— Надо же, — созерцая массивную, еле ползущую в гору машину удивляюсь. — Это же сколько угля оно кушает?

— Много, — выдыхает Серафина. — Могу сказать точно, если хочешь. План меняем?

— Не-а… Ну что, американские солдаты в бой?

Серафина вздыхает, закрывает глаза и тут же открывает. Действует по плану, как только поезд проходит поворот и начинает «карабкаться» в гору, а я хватаю гранатомёт, она переносит меня на пути и уходит.

Закидываю оружие на плечо, и иду на встречу едущему на меня поезду. И там меня вскоре замечают. Орудийная башня поворачивается, паровоз даёт длинный гудок.

— Ты псих, — шелестит в голове голос Серы.

— Я знаю, — отвечаю ей и попросив передать слова прямо в память машиниста начинаю орать. — Oh, hi.

Ещё гудок, Серафина внушает стрелкам что оружие неисправно и заставляет машиниста паниковать. Потому что в то, что здесь им попадётся целый демократ, которого они вместо меня видят, никто в поезде не верит. Они с юга на Союз нападают, здесь не водятся.

— Nazi bastards! — встав на колено кричу, целюсь и жму на спуск.

Как только гранатомёт выпускает гранату, Серафина переносит меня обратно к ней. Где слепну от яркой белой вспышки. Страшным взрывом с паровоза срывает орудийную башню. Листы брони или отрывает, или загибает назад от чего «морда» паровоза становится похожей на цветок. Однако он ещё работает и быстрее ползёт вперёд.

Бросив оружие закрываю глаза, отцепляю локомотив от состава и до куда дотягиваюсь уничтожаю тормоза.

Локомотив набирая скорость уезжает вперёд. Состав, скрипя испорченными тормозами медленно разгоняясь едет под гору.

Переносимся подальше назад. Падаю на камень, концентрируюсь и заставляю рельсу уползти в сторону. Что она, извиваясь как змея и делает. Разгоняющийся состав, такой поворот не устраивает. Потеряв опору, последний вагон накреняется и падает на бок. Падает, но движение продолжает. Тяжеленный состав, перевернувшийся вагон не замечает.

— Ух ты! — восклицает Преображенская. — Владик, да ты просто мастер поезда уничтожать.

— Спасибо… Не отвлекайся, работаем. Состав останавливается.

Перемещаемся на последний вагон. Тут же падаю и прижав ладони к броне блокирую все выходы. Серафина закрыв глаза и злобно улыбаясь, внушает солдатам всякие гадости. Как она сама говорит, усиливает им злость, зависть, даже детские обиды искажаются и принимают кошмарный характер.

Работает, в вагоне слышится стрельба, крики. Дикий вой, ругань и угрозы убить.

И убийства идут полным ходом. Из щелей льётся кровь. Кто-то плачет, другие молятся. Творится настоящий хаос. Ужас который даже я физически ощущаю.

Переносимся на соседний вагон, где повторяем всё это. Серафина оставляет одного в живых и внушает ему что на состав напали демократы. Вложенные воспоминания замыливает и удаляет детали.

Ещё через три вагона, Серафина начинает уставать. Но тут в дело вступаю я. Как только переносимся в безопасное место, заставляю женщину закрыть уши. Сам концентрируюсь и подрываю в вагонах снаряды. От чего вагоны буквально разворачивает изнутри. Грохочут взрывы, начинается пожар.

Преображенская вытаскивает из вагона выжившего переносит дальше и ставит на путях. Состав же… Спастись никому не удалось. Взрывы и пожары убьют всех.

— Всё, состав того, закончился.

— У меня тоже, — кивает Серафина. — Собаки доели своих. Двое смогли сбежать. По легенде, в которую они теперь верят, рядом со станцией тёрли шкуру американские солдаты. Когда попались, рассыпали какую-то дрянь от которой собаки сошли с ума и сделали ноги.

— Молодец. Сейчас на станцию заглянем и можно возвращаться.

— А что на станции?

