Четыре версты от Зорьки до Большого Пинигино он полз не меньше часа. Не доезжая до поворота в деревню саженей сто, Василий услышал шум голосов, ржание лошадей и металлический набат как при пожаре. «Чо там случилось? Неужели пинигинские мужики продотрядовцев в деревню не пускают?» – подумал он и невольно рука потянулась за кнутом. Выехав на чистое место и повернув налево, он не сразу смог разобраться в происходящим впереди. Не менее сотни мужиков и молодых парней, сидя на вершне лошадей, размахивая кнутами и громко выкрикивая какие-то слова, кружились вокруг обоза продотрядчиков и не давали им возможности вырваться из живого кольца. Василий подъехал поближе и остановился. Сквозь редкие просветы между снующими по кругу конными, в середине обоза продотрядовцев он заметил кошёвку, на которой во весь рост стояли волостной милиционер и представители тройки. А сопровождающие красноармейцы, прижавшись друг к другу и держа винтовки наизготовке, с четырёх сторон прикрывали их от возможного нападения. Стараясь перебить гул голосов, председатель тройки Горшков не кричал, а визжал: «Граждане Большого Пинигино и других деревень, мы прибыли к вам от имени и по поручению советской власти, для того, чтобы помочь закончить выполнение продразвёрсток. Ваши хозяйства медленнее всех остальных деревень Большесорокинской волости сдают на хлебоприёмные пункты зерно прошлых урожаев и нынешнего. Из-за вас волость является отстающей по всем показателям во всём уезде. Партия коммунистов и советская власть не могут допустить такого безобразия. Мы вынуждены будем принимать самые действенные меры, вплоть до карательных, в отношении тех хозяйств, которые прячут от власти зерно, муку и фураж. Советская власть не потерпит контрреволюции в сибирской деревне!». Из толпы вышел широкоплечий, с окладистой бородой, мужчина, в котором Василий узнал своего дядьку – Семена Матвеевича, и остановился напротив кричащего Горшкова. Гул голосов стих и он произнёс: «Вы, товарищи коммунисты, не только продовольственное зерно уже забрали, но и семенное выгребли из амбаров. Чем теперича мы будем засевать поля весной? Вашими сказками о счастливом будущем? Как оно может стать счастливым, если семьи свои нам кормить нечем будет? Не дадим больше ни зернинки вам. А если попробуете силой взять, защищаться будем». «Это бунт! Вы враги советского народа! Я всех зачинщиков бунта под трибунал отдам! А ну, очистите продотряду дорогу! Где председатель сельского совета? Почему я его не вижу?» – вновь завизжал Горшков. Рядом с Семеном Матвеевичем встал Кирпичёв Игнат, глава сельской власти, и заявил: «Ты, товарищ Горшков, не ори на мужиков. Криком дело не решишь, а только испортишь. С мужиками разговаривать спокойно надо, тогда может и поймёте друг друга». «С кем здесь разговаривать, если они волками на нас смотрят?» – выкрикнул председатель продтройки. «С волками жить – по-волчьи выть», – ответил Семен Матвеевич. «Хорошо, давайте в сельском совете поговорим. Может, и правда без чрезвычайных мер всё обойдётся», – согласился Горшков. «Вот и правильно. Оставляйте обоз здесь и пойдём до совета пешком», – предложил Кирпичёв. Горшков вопросительно посмотрел на членов продтройки и райпродкомиссара Короткова и через некоторое время ответил: «Согласны. Но только чтобы красноармейцев мужики не вздумали разоружать». «Не беспокойся за это, комиссар. Мужики тоже крови не хотят», – заверил Чикирев Семен Матвеевич.

Участвовать в переговорах со стороны деревенских мужиков вызвалось человек десять. Подумав, Кирпичев решил это количество уменьшить вдвое. «Избёнка сельсоветская небольшая и вместить всех желающих не сможет. Поэтому на переговоры пойдут по одному жителю от Городищ и Малого Пинигино. Трое, включая меня от Большого Пинигино, а кто конкретно, решайте сами», – заявил он. И уже через десять минут делегация мужиков определилась поимённо. В неё вошли – от деревни Городищи – Щёлкин Сергей Иванович, от Малого Пинигино – Сугоняев Пётр Фадеевич, а от Большого Пинигино – Чикирев Семен Матвеевич, Субботин Фёдор Андреевич, а также председатель сельского совета – Кирпичёв Игнат. Продтройка, райпродкомиссар и волостной милиционер, посоветовавшись между собой, решили идти в полном составе. Оставив старшим обоза одного из красноармейцев, они направились следом за мужиками.

