— Спасибо, — пытаясь унять дрожь нервно улыбается Белка. — Прости… Просто накипело. Надо было высказаться. Я… Ешь торт, а я пойду с Маришкой посижу. Мы как-то сблизились с ней. Да и с дедом тоже. Прости… Можно обнять тебя? Мне страшно. Можно?

Ответа Белка не дожидается. Ложится рядом, прижимается и судорожно дышит в ухо. И вроде как, сейчас я должен пытаться утешить её. После чего, должно случиться то, чего не надо бы. Но нет. Позывы хотя бы облапать девушку есть. Однако… Нет… Не надо.

Побег в Австралию решили отложить. На дворе конец января, минус тридцать. Далеко в такую погоду не убежишь. Да и после того как рассказываю Ломакину о том чем на самом деле является Австралия, пыл его угасает полностью и человек науки начинает обработку Осипа. То есть Ломакин осторожно рассказывает ему что нам в Британской колонии делать нечего. Потому что сама Британия союзник Германии. Это получается, Осип хоть и расстраивается, но спорить с профессором не начинает.

И поскольку выхода нет, а уходить куда-нибудь всё же необходимо. Вместе с профессором решаем всё же пойти к коммунякам. Весной, когда потеплее станет накроем лагерь, прихватим важные документы, пару начальников, кроме Марты, её решаем убить, и со всем этим пойдём кланяться совкам. Потому как сколько бы мы не думали, идти больше некуда.

Есть конечно совсем безумные варианты уйти на север и поселиться где-нибудь среди местных. Но по мнению Ломакина это будет уже не жизнь. Да и вражеские войска, они медленно но всё же продвигаются. А когда продвинутся нам негде будет прятаться. Конечно и в лаборатории, куда мы имеем множество шансов попасть нам тоже не понравится. Но, на счёт этого Ломакин сомневается и думает что нам всё же помогут. Не в царских условиях, а скорее в палате, но мы будем жить. Или… Как опять же думает Ломакин…

Дела у совков не то чтобы не очень, они у них вообще прискорбные. И поэтому есть надежда, что трёх сверхлюдей и одного профессора, совки вместо изучения к делу пристроят. Но я в это не верю.

Девушки… Их мнение разделяются. Маришка прямо светится энтузиазмом и хочет к своим. Белка хоть и категорически отказывается, но считает что совки лучше арийской расы. Ломакин за. Осип воздержался. Я…

Со мной всё сложно. Коммунизм я никогда особо не уважал. Ностальгией по прошлому не страдал. А в то что раньше было лучше, особо не верил. Да, мне рассказывали о Жизни в союзе, рассказывали много, но как хорошее, так и плохое. Да и потом, я не отсюда и местные русские мне такие же чужие как и американцы. Это не мой мир, попал я сюда неожиданно и, возможно, случайно. Так что я не собираюсь с криком за Сталина бросаться на немецкие танки. Воевать я тоже не хочу, не моё это. Но…

Всегда есть «но» и в этом случае в смятение меня загоняет Маришка. То есть то, как она рвётся домой. Как ярче светится вспоминая семью, учёбу, уклад жизни. И этот её свет, заставляет меня сомневаться. Да, коммунисты ребята не из лёгких. Репрессии, расстрелы, раскулачивание, коллективизация, ГУЛАГи всякие. Но то что творят фашисты… То как они уничтожают людей и мучают их… Из двух зол выбирают меньшее. Поэтому, хоть это и не мой народ, идти придётся к русским. Был бы я один, я не заморачиваясь свалил куда-нибудь в тайгу. Нашёл какие-нибудь залежи железа, закопался в землю… Но их у меня четверо. И если больного на голову деда жалко, то перед Маришкой и Белкой какая-то дурацкая ответственность. Поэтому… Эх…

Две недели спустя. Волкова Марина.

Сегодня замечательный, но в тоже время страшный день. Дедушка и Влад, берут меня на вылазку. Конечно, идут они не за продуктами, и даже не за вещами, этого добра за две недели натаскали с запасом. А на настоящее дело, в котором я приму непосредственное участие.

Потому что пока мы ждём весны. Профессор, Осип и Влад, решили начать пакостить. То есть сокращать население фашистов и добывать информацию. И сейчас мы стоим в коридоре и…

— Колька, — подходя ворчит Осип. — Хватит дурака валять. Железяки свои спрячь. Оружие проверь. Патроны не все съел?