— Там должны быть склады. Поэтому…

Подобрав гранатомёт, несколькими скачками перемещаемся на станцию, встаём на крышу, созерцаем панику и тут… А тут всё изменилось. За столь короткий срок понастроили тут… Забор стал выше, вышек больше. Танки теперь не старые, а новенькие, странной округлой формы. Есть и квадратные…

— Пантеры неизвестной мне модификации и королевские тигры, я их ни с чем не перепутаю. Играл в одну интересную игру. Ладно… Это надо устранять.

— Один справишься, — вздыхает Серафина. — Я устала…

Закрыв глаза, вижу всё металлическое. Вижу и прилагая усилия концентрируюсь на боеприпасах. Снаряды в танках, в каждом много.

Концентрация, удар и башня пантеры выпуская огненное облако подпрыгивает… Паника набирает обороты, все бегают, кричат, куда-то стреляют.

Вверх раскидывая солдат ударной волной, взлетает башня королевского тигра. Тут же концентрируюсь на одной из вышек. Разворачиваю пулемёт и стреляю в бегающих солдат. Переключаюсь на другую вышку, на третью. Потом на танк. Поскольку весь он из металла, а я вижу его насквозь, вращаю маховик двигателя чем запускаю его. Переключаю передачу, заклиниваю педаль газа и направляю тяжеленную машину на одно из зданий.

Злорадствуя осматриваюсь и нахожу то, от чего улыбаюсь ещё шире. В стороне, в землю вкопаны огромные ёмкости с бензином. Не в силах сдержаться, заставляю ёмкости сжаться.

Открыв глаза вижу как бензин фонтами бьёт вверх и тут же вспыхивает. Солдаты, техника, здания, территория, всё это полыхает. Те кому удаётся — бегут… Собираюсь напакостить ещё круче, но тут… Понимаю что уже не на крыше, а в лесу, там где мы отдыхали по пути сюда. Криков и взрывов не слышно. Видно… Видно стоящую надо мной злую Серафину.

— Что?

— С ума спятил? — схватив меня за шиворот рычит она. — В себя поверил? Ты же чуть не сжёг себя.

— Извини, увлёкся.

— Не принимаю. Дурак, блин.

— Ну извини. Да, признаю. Но я же…

— Что с тебя взять? — вытащив из-под дерева рюкзак качает она головой.

Раскрывает его, подаёт мне термос и коробочку с кристаллами. Садится рядом, погладив волосы целует и обнимает.

Молча пью чай, закусываю кристаллами. Чувствую себя виноватым перед ней. Ну и понимаю что она права. Был бы один, увлёкся бы сильнее и… Боюсь представить что. Может быть не сдох, тёмного духа убить сложно. А может быть сдох, всё-таки я странный и не все правила ко мне применимы. А может… Нет, ну всё же хорошо сходили, удачно. Пополнение до фронта не доедет. На путях не хилая преграда в виде целого бронепоезда. Подстава демократов опять же. Ну и станцию ещё раз сожгли. А это потери живой силы и техники. Теперь бы выжившие не замёрзли, а то кто расскажет о подлом предательстве демократов.

Возвращение в убежище проходит штатно и что удивительно без приключений. Серафина десяток раз переносит нас, рядом с лагерем несколько минут отдыхает и переносит уже в убежище, точнее на кухню. Где сразу же заявляем что в лагере бедлам.

Руководство бесится, Марта лютует, рядовые солдатики и надзиратели стараются спрятаться и не попадаться ей на глаза. Что получается откровенно плохо. Двоих рядовых Марта уже застрелила, ещё троих под конвоем доставила в пятую лабораторию.

Тварь одним словом, ни своих ни чужих не жалеет. Вообще никого, может только ненавидеть всё живое. Хотя, в прошлой, то есть позапрошлой жизни, я часто сталкивался с такими. Любой паладин Светлой Империи, вёл себя по отношению к Тёмным так же. По системе… Светлые человеки, все остальные скот. Я поборник веры и чистоты, вы уроды и скотоложцы. Я благословлён богами, вы колдуны проклятые. Я Д’Артаньян, вы пидарасы. Кхем…