– И что для этого надо делать?

– Присаживайтесь и постарайтесь припомнить и рассказать, за что вам стыдно. Что вас мучает.

Настоятель подвинул гостю стул, сам сел рядом.

С минуту они молчали. Потом гость начал, глядя куда-то в сторону.

– Мне стыдно за то, что я жестокий человек, отче. Самое тяжёлое для меня – простить другого. Множество людей я незаслуженно обидел вольно или невольно. Меня боятся мои собственные охранники. Меня мучает пристрастие к коньяку и водке, которыми я пытаюсь снимать стресс, но всё равно не получается.

Снова длинная пауза.

– Я чувствую, что иду куда-то не туда… но не вижу другого пути. Есть вещи, от которых я не могу отказаться, хотя они и незаконны. Скажите, отче, есть ли шанс, что Бог меня услышит?

– Бог всех слышит, Джордж Джорджиевич. Просто вы сейчас не можете к Нему прийти.

– Почему не могу?

– Наш Господь есть Любовь. А у вас…Теперь уже замолчал грек.

– Отец Феогност, продолжайте. Я сюда пришёл за ответом по существу, а не за красивыми словами.

– Джордж Джорджиевич, как бы вам объяснить, чтобы вы поняли правильно и не разозлились…

– Примерно так же, отче, как врач объясняет пациенту его заболевание, даже если оно тяжёлое.

– Вы меня простите, я тоже немножко поинтересовался вашей биографией, что о вас пишут... У вас в жизни, как я понял, была большая любовь, а сейчас она…

– Сейчас она покоится на вашем кладбище, да.

– У вас осталась только ненависть и желание отомстить. Поймите правильно, я это говорю не в укор. К сожалению, это одна из самых распространённых человеческих реакций, и вы не исключение. А водка и коньяк – это способы погасить этот огонь ненависти, который у вас внутри. И то, что вы называете незаконными вещами. Но, к сожалению, и они вряд ли помогут.

– Вы думаете?

– Увы, это так. И по-другому не бывает. Дело в том, что каждый раз вы нарушаете Божью заповедь. Это как рана, причинённая себе самому. Или как наркотик. На короткое время вы заглушаете вашу душевную боль, но она никуда не исчезает. А потом наступает ещё и ломка. И вам нужна доза побольше.

Но этот путь – всё равно в тупик.

– Почему?

Грек внимательно посмотрел на посетителя.

– Готовы ли вы к этому ответу, Джордж Джорджиевич?

– Готов – не готов… какая разница? Мне всё равно нужен этот ответ. Говорите.

– Джордж Джорджиевич, ведь ваш список конечен.

– Какой список?

– Тот, который недавно пополнили бывший начальник Варской тюрьмы и вор в законе.

Грек замолчал.

– Продолжайте! – решительно сказал гость.

– Однажды вы вычеркнете оттуда последнее имя. И вам больше негде будет брать наркотики для облегчения ваших страданий. Тогда – три варианта. Или ваша смерть физически, или духовная смерть… если вы понимаете, о чём речь…

– Вы намекаете, что я мог бы стать кем-то вроде второгоЧикатило?

Грек кивнул.

– Продолжайте.

– Или вы найдёте свою любовь. И тогда вы сможете по-настоящему понять и принять Господа, который есть совершенная Любовь. И да поможет вам в этом Господь.

Священник перекрестил гостя.

Выйдя из храмовой пристройки, тот долго стоял в задумчивости, глядя вдаль. С кладбища уходила Ира из прокуратуры на пару с этой… как её? Жозефиной, кажется. Смелая девушка.

3

– Игорь Германович?

Первое, что сделала Ирка, помыв руки, – набрала с домашнего телефона Жозефины номер своего начальника, руководителя отдела в городской прокуратуре. Домашний, поскольку на дворе была суббота.

– Извините, Игорь Германович, это Ирина... Понимаете... Я не знаю, как и сказать…

– Толком, Ира, толком! – ответили в трубке. – Соберись с мыслями и расскажи, что у тебя случилось.

