Стиралку упаковал, надеюсь, в этом кубическом изделии, завернутом в плотную упаковочную бумагу, оно внимание техномага не привлечет. Не хотелось бы портить свадебный сюрприз. А вот Айрис упорно не отзывалась на мои звонки. Неужели снова обиделась на мое невнимание? Ну, да ничего, я человек не гордый, когда окажусь в Огарево, схожу к ней ножками.

— Ну, теперь-то ты готов? — Вопросил отец, немного раздраженный моими долгими сборами.

— Готов, — ответил я, придерживая рукой левитируемый при помощи телекинеза замаскированный стиральный артефакт.

И снова тьма безвременья окутала меня.

В этот раз, в отличие от прошлого, наше появление на крыльце дедова дома прошло совершенно без свидетелей. Впрочем, какие свидетели, если на этом крыльце едва ли не метель свищет! (Может я чуточку и сгустил ситуацию, но ветер с мокрым снегом для меня, одетого после Старгорода совершенно по-летнему, реально показался лютой метелью). Все нормальные люди в такую погоду дома сидят.

Я, понятное дело, ожидал, что родитель, доставив меня, тем же разворотом обратно к себе вернется, не зря же он меня с утра постоянно подгонял. Но вышло по-другому: войдя в дом и осведомившись у вышедшей на шум нашего прибытия бабули, где же ему искать главу семейства, отец, ухватив меня за руку, прямой наводкой отправился в указанном направлении. Упакованный в ярко-розовую оберточную бумагу стиральный артефакт, подобно большому воздушному шарику необычной, кубической формы, плыл за нами.

— Вот, старый, встречай будущего самого молодого мастера-артефактора нашего столетия! Я на него уже и документы на соискание звания в нашу гильдию артефакторов подал. — Пафосно объявил гордый родитель, по-прежнему не выпуская моей руки из своей ладони.

Ой-ой! Вот это подкузьмил мне батя! Подкинул хлопот! Я только-только вздохнул с облегчением, что дед оставил свою идею с самым молодым мастером-алхимиком столетия, а он тут новой соли на еще свежую рану подкинул.

— Это что же такого Серега сделал, что ты ему такое звание пророчишь? — Дед, занятый сортировкой каких-то непонятных камушков, сразу же отодвинул в сторону свое рукоделие. А обиду, исходящую от него я, наверное, почувствовал бы и без всякого дара эмпатии, настолько она была острой.

— А вот, сам полюбуйся, — отец указал рукой на стиральный артефакт, так до сих пор и болтающийся около меня, удерживаемый моим телекинезом. — В этом многосоставном артефакте Сергей умудрился такое управление устроить, что для переключения работы с одного артефакта цепочки на другой вмешательство его хозяина вообще не требуется.

Ну, отцу что, похвастался талантливым наследником, готовым продолжить отцовское дело, и был таков, а на меня, похоже, дед всерьез обиделся. Так и не рассортировав намеченные к этому минералы, ссыпал все обратно, в одну банку, и, как туча мрачный, утопал к себе в лабораторию.

И вот что мне теперь с этим делать? Ну, не оправдываю я его надежд, как наследник рода Уваровых. Может, пообещать, что одного из своих будущих детей я точно буду продвигать по алхимической стезе? Так это когда еще будет? Да и не факт, что у меня их будет много, или, что это непременно будут сыновья. А видных алхимиков женщин практически и не бывает. Что-то не так у них выходит с тонким насыщением маной растворов.

Решив положиться на то, что до вечера дед, быть может, все же отойдет, я, подобрав в шкафу в своей комнате оставленную тут свою прошлогоднюю теплую одежду, отправился в гости к Айрис. Кстати, связаться с ней по разговорнику у меня так и не вышло. М-да, прогулка по Огарево сразу же напомнила мне один анекдот, в котором Мюллер на полной скорости ехал на своем мерседесе по шоссе, а рядом, с видом, что он всего лишь вышел прогуляться на свежем воздухе, бежал Штирлиц. У меня, конечно, все было не так сурово. Но два лба в полном вооружении следом за мной шли. И они-то уж точно пытались изобразить, что просто так здесь совершенно случайно прогуливаются.

