В конечном итоге мифология утверждает незыблемость принятых в племени норм поведения и культурных ценностей, но подобная мысль никогда не бывает сформулирована в виде простого наставления. В мифе как бы перебираются различные варианты действительности, существа и объекты ставятся в разнообразные необычные положения, в результате чего их свойства становятся более наглядными. Зная свойства вещей, слушатель сам убеждается в том, что в реальном мире каждая из них занимает предназначенное ей место, а любые отклонения от существующего порядка пагубны.
Поскольку мифы не объясняют происхождения вещей в том смысле, как это делают научные гипотезы, они полны противоречий. Например, в индейских преданиях луна часто считается женщиной. Но одновременно дневное и ночное светила могут восприниматься как два брата. Общепринятого представления относительно пола луны не было — оно менялось от мифа к мифу.
Противоречивость, многозначность придавала мифологии гибкость, позволяла, в зависимости от ситуации, сослаться на тот или другой случай. Если в нашем фольклоре и есть что-то подобное, то это, конечно, пословицы, которые равно провозглашают прямо противоположные истины. Подобная «народная мудрость» не направляет действия человека, а помогает ему в любом положении найти себе оправдание: раз так поступал народ (пословицы) или предки (миф), значит, подобная форма поведения допустима. Таким образом, в изменчивой повседневности отыскиваются прочные основы. Характерно, что у индейцев пословиц нет.
Мифы священны. Они повествуют о деяниях предков, и ничто в рассказе не должно быть изменено. Изменения вносятся в «канонический» текст неосознанно, случайно, незаметно для самого рассказчика. Зато если мутация произошла, она начинает исправно повторяться и в новых пересказах закрепляется.
Отдельные элементы мифа устойчивы в разной степени. Легче всего меняются конкретные образы и реалии. Гораздо устойчивее основной сюжет мифа. Конечно, как уже было сказано, встречается немало текстов, в которых действие обрывается на полуслове или уходит в сторону от заявленной темы, так что конец теряет связь с началом. Но все же чаще события излагаются исходя из несложной схемы, чью устойчивость гарантирует ее общеизвестность и простота. Таким бывает снабженный некоторыми специфическими мотивами рассказ о мести, похищении, нарушении супружеской верности. Подобные основные сюжеты (в индейской мифологии их несколько десятков) в свою очередь основаны на нескольких мыслительных стереотипах. Например, многие мифы построены по той же схеме, что и обряд инициации (через испытания, символическую смерть — к достижению нового статуса, обновлению). Не менее распространено построение мифологического рассказа по «закону перевернутого настоящего».
Для донаучного мышления характерно, что любая попытка объяснить происхождение явления подменяется описанием того, при каких обстоятельствах оно возникло впервые. Для этого в мифе воссоздается фиктивная ситуация, при которой предметы, явления, существа наделяются иными, чем есть на самом деле, фантастическими свойствами. Огнем владеют жаба, ягуар или крокодил, в роли свирепых хищников выступают олени и тапиры, луна светит ярко, как солнце, реки текут вверх по склону и т. п. И только в результате деяний первопредков мир приобретает свой нынешний вид.
Условность подобного незамысловатого приема индейских рассказчиков, казалось бы, ясна всем. Никто еще не выступал с гипотезой, по которой в мифах якобы сохранилась память о времени, когда животные умели пользоваться огнем, а законы всемирного тяготения отличались от современных. Но, коль скоро речь заходила об описываемых в мифах индейцев явлениях их общественной жизни, ученые не раз теряли осторожность и склонны были увидеть в текстах какое-то зерно истины. Происходило это, естественно, в тех случаях, если фантастические представления американских аборигенов о своем прошлом почему-либо совпадали с теориями этнографов.
