– Тебе понравилось?

Их ужин едва уместился на маленьком столе в кухоньке.

– Пока что это лучший ужин в моей жизни! – одобрил гость. После чего посмотрел на неё.

Похоже, он опять всё понял. Сейчас Мария должна будет дать какой-то ответ на главный вопрос. Но боится. Важное решение. Не бойся, говори.

Девушка вышла из кухни, прошла в дальнюю комнату, через минуту вернулась. В руках у неё были две сильно помятые купюры – стольник Джорджа и четвертак.

– Джо, я должна тебе рассказать. Надеюсь, тогда ты поймёшь меня правильно. Знаешь, что это?

Она положила на стол четвертную.

– Билет Государственного банка Северного Союза Социалистических Республик в двадцать пять марок. Или, проще говоря, четвертак.

– Я храню эту деньгу уже восемь лет. Помнишь, я тебе рассказывала про своего первого, учителя физики? Когда он понял, что совершил ошибку, связавшись со мной – он попытался расстаться поприличнее. А вышло наоборот. Понимаешь, он меня воспринимал как маленькую детдомовку, которую шоколадками не накормили. Поэтому он дал мне четвертак одной бумажкой и сказал – купи себе в утешение ящик леденцов. Типа, пошутил. А я... В каком-то подвале я рыдала от унижения. Я его полюбила, а он… как так можно?!

Сейчас на глаза Марии тоже навернулись слёзы.

– Так значит, когда ты увидела мой стольник…

– Да. Это было очень больно. Только потом я поняла, что это подарок дорогому тебе человеку. Что я чем-то очень тебя зацепила. Но я сейчас не об этом, Джо. Тогда, с физиком... Я тоже всё поняла. И то, что вот это – она показала на четвертную на столе – была не подачка малолетней проститутке, я тоже поняла. И вообще – выяснилось, что я умею переживать очень сильную душевную боль. И поэтому... Пойми меня правильно. Если что – я сумею тебя выставить, даже если сначала полюблю. Мне будет очень больно, но я уже такое переживала. И ещё раз переживу. Ты меня понял?

– Вполне.

– А условие у меня будет только одно.

Мария подняла голову и посмотрела Джорджу прямо в глаза.

– У тебя не должно быть никаких других женщин кроме меня.

Она взяла руку Джорджа в свою. Рука Марии подрагивала от волнения.

– Ты меня понимаешь?

– Да, Мари, вполне.

– Тебе надо подумать?

– Нет. Если ты хочешь ответ прямо сейчас – то пожалуйста.

– Хорошо, говори.

– Номер раз. Как ты уже заметила, источник моего дохода, – это художественная резьба по дереву. Причём все эти чёртики из коряг, которых я продаю интуристам по червонцу за штуку – это так, развлечение. Основное – это портреты на дереве. Людям нравится, и они платят за это настоящие деньги. Позировать мне может не каждый заказчик. Многое я делаю по фото. Поэтому у меня постоянно будут при себе фотографии молодых красавиц. И я не позволю даже тебе устраивать по этому поводу сцены ревности и выносить мне мозги.

– Как ты говоришь, принимается. Что под номером два?

– Номер два. Зачем мне какие-то другие женщины, если ты согласишься дать мне то, что я хочу?

– И чего же ты хочешь?

– Несколько маленьких слабостей, которыми я не злоупот-ребляю, но и отказываться от них не хочу.

– Так… и что там?

– Номер раз. Мне очень нравятся женские ножки и ступни. Особенно такие красивые, как у тебя. Поэтому ты будешь позволять мне их целовать и время от времени будешь доводить меня до блаженства своими ступнями.

Мария усмехнулась. Ну да, должен же и у Джорджа в голове жить какой-то свой таракан по постельной части.

– Согласна. Ещё что?

– И номер два. Моя киска время от времени будет пускать меня к себе под хвостик.

– Что ты имеешь в виду?

– Вот это самое, Мари. То, благодаря чему Эльза получает от меня наутро четвертак, тогда как обычно ночь с ней стоит десятку или пятнашку. У тебя очень красивая попка, и я не вижу ни одного повода от неё отказываться.

Мария молчала. Потом произнесла, глядя в пол:

– Это ведь больно? Я никогда не пробовала…

– Всё когда-то бывает в первый раз. Я не тороплю тебя с ответом. И даже, мне кажется, сейчас мне лучше вообще уйти, чтобы ты могла спокойно подумать в одиночестве.

