– Ты меня тогда очень сильно удивила. Не ожидал от тебя такой быстрой и бурной реакции.

– Слушай, я... Я только потом поняла, что ты хотел сделать мне подарок. Не обижайся. Ну, пожалуйста!

Она подняла голову и заглянула гостю в глаза. То, что перепады его настроения очень быстро отражаются во взгляде, она уже выучила. Даже... Ей, наверное, показалось, но, похоже, это была его особенность: в благодушном настроении глаза Джорджа были скорее зеленоватыми, а когда он злился – приобретали серо-стальной оттенок.

А сейчас он её просто рассматривал. Каким-то таким… светло-серым взглядом.

– Пожалуйста, не злись на меня! Я сама не знаю, как так получилось.

– Мари, я на тебя не злюсь. И не обижаюсь. И вообще – это нормально, когда малознакомые люди притираются друг к другу.

Впечатление было, что думает он сейчас совершенно о другом.

Решает какой-то сложный и важный вопрос.

– А как тебя нашла Стешка?

Гость вернулся из своих мыслей на кухоньку маленькой квартиры на третьем этаже ветхого деревянного дома. Улыбнулся.

– Обыкновенно. Она пришла на рынок, но ломанулась сразу в правление. И срочно потребовала продавца Лиандра Джорджа Марковича, торгующего резными деревянными игрушками. При этом добавила, что дело очень важное и, если будет надо, она придёт с милицией.

– Это на неё похоже… – Мария рассмеялась.

– Короче, эпическое полотно: я сижу в квартире Эльзы, вырезаю очередного чёртика из коряги, никого не трогаю. Собираюсь залезть в холодильник и что-нибудь съесть. Звонит мой знакомый из администрации рынка и срочно требует меня к себе – мол, меня ждёт какая-то полоумная девица. Ну, он ещё конкретнее сформулировал. Пришлось забыть про холодильник и ехать. У входа в рыночную контору стояла девушка, которая для начала сказала «я Стешка». Чего мне было вполне достаточно – про неё ты мне успела рассказать. Девушка, назвавшаяся Стешкой, очень настоятельно попросила заглянуть к тебе и желательно немедленно.

Отказать ей было сложно…

– Я представляю… – Мария снова рассмеялась.

– Ну вот. Это та версия событий, в которую ты поверишь.

– А ещё есть другая?

– Есть. Но…

– Нет, нет, расскажи!

– Ну, если что, ты сама напросилась. Кстати, переверни уже колбасу.

– Да, да, сейчас.

Перевернув жарящиеся куски и помешав макарошки, Мария уселась напротив и внимательно посмотрела на гостя.

– Так что за вторая версия?

– Когда мы с тобой расстались в прошлый раз, я поехал на квартиру Эльзы. Она дама умная и поэтому живёт скромно, а для работы у неё есть квартира подружки – шикарная двушка в центре города. Приём клиентов – там. Обычно Эльза возвращается оттуда под утро и сразу бухается спать. И раньше обеда её лучше не будить. Я приехал, Эльза спит, я тихо пробираюсь на кухню... Самое обычное дело. И вдруг минут через десять – голос Эльзы из комнаты: Джо, ты вернулся? Отвечаю – ну да, это я, спи спокойно. А она вдруг заходит на кухню и спрашивает: ты был у другой женщины? Причём как-то так… расстроенно.

– Можно понять… – мрачно усмехнулась Мария. Вот к чему он сейчас завёл разговор об этой своей… порочной женщине?!

– Нет, Мари, в том и прикол. Эльза – профессиональная проститутка. И познакомился я с ней как клиент, а уже только потом она пустила меня пожить; тогда и выяснилось, что шикарная двушка в центре – это место её работы, а живёт она в однушке на окраине. И вообще – она слишком умная, чтобы закатывать мне сцены ревности после того, как сама несколько часов назад слезла с очередного мужика.

– Ну, так что у вас произошло-то?

– Говорю – да, я был с другой девушкой. Эльза вздохнула и ушла досыпать. А вчера вечером мне захотелось секса. И, знаешь, Эльзу я такой ещё никогда не видел. Это было лучшее из всего, что вообще было между нами. Впервые за все наши отношения я ей дал полтинник за ночь. Совершенно счастливая, она заснула рядом со мной.

– А ты что?

Мария уже пожалела, что начала расспрашивать про вторую версию. Но… не орать же на Джорджа опять? Тем более сама попросила рассказать. Хотя это было мучение: слушать про то, как какая-то девица занимается сексом за деньги… и про то, что Джордж этот секс у неё покупает.

