Сообщается, что настоятелем храма Святого Георгия Кладбищенского иереем Александрийской православной церкви Феогностом (Никопулосом) совершён обряд крещения Д. Д. Лиандра с присвоением ему в крещении имени Георгий. Об этом храме и его настоятеле известно, что одним из прихожан является сотрудник посольства Соединённых Штатов Америки в городе Мошковце... Никаких контактов с органами государственной безопасности СССР иерей Никопулос не поддерживает, но, по всем признакам, имеет сношения с разведкой Соединённых Штатов.

Сведения о сотрудничестве с той же разведкой народного депутата Лиандра отрывочны, противоречивы и недостоверны. Явно доказано, что через посольство США совершались договоры на покупку гражданином Лиандром пуленепробиваемых стеклопакетов для окон его квартиры, американского же производства. Имеются недоказанные отрывочные сведения о поставках через американское посольство в частное охранное предприятие «Беркут» и для личных нужд его руководства специальной аппаратуры слежения производства США, но пока не представилось возможным точно установить подобные факты и конкретный перечень закупленного оборудования.

Провозгласив государственный суверенитет Северной Федерации, президент Эльцер подписал указ о свободе торговли, а другой – о декриминализации свободного обращения на территории республики наличной иностранной валюты. После чего в «Беркуте» открыто стали выплачивать сотрудникам премиальные в долларах США и марках Федеративной Республики Германии. По сообщениям осведомителя, в июле генеральный директор предприятия Жмеровский получил таких выплат на сумму около 3000 американских долларов, исполнительный директор Лиандер – около 2500, почти столько же – его личный секретарь и тогда ещё не жена Жозефина Тейлор. Соответствующий слух был распущен агентами КГБ в кулуарах Верховного Совета Северной Федерации, однако последовало только несколько частных разговоров; в целом депутаты одобрили такой образ жизни своего коллеги Лиандра. Это можно расценивать и как один из маркеров: насколько республиканская элита отдалилась от центральной советской власти и взяла курс на поддержку президента Эльцера и его игр в государственный суверенитет республики. Сравни с пропагандистским эффектом от недавней речи того же Эльцера, где тот критиковал привилегии и роскошную жизнь партийного руководства, приводя в пример зарплату генерального секретаря ЦК КПСС в 1500 советских марок в месяц – взрыв негодования. Группа художников-ювелиров Мошковецкого монетного двора получила заказ из Литвы на разработку дизайна высшей государственной награды новой республики, которую планируют назвать орденом Трёх Звёзд. На ордене должны быть отображены три звезды – часть государственного герба независимой Литовской республики 1918–1939 годов. Составлен предварительный список лиц, которые должны будут получить награду: кроме выдающихся местных деятелей, в него вошли президент Северной Федерации Б. Н. Эльцер и депутат Верховного Совета СФ Д. Д. Лиандер. Председатель КГБ вызвал секретаря.

– Пригласите на встречу со мной в ближайшее время академика Лазаря Самойловича Майрановского.

2

– Что-нибудь интересное есть?

Джордж покосился на массу писем, лежавших на краю стола Жозефины. Дожил – нельзя отъехать на полдня в Верховный Совет позаседать. Там куча конвертов, здесь тоже.

В приёмной никого не было, так что здороваться не обязательно – можно сразу поцеловать жену.

– Заходил Саша Малиновский, принёс приглашение на очередной концерт. На этот раз – программа из песен Вертинского.

– Терпеть не могу Вертинского.

– Почему? – удивилась Финка.

– Потому что этот охальник ещё лет за пятьдесят до моего рождения уже написал стихотворение, которое я должен был написать тебе! – он рассмеялся.

– Да? И какое?

– Известно какое.

Среди миров, в мерцании светил, Одной звезды я повторяю имя.

Не потому, что я её любил,

А потому, что мне темно с другими.

И если мне на сердце тяжело, Я у неё одной ищу совета.

Не потому, что от неё светло,

А потому, что с ней не надо света.

Когда там у Сашки концерт?

– Через неделю в субботу вечером. Или у тебя опять иностранные журналисты?