– Подожди. Я... Я не понимаю, почему для тебя главное именно это? Тебя больше ничего не волнует в наших отношениях?

– Нет. Всё остальное ты уже продемонстрировала. Ты красавица, прекрасно готовишь, любишь чистоту... От того, что ты выросла в детдоме и при этом осталась таким светлым человеком, я, честно сказать, вообще в а.уе – как это может быть? О семейном бюджете как-нибудь договоримся. Остались только мелкие подробности типа степени разнообразия нашего интима.

…У него была железная логика. Мария молчала, глядя в пол.

– Мари, я всё понимаю. Тебе надо время, чтобы подумать.И делать это лучше без моего участия. Я пойду? Телефон, если что, тот же.

– Ну уж нет! Ещё раз разговаривать с Эльзой? Типа, позовите, пожалуйста, к трубочке Джорджа, я тут надумала его у вас увести? Ты в своём уме?

– Ты просто неудачно позвонила. В следующий раз дождись конца рабочей смены на фабрике и позвони из телефона-автомата. Часов в шесть или в семь. Я в это время уже дома, а Эльза, весьма вероятно, отправится в центр города зарабатывать в ночную смену.

– Ты издеваешься, что ли?

– Я просто не вижу другого варианта. Хотя... Сколько времени тебе надо на раздумья? Как в сказке – три дня и три ночи – хватит? Или сколько? Короче, давай договоримся, когда я могу опять встретить тебя у проходной после работы.

– Хорошо. Через три дня – так через три. Только... Скажи, а как бы ты стал решать в подобном случае? Вот не что – а как?

– Я тебя понял. Знаешь, наверное, я бы себе задал вопрос –а хочу я просыпаться рядом с этой девушкой? Вот чтобы каждый день в одной постели. Когда я вижу эту девушку – что мне приходит в голову первым? Наверное, как-то так.

У порога он обнял её. И ушёл.

Мария пыталась уснуть – и не могла. Что первым приходит в голову? В голову упорно приходила одна и та же сцена. Кафешка, туалет, Мария на полу и ей плохо, рядом незнакомец в дорогой чёрной кожанке. Она ждёт оскорблений – потому что почти ничего другого от подобных личностей не видела. А он её обнимает и гладит по голове. И идёт бить морду комсоргу. «Ты создана, чтобы быть счастливой». Это тоже он. Произнесено как-то на удивление обыкновенно, как нечто само собой разумеющееся. «Ты удивительно светлый человек». Тем же тоном – как будто они обсуждают, ехать завтра на пикник или не стоит, потому что обещали дождь. Для него это действительно какие-то самоочевидные вещи?

…Она порылась в кошельке, нашла несколько двушек. Оде лась, вышла на улицу. Прошла до ближайшего перекрёстка, где стоял телефон-автомат. Значит, позвонить вечером, так как Эльза, вероятно, путанить ушла? Ладно, сам напросился. Хотя полпервого ночи – уже не совсем вечер.

– Да?

Это был он. И как-то очень быстро поднял трубку.

– Джо, это я, Маша. Извини, если не вовремя. Просто я…

– Очень даже вовремя. Эльза на работе, а я сижу и вырезаю очередной деревянный портрет. Хотя, извини, ты просто – что?

– Я решила. Приезжай ко мне!

– Прямо сейчас?

– Если хочешь, то – да!

– Тогда уж – приходи. Почти час ночи. Автобусы не ходят, метро закрыто, в такси не содют... Где-нибудь через час у тебя?

– Хорошо…

Марии опять надо было с утра на работу. Поспать она смогла часа три-четыре, но, странное дело, не только не проспала, как тогда, а даже чувствовала себя вполне бодрой.

– Второго комплекта ключей у меня пока нет – поэтому давай так: ты выспись, поешь чего-нибудь и подъедь ко мне на фабрику. Я выйду на проходную.

– Как скажешь…

Джордж её поцеловал и повернулся к стене – досыпать.

…Это было счастье.

Пройдя на кухню, он первым делом оторвал листок календаря. Сунул во внутренний карман. Сегодня у них с Марией начинается новая жизнь. Надо сохранить на память.

Обычный листок из отрывного календаря. Двадцать седьмое апреля 1980 года.