– А я не мог заснуть до половины первого ночи. Потому что вспоминал тебя, Мари. Лучшее, что было со мной, – это ты.

– Готово!

По счастью, как раз в этот момент подоспели макарошки и колбаса. Мария кинулась раскладывать их по тарелкам. Она пока ещё не знала, как продолжить этот разговор.

– Короче, Мари, сегодня с утра меня посетила мысль: надо как-то попробовать продолжить отношения с тобой.

Гость решительно принялся за еду. В то время как хозяйка еле-еле ковыряла вилкой в тарелке.

Вот и как на это реагировать? Сидит напротив человек, который откровенно ей сообщил: ты в постели лучше профессиональной проститутки, поэтому хочу к тебе. Убить его мало. И ведь попробовала уже, с утра, несколько дней тому назад. Потом чувствовала себя просто ужасно, потому что... Когда он увидел её в кафешке пьяную – он ведь просто так захотел ей помочь. И помог. И из большого уважения подарил стольник одной банкнотой. А она... Стыдно-то как. И даже, пожалуй, и сейчас стыдно. Вот за эти серые макарошки и за колбасу... Кажется, она её слегка пережарила. И выезжает сейчас только на том, что Джордж, похоже, всерьёз проголодался.

– А что такого тебе наговорила Стешка?

Гость поднял глаза от тарелки.

– А, ерунда. Она, похоже, очень сильно за тебя переживает – и поэтому наговорила много банальностей. Например, зачем-то минут десять мне рассказывала про твою бутылку водки. Что на самом деле это её муж на прошлый день революции раздобыл в горкомовской столовой, как вы её пили полгода по чуть-чуть... Короче, мужественно пыталась мне доказать, что ты не страдаешь алкоголизмом. Как будто я этого сам не понял ещё в прошлый раз, когда попал к тебе в квартиру.

– А как ты это понял?

– Не могу представить себе алкоголичку, которая будет поддерживать дома такую чистоту и на швейной машинке шить покрывала и накидки для мебели, да ещё и такие миленькие. Хотя больше я удивился другому.

– И чему же?

– Много мягких игрушек. Это при твоей-то биографии. Как ты сумела остаться такой доброй?

– Я? Доброй? Прикалываешься?

– Ни разу. Ты очень добрый человек. У тебя есть какая-то большая и светлая мечта, и ты до сих пор в неё веришь.

Мария вскочила с табуретки.

– Я тебя опять нечаянно обидел?

– Нет, что ты! Просто... Я ничего не могу понять. Ты что – в самом деле из тех органов? Я вам зачем-то понадобилась? Такое впечатление, что ту же Стешку ты допрашивал с пристрастием.

Я ни с кем больше не делилась подобными мыслями, никогда! Но ты прав…

– Я не из тех органов. И никого не допрашивал. Хотя твоя подруга и обмолвилась.

– О чём она обмолвилась?

– Когда я понял, что рассказы про бутылку и всё прочее, скорее всего, запланированы до твоего дома... Я спросил Стешку про главное. Как, мол, так вышло, что до твоей лучшей подруги, с которой вы почти как сёстры, на работе домогается какой-то козёл, угрожает… а ты об этом ничего не знаешь? Стешка чуть не врезалась в ближайшее дерево на аллее, попросила присесть на лавочку и довольно сумбурно объяснила.

– Что? Что она тебе про меня наговорила?

– Только хорошее.

– Да что конкретно?

– Мари, сначала пообещай мне, что ты её не прибьёшь. Уже хотя бы потому, что Стешка старалась для тебя же.

– Хорошо, обещаю.

– Она мне рассказала, что вы росли вместе ещё с дома малютки.

– Ну да, это так.

– И что у вас была одна мечта на двоих. Как однажды приедет мама и заберёт вас. Мари, может, не надо? Тебе, наверное, больно от таких воспоминаний?

– Да говори, всё равно уже.

Мария села обратно на табуретку и заплакала.

– Продолжай, не молчи!

– Ну вот. У вас была мечта, большая мечта одна на двоих. Но происходило это всё в детском доме, где слово «мама» под запретом и за него принято бить. И вообще – в конце концов, вы повзрослели и поняли, что мама не приедет. Но ты не стала отказываться от мечты. И даже наоборот – жила как-то назло всему, что творилось в казённом доме. И до сих пор терпеть не можешь грязь во всех её проявлениях. И поэтому когда на горизонте замаячил похотливый козёл комсорг… есть же вещи, о которых говорить противно.