Пока образовалось небольшое затишье, Василий пробрался к Петру сквозь толпу неостывших ещё мужиков и поздоровался. «А ты, братуха, как здесь оказался?» – удивился Пётр. «Да вот, на быке припилил. С темна к вам добирался», – ответил Губин-младший. «Не в самое удачное время ты появился. Видишь, какая буча у нас здесь заваривается? Совсем обнаглели продразвёрсточники. По третьему кругу решили наши амбары скрести. Даже семенное заставили вывезти на ссыпной пункт в Ишим. Говорят, весной мол отдадут, а сами в вагоны его затаривают. Наши мужики ездили, смотрели, что они с ним делают. А то, которое не отправляют, ссыпают в один ворох. И чо от него останется к весне? Сгорит весь, да и всё. В общем, жители деревни решили больше не отдавать куманькам ни одного зёрнышка, даже если дело дойдёт до драки. И так уже нас на голодном пайке оставили», – решительно заявил Пётр. «Да и у нас, братуха, тоже не лучше. Все хозяйства в селе вверх дном перевернули и всё добро отняли. В нашей семье даже ни одной лошади не оставили. Ума не приложим с тятей на ком весной пахать и боронить будем. Воронко очень жалко. Вон он в обозе стоит. Теперь на нём волостная советская власть раскатывается. Всё равно я его от них уведу!» – произнёс Василий. Во время разговора к ним подошла Елизавета. «Здравствуй, Василий. Ты это с какими ветрами у нас сегодня оказался? Как там мама с тятей себя чувствуют? Почитай, с самого лета я их не видела». «Как они себя чувствуют? Да не шибко и хорошо. Вот послали к вам муки занять. Твой Николай тяте обещал немного дать. У нас-то большаки под метлу подчистили сусеки», – ответил брат. «Да и у нас ты шибко не разживёшься. Тоже на голодном пайке сидим», – предупредила старшая сестра. «Ладно, братуха, очень-то не переживай. Найдём чо-нибудь для тебя. Главное, этих супостатов из деревни выгнать», – весело подмигнул Пётр. «Идут!» – громко крикнул кто-то из толпы. «Смотри, какие злые куманьки. Не договорились они с нашей делегацией», – добавил другой. «Хрен им, а не хлебушек. Пусть вначале сами его вырастят, а потом скажут, каким потом он мужику даётся», – выкрикнул третий, и в толпе кто-то засмеялся.

«Товарищи, граждане, ваш настрой против советской власти вынуждает нас принять самые крайние меры воздействия. И так как мы не нашли общего языка и взаимопонимания с уважаемыми жителями ваших деревень, то даём на раздумье срок до утра. И это будет последний срок, после чего мы будем действовать согласно приказа руководства губернии и уезда. Думайте, товарищи граждане. Хорошо думайте», – картинно выставив руку вперёд, выкрикивал Горшков, стоя в кошёвке. «А чо нам думать. Это вы думайте, как вам до утра дожить», – раздался весёлый голос. «Вы что, ещё и угрожать нам будете? А это уже попахивает бунтом!» – взъелся Зайчиков. «Смотри, сам к утру попахивать не начни», – огрызнулся всё тот же весёлый голос. Милиционер схватился было за кобуру, но Горшков остановил его. «Не надо злить их. Ещё успеешь рассчитаться с этими бородатыми мужиками», – тихо сказал он. Заметив движение милиционера, толпа вновь зашумела. «Кровушки мужицкой захотелось? Да мы тебя, красномордый, как вошь раздавим. А ну, давайте улепётывайте туда, откуда приехали!» – прорычал Субботин Степан, широкоплечий, огромного роста молодой мужик. «Хорошо, мы сейчас уедем, а завтра снова прибудем за ответом», – ответил Горшков и приказал командиру продотряда № 85 разворачивать обоз в сторону Большого Сорокине. «Вот бы и сразу так. А то ревтребуналом стали стращать. Чо нам его бояться, коли мы и так до нитки обобраны советской властью», – произнёс Субботин Степан.

Проводив непрошенных гостей версты две, и оставив заслонные кордоны на дороге, мужики вернулись в деревню. «Ну, что, граждане? Расходитесь и разъезжайтесь до утра по домам, а желающих обсудить положение, прошу в сельсовет», – предложил Кирпичёв Игнат. «Зачем много людей набирать. Кто в делегации был, тот и к тебе пойдёт», – поставил точку Чикирев Семён Матвеевич и добавил: «А то у тебя бражки на всех не хватит». «Браги у меня, Семён, нет, а вот чаем хорошим с ватрушками угощу», – ответил председатель сельского совета. «Чаем-то, поди, тебя комиссары снабжают?» – подколол Сугоняев Пётр Фадеевич. «Иногда и они привозят», – не стал отнекиваться Кирпичёв. «Вот и хорошо. Узнаем, хоть какой чай эти кровопийцы пьют», – согласился Сугоняев.