К моего несказанному сожалению, Айрис не оказалось дома. Вообще никого у нее дома не оказалось, пришлось, не солоно хлебавши, возвращаться домой.

Дома дед по-прежнему, запершись, пребывал в своей лаборатории. Чтобы хоть чем-то себя занять, я решил вызвать к себе Син, узнать, как там обстоят дела с нашей громадной партией семян аленького цветочка? Все же на этот товар я возлагал определенные надежды.

О том, что у Син все пошло не по запланированному, я сразу же, с первого взгляда, узнал. Очень трудно не узнать, если у нее все лицо и тело представляли собой одну единую лиловую отбивную, а от рогов буквально лишь оскольчатые пенечки из макушки торчат. Ну, и еще, для пущей убедительности, ее конечности закованы в какой-то массивный артефакт, захватывающий ей их все за спиной в общий пучок. Такая, знаете, охотничья добыча, упакованная, чтобы ее на шесте можно было переносить на дальнее расстояние, только без самого шеста. Удивительно еще, как я ее смог с таким весомым довеском к себе вытянуть.

— О как! — Прокомментировал я ее незавидное состояние, сразу же принявшись ее своей маной подпитывать, — не думал я, что ты так внезапно на жесткое садо-мазо переквалифицируешься.

— Не трать ману, пока эту штуковину с меня не снимешь, — слабым голосом отозвалась суккуба, глядя на меня залитыми кровью глазами.

— Кандалы из хладного железа, дайте два! — Внезапно возбудился в моей голове Гуамоко. — Это, хозяин, один из лучших материалов для создания защитных артефактов. И, что характерно, в человеческих мирах такое точно не встречается.

— А я думал, что хладное железо — это обычное железо, только обработанное холодной ковкой. — Мысленно отозвался я на возглас Гуамоко, пытаясь одновременно сообразить, каким образом будет сподручнее эту гирю вообще снимать. По всему выходило, что если этот материал вытягивает всю ману, то его придется только пилить. Даже если отбросить в сторону проблемы с отсутствием в моем распоряжении ножовки по металлу, представить страшно, на какой срок эта работа у меня растянется, ведь хоть хладное железо, хоть нет, а металл это твердый и ножовке поддается плохо.

— Не-е, это не железо. Точнее, не обычное железо. Хотя да, обрабатывать его, действительно, лучше на холодную. — Уведомил меня артефакт, умолчав впрочем, о каком-либо особом способе, при помощи которого я смог бы снять эту конструкцию без особых усилий.

И вот как мне теперь быть? Мало того, что с распиливанием такого массива железа бочку пота пролью, я же еще и себя перед дедом и бабушкой спалю. Рога то у чертовки, хоть и обломаны практически под корень, один черт заметны, я уж не говорю о ее вызывающе пурпурной окраске кожных покровов.

Я уже совсем было собрался просить помощи у Златы. Ну, утопающий же за соломинку хватается, так и тут, мало ли какие еще способности есть у моей необычной питомицы. Ага, совсем собрался, но тут вопрос в моей голове завелся: если это хладное железо, в принципе, вытягивает всю ману, до которой дотягивается, то каким образом я смог вытянуть его к себе вместе с Син через печать вызова? Или пространственная магия как-то по-особому использует ману, по типу тех же метаморфов? Известно же, что на превращения метаморфов блокираторы магии не действуют.

Короче, шарики за ролики, мысль закрутилась, и вскоре я уже принялся из своего внутреннего пространства выгружать все в него упрятанное. Как-то даже удивился, сколько я уже всего там таскаю, оказывается. По первым, грубым прикидкам, для данных кандалов у меня там места точно должно хватить, даже с запасом.

— Итак, смертельный номер, нервных попрошу удалиться от экрана, — пробормотал я почти про себя, мысленно командуя убрать эти самые кандалы на освободившееся место. Ну, магия же, кандалы — отдельный предмет, если именно на них сосредоточиться, точно сработает.

Ох, что-то мне как-то сильно не хорошо стало. Последним моим осознанным усилием, перед тем, как свалился от магического истощения, было извлечение из внутреннего пространства артефакта, поглощающего из меня ману на манер пылесоса, обратно в земную реальность.