А тут – зовут на встречу выпускников.

– Вот я и подумал. Зачем мне встреча выпускников, если единственная, кого я хочу видеть, – это ты. Костю Первого я исправно вижу минимум раз в квартал, когда он приезжает в «Беркут» с договорами на поставку сельхозпродукции. Тео… в смысле – Теся вообще какое-то время была моей любовницей. И только с тобой не виделись. Короче, я подумал – и решил. Встречу выпускников мы устроим с тобой отдельно, а что касается школьного мероприятия... Составьте список – чего и сколько надо. Какой выпивки, какой еды, в каком количестве. Я организую. И – не возражай. Имею право помочь бывшим одноклассникам в проведении встречи выпускников.

– Осталось уговорить Таисию Кононовну всё это принять.

Джордж не выдержал – рассмеялся.

– Мая, ты всё-таки неисправимая идеалистка. Была бы Таисья той, кого она из себя корчит – новый учебный год в сентябре 1991-го начался бы с новым директором школы и новым учителем истории. В той ситуации, в которой она оказалась, настоящие идейные садятся и пишут заявление по собственному – не желаю, мол, с вами, иудами, дальше дела иметь. Вот вам моё громкое фэ и вагон презрения – и расстанемся. Так что – не переживай.

И поставленного мной шампанского выпьет, и закуски отведает.

Мая тяжело вздохнула.

– Не мне тебя судить, Джо. Хоть ты и ошибаешься. Что я о ней знаю, говорит о другом.

– Да? И о чём же?

– Ну, например, в нашей школе до сих пор работает пионерская организация. Конечно, уже не как часть всесоюзной, а как местное объединение. И учебники там ещё советские. А почему она осталась... Чтобы хоть сюда, в её школу, не допустить… – она замолчала.

Джордж улыбнулся.

– Ты хотела сказать – не допустить никаких альтернативных мнений о событиях в Вильнюсе? Мая, не надо меня бояться. Я уже давным-давно взрослый мальчик и, пожалуй, лучше других представляю, сколько народа в этой стране желает моей смерти, потому что считает меня предателем. Только... Я той стране войну не объявлял. Служить ей я не хотел никогда – это правда. Не собирался ей отдавать никакие «долги перед родиной», потому что ничего у неё не занимал – тоже правда. Но воевать? Жили бы как соседи по даче, друг друга не трогая. Но ей не хотелось жить в добром соседстве. Ну что же – это был её выбор. Как говорил кумир нашей Таисьи товарищ Стальной, если немцы хотят истребительной войны – они её получат. Вот и получили. Извини, я опять о чём-то не о том заговорил.

Он взял женщину за руку.

– Мая, можно два личных вопроса?

Она подняла глаза и кивнула.

– Скажи, а зачем ты написала то ходатайство в суд в 82-м? Там ведь всё написано твоей рукой, то есть инициатива была твоя.

Она снова опустила взгляд.

– Несправедливость, – произнесла после долгой паузы. – Это была какая-то вопиющая несправедливость. Ты этого не заслуживал. Я не знаю, что надо было с тобой делать. Может... Может, надо было бы отправить тебя на срочную службу в армию, но – не под суд. Это была огромная, трагическая ошибка.

– И ты попробовала её исправить.

– Да. Что я ещё могла сделать? Вот как с этим мальчиком... Что я ещё могу, кроме как выписать ему направление на обследование особой медицинской комиссией? Но если не выписать… Кстати, да. О мальчике и его бабушке.

К их столику незаметно приблизился охранник.

– Джордж Джорджиевич, по вашему распоряжению прибыл курьер с деньгами.

– Пригласи.

Молодой человек в форме «Беркута» с инкассаторской сумкой.

– Всё точно?

– Ровно сто тысяч долларов США наличными.

– ОК, иди, погуляй пока.

Он протянул сумку Мае.

– Передай им это сама.

Женщина раскрыла сумку и некоторое время ошарашенно смотрела внутрь. Да, плотные пачки американских денег, в основном – крупного достоинства.

– Да, и это... Наверное, о твоей безопасности и безопасности этой семьи тоже надо подумать. У вас-то в квартирах нет сейфов и охранников при входе.

– Спасибо… – растерянно произнесла Мая.

