Или... Это рыдания по нему самому?

Уже три дня вся челядь зовёт его «господин президент». Про «исполняющего обязанности» все дружно в секунду забыли. Глава государства.

Глава чего? Нищей, раздолбанной страны, которой сейчас надо договариваться с окружающим миром не о международном дипломатическом признании новой власти Северной Федерации, а о поставках гуманитарной помощи – потому что если оставить всё как есть, то к концу зимы придётся вводить продуктовые карточки. Господи, за что?

Ты умеешь гневаться, Господи. Сначала не оставил иного выхода, кроме как идти до конца к трону – потому что любой шаг влево или вправо означал уничтожение на месте. А когда я дошёл – выяснилось, что трон стоит в зале с полами, залитыми кровью и жидким дерьмом.

За что мне это, Вседержитель? Ты же сам знаешь, лучше других! Ты же Всеведущий. Меньше всего на свете я хотел власти в этой стране. Я хотел резать Твои распятия из дерева по заказу богатых клиентов, а на заработанное красиво жить с любимой женщиной. И в загс бы я с ней в конце концов сходил. И кооперативную двушку в Варском сделали бы. Или сразу уж трёшку – на случай, если у Стефани появилась бы сестрёнка или братик. Сидел бы сейчас дома, смотрел телевизор и ругал правительство.

…Чуть более четверти века тому назад он впервые попал в Кремль. Не как турист, посмотреть на музеи – папа привёз сына в гости к дедушке, члену ЦК КПСС. Уже тогда как-то не впечатлило. Ну, каменные большие здания. Ну, брусчатка. Ну, идеально ухоженные деревья. Зачем-то люди. Очень много каких-то явно лишних людей. Бегают, копошатся. Все какие-то неприглядные – или в строгих протокольных пиджаках неярких расцветок, или в военной форме. Караульные солдаты – огромные ростовые куклы, на лицах – ни одной мысли, никакого выражения.

Уже тогда – не впечатлило.

Посмотрел на своё отражение в зеркальном бронированном окне. Да уж... Хоть бы глазных капель закапать, чтобы не так видна была усталость. И побриться успеть. Финка ведь не выёживается, когда намекает, что ему не идёт вот эта трёхдневная щетина с проседью – она ему действительно не идёт.

Подошёл обратно к столу, сделал секретарю знак рукой – зови. – Папа!..

От неожиданности он вздрогнул. Так сильно, что не удержался – упал на одно колено. Однако девочка восприняла это по-своему. Она стояла в полный рост, он – преклонив одно колено. И в таком положении они были на одном уровне. Лицом к лицу, глаза в глаза.

– Папа! Слава Богу, ты живой!..

Он ждал этого почти полгода. Почти исключительно ради этого максимально приблизил к себе юрисконсульта правительства – адвоката Михеля Борща. У того – двое приёмных детей, он знает, как с такими детьми общаться. Он разъяснил: наберись терпения, Джордж. Первые несколько месяцев будет только напряжённая тишина. Девочка-подросток в очередной раз оказалась в совершенно новом окружении, в новом мире. Она будет к нему присматриваться. Этот мир не всегда дружелюбен, поэтому ей захочется спрятаться. Так что – терпи и не отталкивай её. Придёт время – она обязательно назовёт тебя папой, а в твоей квартире будет раздаваться её смех. Но – не скоро. Наберись терпения.

– Стеф…

Дальше слова были не нужны. Они обнимались, дочь плакала, он утирал ей слёзы.

– Всё, моё солнышко. Всё кончилось. Я живой. У нас теперь всё будет хорошо…

– Папа, я обещала… – девочка опустила глаза. – Папе Давиду...

Что я ему позвоню, как только вернусь. Ты не будешь ругаться?

Он рассмеялся. Господи, какой милый ребёнок.

– Стеф, ты о чём вообще? Вот, иди сюда.

Некогда сейчас другой способ связи искать. Он усадил дочь в президентское кресло и подвинул к ней один из телефонов, стоявших на столе.

– Связь со страной – вот по этому. Только не напрямую. Сейчас ты снимешь трубку и попадёшь на дежурного. Он спросит, с кем соединить. Продиктуешь ему номер папы Давида.

Он наклонился и поцеловал девочку в голову.

– И – да. Не пугайся, когда дежурный обратится к тебе «господин президент». Он думает, что это я хочу с кем-то поговорить. Скажи в ответ: «Я Стефани, соедините меня с Давидом Ароновичем Мазалецким из Петербурга».