– Лиандер... Я сегодня на кладбище…

Более-менее толково она объяснила. Подруга Жозефина (ну, вы же её знаете, Игорь Германович? Да-да, та самая девушка, у которой родители-учителя погибли в автокатастрофе) собралась на кладбище к маме с папой. Я взялась её сопровождать. Да, вы же знаете, она до сих пор очень тяжело переживает. А на кладбище... В общем, похоже, он воспринял это как попытку шпионить за ним, даже когда он ходит на могилы близких людей... И чёрт его знает, что теперь будет.

Да уж. Тяжёлые чувства от посещения кладбища явно отходили на второй план по сравнению с этой историей.

– Так, Ирка, садись и объясняй толком! Что ты и твой начальник не поделили с народным депутатом?

– С депутатом? Ты хоть знаешь, Финка, кто он такой?

Жозефина попыталась припомнить. Кто он ещё такой. Ну да, в конце восемьдесят девятого вышло постановление Верховного Совета Союза, узаконившее частные охранные предприятия. Одним из первых подобных заведений в столице стал ЧОП «Беркут», где депутат Лиандер работает исполнительным директором, а генеральный… поляк какой-то, с интересной такой фамилией. Газеты ещё писали об открытии «Беркута».

– Ага. Жмеровский, Рудольф Владиленович! – кивнула Ирка. – Только... Только туфта всё это.

Паспорт сделан безупречно, ответы на запросы прокуратуры на места – там ли родился, кто родители… – формально правильные, только он такой же урождённый Жмеровский, как Ира – японская императрица. Ещё у него есть кличка Агран – это от названия израильского огнестрельного оружия. Больше не знают о нём ничего.

И вот, стало быть, эти две замечательные личности руководят частным охранным предприятием. Которое прокуратура проверяла два раза под разными предлогами – и по бумагам там всё чисто. Все договоры на охрану – официальные, все платежи по ним – через Госбанк, трудовые книжки на всех сотрудников…

Только в округе, где расположился «Беркут», вдруг стало как-то очень хорошо по части преступности. Минимум убийств (в основном пьяная бытовуха), редкие изнасилования… а весь контингент рецидивистов и блатных куда-то пропал. Осталась мелкая шушера, которую успешно ловит начальник райотдела внутренних дел полковник Пузыревич. У него лучшие показатели по городу – и в результате вчера он был никому не известный захудалый мент с городской окраины, а сегодня – уже в тройке наиболее вероятных претендентов на место начальника ГУВД столицы, которое вскоре должно освободиться за выходом нынешнего начальника на пенсию. А уж генералом ему быть – как пить дать. У Пузыревича прекрасные отношения с руководством «Беркута». Конструктивные. Деловые.

А прокурор Игорь Германович, Иркин начальник, полагает, что это мафия. И что копни там как следует – хватит на самое громкое расстрельное дело в истории советского правосудия. И вообще... Он просто честный прокурор. Ему поручили охранять советский закон – он его охраняет. Невзирая на лица.

Жозефина вздохнула – вспомнилась мама.

С Иркой они учились в одном классе. Подружки. Мама хоть и работала в другой школе, но очень интересовалась делами девочек и хотела видеть обеих в вузе. Увы – Ира пошла в школу милиции, а Жозефина... Тогда они впервые всерьёз поругались с мамой. Девушка пошла в ПТУ на секретарское дело. Мама вздохнула и решила – пускай перебесится, после своего училища всё равно пойдёт в педагогический за высшим образованием.

А вот начальник отдела городской прокуратуры, куда Ира попала по распределению стажёркой, маме понравился. Видела она его буквально раза два, на посиделках, устроенных Иркой по случаю трудоустройства, но – понравился. Человек порядочный и советские законы уважает. Почти как мама. Уж если взялась объяснять школьникам, что советский строй – лучший в мире, так сначала надо самой в это искренне поверить. Мама Жозефины поверила. Причём очень давно, ещё до рождения дочки. А Игорь Германович – так же служил советскому закону. Бывает иногда.

В общем, уже около года между прокурором и депутатом идёт противостояние не на жизнь, а на смерть. Однажды Игорь Германович надоел Джорджу Джорджиевичу, и тот просто вышвырнул его вон. А потом ещё прислал, через секретариат Верховного Совета республики, уведомление: депутаты Совета обладают неприкосновенностью, так что пошёл вон со своими притязаниями. С тех пор найти повод лишить гражданина Лиандра неприкосновенности и отдать под суд стало для прокурора делом чести. И вот недавно…