— Эти не вкусные, — пряча гаечный ключ в карман бормочет Влад. — Гильзы железные, пули из спрессованного железного порошка. На вкус как просроченные барбариски.

— Света, — резко меняя настроение подходит ко мне дедушка. — Дочка, ты вперёд не лезь. Когда скажу стоять — стой. Скажу закрыть глаза — сразу же закрывай. Всё поняла?

— Да, папа, — улыбаясь киваю.

На что Осип расцветает, приглаживает мне волосы, вытирая слёзы всхлипывая отходит назад, толкает Влада и хмурясь идёт к выходу. Но на ходу, шепчет Владу чтобы тот за мной присматривал. И присматривал тщательно. На что Влад уверенно кивает, глянув на меня сглатывает и глупо улыбаясь отворачивается. Но тут же оглядывается снова…

А вообще, он очень даже симпатичный. Высокий, мускулистый… Правда руки слишком длинные, и волосы теперь как он сам говорит платинового цвета. Зубы железные, сине-серебристые глаза слегка светятся. Но при этом в нём что-то есть и мы с Белкой это ощущаем. А ещё мы ощущаем что нравимся ему и сильно. Жаль что никаких шагов, видимо из-за того что с нами творили, он не предпринимает, а от нас шарахается. Но может он забудет об этом? Может со временем он изменит своё отношение к нам? Или…

Ведь всё же меняется. Мы… У меня, воспоминания всех этих ужасов уже не вызывают боль. Стыдно, страшно, противно, но боли нет. Так может и у него это пройдёт? Хоть бы…

Начинается движение по коридорам, прокопанным дедушкой норам и прочим закоулкам. Ползём по узкому лазу, дедушка впереди, я за ним, Влад замыкающий чтобы крысы сзади не напали и попы нам не откусили. Движемся, на четвереньках, от чего невольно улыбаюсь. Потому что сзади Влад и я точно знаю куда он смотрит. Взгляд как будто кожей ощущается. А ещё я знаю что ему нравится смотреть на меня. Нравится сильно, он даже хочет прикоснуться, но не решается.

Ощущаю себя двояко. С одной стороны такое внимание поднимает мне настроение, с другой, кажется, что я совсем плохая. Потому что сейчас не до романтики. А романтики очень хочется…

Дедушка замирает, прислушивается. Тут же останавливаюсь и тут… Видимо Влад так увлечён мной, что не успевает остановиться и утыкается лицом…

— Гы… — слышится сзади. — Извини… Задумался. Кстати тебе нужен новый комбез.

— Почему?

— Этот слишком маловат. Стягивает всё. Да и тонкий, холодно тебе. Кхым… Ещё раз извини. Обещаю что буду внимательнее.

От таких слов даже обидно становится. Прикусив губу закрываю глаза и прошу больше внимания. Какого именно внимания представляю и тут понимаю что уже не представляю. Влад, как будто увидев мои мысли, вытянул руку и прижал ладонь к попе. Слегка сжал и теперь…

— Хм, — оглядываясь хмыкаю.

Вижу круглые глаза Влада, его виновато-глупую улыбку и чувствую его полную растерянность. Понимаю что меня трогать… Он хочет этого, но из-за принципов не может. Жаль… И обидно.

— Можешь отпустить меня, — выдохнув говорю. — Если так противно.

Вина? Да, точно вина. Влад, почему-то чувствует себя виноватым. За то что сделал и не сделал. О чём он думает непонятно, но свет его становится ярче и теплее. И тут…

Дедушка снова начинает движение. Проклинаю себя, ругаю последними словами, но прогибаю спину и как можно сильнее виляя попой ползу вперёд.

Зачем? На что я надеюсь? И ведь понимаю, что несмотря на глупые фантазии он ко мне не притронется, но… Я не могу иначе. Владу это нравится, ему нравлюсь я. Я это знаю и хоть мне от этого невероятно противно, я продолжу. А почему? Что со мной случилось? Да, с головой у меня совсем плохо. Стало, после нескольких месяцев издевательств. Меня унизили, сломали, уничтожили. Превратили в послушную игрушку для самых грязных и отвратительных утех. Но почему сейчас, когда казалось бы всё закончилось и мерзкие воспоминания притупились, это всплыло и начинает играть новыми красками.