Дочь подняла трубку.

– Алло? Здравствуйте, я Стефани. Мне папа разрешил звонить с этого телефона. Соедините меня, пожалуйста, с папой Давидом… извините, Давидом Ароновичем Мазалецким из Петербурга.

Недолгое ожидание.

– Папа?..

Да, ей всё-таки придётся привыкать быть дочкой двух отцов.

– Сефа? Это ты? Откуда ты звонишь?

Ну да, не каждый день в обычной квартире в северной столице раздаётся звонок правительственной связи.

– От папы... От папы Джо. С его работы. Из правительства, кажется... Из Кремля, вот. Папа, я в Мошковце, мы приехали с Жозефиной. Как у тебя дела? Ты в порядке?

Жозефина стояла неподалёку и улыбалась, будучи в полном умилении от происходящего. На мужа посмотрела ласково, влюблённым взглядом. Всё-таки настоящая Первая Леди. Море заботы о том, что Гео не выспался, и надо отдохнуть, и неважно выглядит… – это всё потом. Сейчас она у него на работе, в кабинете его подчинённый, так что – только восторг и восхищение.

Её любимый муж – ещё и глава государства, только что подавивший попытку вооружённого переворота. Так что – только уважение, восхищение и преданность.

А он улыбался ей. Впервые за бог весть сколько времени рядом был человек, которого ему хотелось видеть.

Короткий жест секретарю – пошёл вон. И охране – тоже.

– Финка, может, пойдём в приёмную? Пусть Стеф…

Девочка, сидя в президентском кресле, оживлённо разговаривала с человеком, много лет воспитывавшим её как родную дочь.

Из приёмной он тоже всех выгнал парой коротких жестов. Сел с любимой на один из диванов для посетителей. Наконец-то можно её поцеловать.

– Господи, счастье-то какое... Так, Финка, рассказывай, что у вас было в Италии?

– Ну, если не считать ночи с третьего на четвёртое – то всё отлично. Мои девушки блистали на подиуме Недели высокой моды, а вечерами мы со Стеф гуляли по Милану. Я даже немного освоила разговорный итальянский. Точнее, объясниться вряд ли смогу, а понять, о чём они говорят… Она улыбнулась.

– Оказывается, у них тоже есть мат.

– Ты успела с кем-то поругаться?

– Нет. Мы, как всегда, поселились в маленькой такой гостиничке, её держит одна тамошняя семья. Семейный постоялый двор практически. Но очень уютно, чисто, и, самое главное, как раз хватило на всю нашу группу. Только мы – и хозяева. Вечером совместный ужин, а потом у них молитва. Они, как я поняла, ревностные католики. Так что – всё, как Господь велит. Пока у вас тут не заварилось…

Инстинктивно она сжала руку Гео.

– После твоего последнего звонка я и так была как на иголках, а тут ещё... Какие там местные новости. Прямое включение из Мошковца, где начались бои на улицах. Снова передел власти в ядерной державе. Хорошо их, видимо, при совке напугали: они знают про нас только то, что мы – ядерная держава. И очень боятся, чтобы H-Bomb не досталась какой-нибудь обезьяне с гранатой. Стеф... Господи…

Она взяла длинную паузу. Потом продолжила.

– Вспомнить жутко. Вот вроде бы – ничего особенного, да? Номер в семейной гостинице в Италии, у телевизора сидим я и Стеф, рядышком. Срочные новости – Мошковец показывают. Она... Я её взгляд, наверное, никогда не забуду. Родную маму на её глазах убили, приёмная умерла от онкологии, а теперь ещё того и гляди какая-то красно-коричневая сволочь убьёт папу в Кремле.

Она в меня вцепилась, а я... Я сама боялась до ужаса. Но надо как-то собраться. Я её обнимала и шептала ей на ушко, что всё будет хорошо.

Он обнял жену, поцеловал.

– А ты знаешь... Вот только не смейся, ладно? Кажется, именно это я тогда и почувствовал. У меня уже стоял самолёт в «Шарике». Бросить всё к х.ям – и в Европу. Деньги в банке на Кипре – есть, в Германии – есть, в Арабских Эмиратах – есть, даже в Швейцарии и в Лондоне пара заначек в тамошних банках... Нам бы хватило на троих. А потом... Как озарение какое-то. Ну, бежать – и дальше что? Кто возьмёт власть здесь? Какие у них будут планы в отношении меня? Всю жизнь потом прятаться и просить политического убежища?