И передал царю один из царских слуг

То, что сказал ему его ближайший друг.

Он слышал, что Ферхад, рыдающий в пустыне,

Лишь о себе весь мир твердить заставил ныне,

Что устремления любовного напасть

В пустыню бедняка заставила попасть.

От страсти к красоте, что всем сжигает очи,

Стеная, бродит он во мраке долгой ночи.

Он говорит: «Душа из-за Ширин больна!»

И речь его громка, и всем она слышна.

Ни стрелы, ни мечи, разящие с размаха,

Ни старцы, ни юнцы в нем не рождают страха.

Но знаю: лишь душой привязан он к Луне,

Лишь слухом о красе довольствуясь вполне.

Серебротелую всечасно поминая,

Про самого себя не помнит он, стеная.

В неделю раз он к ней приходит в замок; есть

Ему услада в том: о ней услышит весть.

Едва лишь внял Хосров нежданному рассказу,

К грабительнице душ страсть возрастает сразу.

В соревновании бойцы отважней бьют,

Два соловья нежней над розою поют.

Коль двое второпях становятся у, лавки,

Ты должен от купца ждать на товар надбавки.

Хосрова сердцу вновь ристалище дано:

Тот, сердце бросивший, с Хосровом заодно.

И по-иному шах заревновал подругу.

Придал соратник жар ревнивому недугу.

Все просит мысль его: «Ты делу помоги».

Не в глине ль он увяз? Не вытащить ноги!

Когда недуги нас охватят или скорби,

То стройный кипарис свой стан высокий сгорбит.

Очам болящего подмога не видна,

Ведь мысль болящего, как сам больной, больна.

Во здравье человек — и мысль его здорова,

А хил — всех дел его колеблется основа.

Врач, щупавший, леча, биенье многих жил,

В жару свой щупать пульс другому предложил.