И вот возникло то, что людям незнакомо:

Стекает молоко в пределы водоема.

И мастером Луне известие дано:

Водохранилище им сооружено.

И гурия, прибыв, всему дивясь глубоко,

Вкруг водоема шла, прошла и вдоль протока.

Ей мнилось: водоем и новое русло

Здесь только божество расположить могло.

Не дело смертного водоразделы рая,

Где бродят гурии, у млечных рек играя!

Услышал от Ширин хваление Ферхад:

«Да будешь промыслу божественному рад!»

И счастлив он, призыв от луноликой слыша.

И был посажен он всех приближенных выше.

«Мне нечем наградить такое мастерство.

Тут и помощникам не сыщешь ничего».

У дивной меж камней, и в полумраке ясных,

В ушах светились две жемчужины прекрасных.

И каждая красой венцу была равна.

Дань города была — жемчужинам цена.

И серьги сняв, Ширин с пьянящею мольбою

Сказала: «О, прими! Продай ценой любою.

Когда смогу добыть я лучшее — ценой

Достойной оплачу все то, что предо мной».

Жемчужины приняв, их восхвалив, — проворно

Ферхад к ногам Ширин бросает эти зерна.

И устремился он, смиряя горе, в степь.

Слезами заливал он, словно море, степь.

Нет! Страстью не затмит он созданного дела!

Он ждал, чтоб даль его забвением одела.