Как уже неоднократно говорилось, участники индейских праздников воплощения духов делятся на тех, кто сам изображает явившихся для встречи с людьми гостей из «иного мира», и на не посвященных в механику таинств зрителей. В первобытной общине первую группу чаще всего составляют взрослые мужчины, вторую — дети и женщины. Разумеется, индейцы не знали, как, когда и почему их предки стали совершать подобные ритуалы. Происхождение обрядов объясняется исходя из законов мифологического мышления. Индейской мифологии чужда мысль о появлении объектов из ничего. Мало распространен в Южной Америке и мотив «изобретения» чего-либо божеством или предком. Бывает, что герой изобретает, скажем, огонь, но гораздо чаще он похищает его у мифологического существа, которое владело огнем от века. Так же обстоит дело и с ритуалами. Согласно одной версии (примеры мы уже приводили), обряды некогда совершали сами духи, а люди лишь повторяют их действия. Согласно другой, нынешние мужские ритуалы в прошлом совершали женщины, в то время как представители сильного пола выполняли унизительные для них женские работы — готовили пищу, нянчили детей. Узнав, что их «обманывают» и что духи являются на праздник лишь символически, а не на самом деле, мужчины свергли власть женщин и установили нынешний порядок вещей.
Несколько текстов такого рода этнографы записали у огнеземельцев. Согласно мифу яганов, в древние времена женщины в разных местах острова устраивали праздник в честь чудовищной подземной богини. Там, где они исполняли обряды, образовалась равнина, где нет — остались горы. Женщины ждали, что божество выйдет к ним из-под земли, но оно не показывалось. Тогда они решили обмануть мужчин. Сделав вид, что чудовище наконец появилось, они разыграли такое же представление, какое сейчас устраивают мужчины. Женщины и девушки надели на себя маски демонов и стали подражать их пронзительным голосам, а мужчины со страхом наблюдали за происходящим. Когда духи требовали еды, мужчины покорно приносили ее, не зная, что в ритуальной хижине пируют только их жены. Но вот однажды солнце, чьи две дочери верховодили среди женщин, увидело, как девушки смывают с себя краску, со смехом рассказывая о представлении, в котором участвовали. Узнав от него правду, мужчины вступили в борьбу с женщинами. Те либо были убиты, либо превратились в родоначальниц отдельных видов животных. Мужчины пощадили лишь маленьких девочек, а когда те выросли, сами стали держать их в страхе, изображая на празднике явление духов. Солнце, его жена — луна и его брат — радуга поднялись в небо. Перед этим, мстя победителям, луна погрузилась в море и вызвала всемирный потоп. По ее желанию на море и теперь каждый месяц происходят приливы.
Миф она отличается от записанного у яганов лишь некоторыми нюансами. В нем, например, подчеркивается, что праздник явления духов женщины устраивали с единственной целью — держать в повиновении мужей. Когда солнце повело мужчин на штурм ритуальной хижины, оно намеревалось убить свою жену — луну. Та, однако, была очень сильной шаманкой. При первых же нанесенных ей ударах раздался ужасающий грохот, небо и земля задрожали. Опасаясь, что смерть луны приведет к гибели всего мира, мужчины дали ей возможность бежать. Только солнце до сих пор безуспешно преследует луну. О важности этого мифа для она свидетельствует тот факт, что девяностолетняя индеанка Лола Кьепха в 1965 году смогла рассказать его со всеми подробностями, хотя большая часть остальных текстов изгладилась из ее памяти.
Примерно такой же миф был известен и третьему огнеземельскому племени — алакалуф. В конце XIX века отрывок из него был записан одним миссионером и у индейцев Центрального Чили — арауканов. В нем рассказывается, как женщины господствовали над мужчинами и не работали. Затем мужчины восстали, истребили женщин и пощадили лишь маленьких девочек. Одна женщина убежала на небо, став луной — женой солнца.
В первые десятилетия нашего века многие этнографы предполагали, что в подобных преданиях «отражается древняя матриархальная система». В отечественной этнографии гипотеза о матриархате продержалась довольно долго. Еще в вышедшем в 1959 году выпуске многотомного справочника «Народы мира», посвященном индейцам Южной Америки, к ней выражено сочувственное отношение. В настоящее время эта гипотеза отвергнута всеми специалистами по первобытной истории. Некоторые из них продолжают, правда, считать, что материнский род предшествовал отцовскому, хотя и не делают из этого выводов о «женоправии» в древности. Другие расценивают гипотезу об изначальности материнского рода как по меньшей мере недоказанную. Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что мифы индейцев в принципе недопустимо использовать для ее обоснования. Тема «свержения власти женщин» родилась в них из внутренней логики мифологического мышления, из сложного переосмысления опытных фактов и наблюдений, а не как воспоминание о реальном прошлом.