– В Буй всех журналистов. Мы с тобой однозначно идём на Сашкин концерт. Нашли, блин, в моём лице прораба Перестройки. Не было бы необходимости в депутатской неприкосновенности и иных милых ништяках – е.ись она конём, эта мамка-родина. Без меня сдохнет.

– Что, сильно устал?

Жозефина встала из-за секретарского стола, заперла приёмную изнутри.

– Располагайся!

…По настоянию девушки прежний, маленький, диванчик для посетителей в приёмной исполнительного директора «Беркута» поменяли на другой, побольше. На него можно было спокойно уложить Гео и сделать ему массаж. Особенно актуально после Вильнюса, когда «Альтернативное экспертное заключение народного депутата Д. Д. Лиандра» облетело все мировые СМИ. Теперь если уж не очередные журналисты просят интервью – так вагон всевозможных обращений от населения. Хорошо хоть в Верховном Совете Гео полагается свой, отдельный, секретарь. Там у него Соломон Ройзман – племянник адвоката Ройзмана, защищавшего Джорджа на суде 82-го года. Тоже юрист, хитромудрая еврейская голова с большим практическим опытом. А здесь – с некоторых пор уже законная жена Жозефина с массажем. «Тео просто ох.ительно делала массаж». Ну-ну, не одной Тео мир держится!

– У меня получается? – последнее время Жозефина осваивала пособие по расслабляющему массажу.

Джордж в ответ издал какой-то звук, выражающий крайнее одобрение. Ох.ительно, как у Тео, только лучше.

– Спасибо, солнышко! – он присел на диван и поцеловал любимую. – А мне сегодня в Верховный Совет прислали ответ из отдела образования. Первого сентября школу-новостройку не только сдадут, но и назовут в честь твоей мамы. Я уже распорядился изготовлением мемориальной доски. Сам проконтролирую.

Жозефина благодарно улыбнулась и обняла его.

– Спасибо, милый.

На ум пришёл их первый вечер в квартире у девушки.

От родителей осталась двухкомнатная хрущёба в спальном районе. Мама и папа до катастрофы занимали большую комнату, Жозефина – маленькую. А после... Ей было как-то не до того. Так что она по-прежнему жила в маленькой, а большая стояла свободной. Гео как-то сам обо всём догадался: комната родителей, кровать, где они спали... Зачем? Пошли в маленькую, к тебе, не так уж много места нам надо.

Утром девушка проснулась одна. Но предпочла тихо встать и посмотреть, что происходит.

Гео сидел за рабочим столом в комнате родителей и делал наброски карандашом. В качестве образца перед ним лежала одна из больших общих фотографий, которые ему вчера показала девушка: очередной выпуск очередного десятого класса. Мальчишки и девчонки в школьной форме, а в первом ряду их учителя.

Гео рисовал её маму.

– Привет, солнышко! – он ничуть не смутился появлению Жозефины. – Ты так хорошо спала, что я не решился тебя будить. И решил вот... Я надеюсь, ты не против, если я займусь портретом Анны Михелевны? Я редко видел таких людей.

– Доброе утро, Гео! Конечно, рисуй... А таких людей – это каких?

– Посмотри на неё, Финка. Хоть фото и маленькое, но... Это же абсолютно счастливый человек. Твоя мама сумела найти своё счастье.

– Мама – счастливый человек? В последние годы она как-то больше наоборот... Даже ты на парадной предвыборной фотографии ей очень не нравился.

– Ты знаешь, неудивительно. Но это неважно. Я просмотрел все фото, которые ты мне вчера показывала... Похоже, твоя мама действительно искренне была влюблена в свою профессию… даже не так – в своё дело. Причём это было какое-то очень точное попадание: вот все эти гуманитарные предметы – это ведь было её?

Ей нравилось этим заниматься?

– Вообще-то – да, очень... Просто... Ты как-то не спрашивал.

Не говорить же ему, с его-то биографией, что мама всегда совершенно искренне считала советский политический строй самым справедливым и передовым? Своё высшее образование, полученное бесплатно, трудоустройство на работу по призванию, распределение провинциалки работать в столичную школу… – кого за это благодарить, как не советское государство? И... Как это теперь совместить с биографией Гео?