– Не стоит благодарности. Если я могу себе это позволить – то почему бы и нет? Лучше скажи мне…

Он выдержал паузу. Всё-таки непросто такие вопросы задавать.

– Мая, а вот тогда, 15 лет назад – что ты во мне такого нашла?

Ты же даже ростом была выше.

Это определённо было какое-то проклятие в его жизни. Большинство 175-сантиметровых мужиков прекрасно живёт с этим всю жизнь, и никто им никогда ничего не скажет. Мужчина среднего роста. А их класс…

Выше всех, чудо-богатырь, был Витька – сто девяносто один сантиметр. Когда на физкультуре мальчиков строили по росту, Джордж был пятым. А когда по росту строили весь класс – восьмым. Девочки у них тоже были высокие. Мая в общем строю была шестая. В Маю был влюблён Витька. Поэтому, когда ему показалось, что девушка как-то чересчур много смотрит на Джорджа, он вмиг припомнил народную мудрость: твой номер восемь, будет надо – спросим.

А потом…

Это ему уже Костя Первый рассказывал, когда они обмывали договор с «Беркутом» на поставки фермерской продукции для сотрудников. Джордж весь вечер потягивал из стакана слабую концентрацию виски, смешанного с содовой, а Костя угощался от души. Порядочно захмелев, рассказал всё.

Первым мальчиком Маи всё-таки стал Витька. За полгода до Джорджа. И это был предел мечтаний чудо-богатыря. Как он удержался от того, чтобы разболтать всё сразу? Наверное, боялся только того, что не будет продолжения. Мая дала понять – хоть слово скажешь, больше меня не увидишь. И чудо-богатырь терпел. А Мая... Ей нужен был опыт, чтобы стать первой девочкой Джорджа.

На следующий день после выпускного и их ночи Джордж уехал из родного посёлка. А Витька... Деревня всё-таки, не скроешь. Он узнал всё вечером. Впервые в жизни серьёзно напился, прихватил в гараже монтировку и пошёл убивать Джорджа. Который уже был в другом городе. Тогда пьяный Витька заявился под окна Маи и громко, на всю улицу, высказал всё, что о ней думает. В подобающих случаю выражениях. Соседи, от греха подальше, вызвали участкового, так что утреннее похмелье настигло Витьку в камере предварительного задержания.

Витька готовился поступать в военное училище, в десантуру. Поэтому и извинения были, и магарыч участковому, чтобы спустил всё на тормозах. Чудо-богатырь очень быстро свинтил потом в десантное училище, а дальше... Окончание училища с отличием, Афганистан. Сейчас Витька – безногий инвалид, ветеран боевых действий. Орден Красной Звезды ему выписали. Так что, Джо, если вдруг ты с ним пересечёшься – то не надо. С ним судьба уже рассчиталась за всё и сразу.

Но сейчас – сейчас они сидели в ресторане с Маей.

Она опустила глаза. Сейчас бы вскочить и убежать под благовидным предлогом, но… доллары для мальчика и его бабушки.

Нет, уйти нельзя.

– Сначала мне было очень тебя жалко, Джо. Посёлок же маленький, и все всё знали. Даже если не говорили вслух. Не было в вашей семье ни мира, ни лада, ни любви, ни согласия. Внешнее благополучие – да. А твои мать с отцом друг друга терпеть не могли. И оба они не могли терпеть тебя. Твоя мама тебя родила в надежде спасти семью – и быстро поняла, что ничего из этого не выйдет. А ты уже был.

Она отпила из бокала и продолжила.

– Наверное, я была плохой комсомольской вожатой. И так и не смогла тебе объяснить. Что есть твой папа-жулик – и есть наша страна, наша Родина. И партия, которая родиной управляет. И партия – это больше, чем два негодяя, даже если один из них – член ЦК. Ты не любил их, не любил свою мать – идейную коммунистку – и через них не любил всю нашу страну. И это меня очень задевало, потому что было несправедливо и неправильно. А ещё – я видела, что ты ни в чём этом не виноват. И пыталась тебя перевоспитать. Но объяснить тебе тихо – ты не слышал, а кричать громко – ты тут же воспринимал меня как копию твоей мамы. Будто я такая же.

Она не выдержала – в глазах блеснули слезинки.

– Мая, извини, если я тебя обидел. Но... За что ты меня полюбила?

Он взял руку женщины в свою.