Девушке не нужны были лишние хлопоты, забот у неё и так хватало с лихвой. Кто, если не она, поддержит порядок и мирную суету? Жизнь в Харионте процветала без вмешательства политиков и королей. Сюда съезжались купцы со всего мира в поисках изысканных товаров, люди надеялись попасть в столицу королевства, дабы основать здесь своё гнёздышко и обеспечить спокойную жизнь. В городе царили равновесие и порядок.

Смогут ли люди и дальше жить таким образом? Смогут ли они ходить по мирным улицам, спать спокойным сном по ночам, не думая о нехватке еды, об опасных бандитах, о зудящих до мозга костей долгах, если она присоединиться к этой странной троице?

Может ли она согласиться на предложение Горинира? Осмелится ли рискнуть? В конце концов, что она с этого имеет?

– И как же вы собираетесь это провернуть? – спросила Зана, мягко улыбаясь.

Горинир понимающе ухмыльнулся. Правда, как оказалось, он понял её не совсем так, как она рассчитывала:

– Я уступлю вам своё место, ради общего блага.

Зана опешила. Левое веко судорожно дёрнулось, волосы на руках встали дыбом, и платье необычно сильно стянуло грудь.

Форакхир и Задриан вскочили со стульев и с грохотом опустили руки на стол:

– Немыслимо! – прокричал тикстриец.

– Женщине никогда не быть во главе Союза! – поддержал его Задриан. – Это просто неслыханная наглость с вашей стороны – предлагать такое, даже не обсудив с нами! В чём тогда смысл нашего пребывания здесь?

Зана не слышала их, она смотрела на Горинира в упор, силясь понять, шутит он или нет.

Он не шутил.

Ильнаир тоже вскочил с места, но не произнёс ни слова. Он тупо смотрел на отца, переводя взгляд с его мягких рук на полные жёсткой решимости глаза.

– Неделя, – произнёс Горинир, опустив взгляд на вино, омывающее стенки бокала, пока тот кружился вместе с содержимым между его пальцами. – Четырнадцать дней мы провели в дороге, пять из которых – непосредственно в самом Харионте. Пять дней восхищались культурой, великолепными зданиями, просторными полями, улыбками на лицах людей, встречавшихся нам по пути, – посол поднял стальные глаза на скрафийца. – Скажите, Задриан, когда в последний раз вы видели своего подданного не подавленным? Не расстроенным? Когда вы в последний раз видели хоть одно довольное лицо?

Скрафиец замешкался, оно и ясно, что подобное лицо он видел только в зеркале, просиживая задницу на мягкой кровати и поедая тёплый виноград.

– И дело даже не в Оранкире, – продолжил посол. – Дело в том, что Союз способен сплотить людей, сделать их связи крепче железных прутьев, крепче стальных ворот и каменных городских стен, объединить дух единой целью! Красивая обёртка должна быть не просто оболочкой – Союз должен выполнять свою роль точно каменщик, возводящий новую крепость.

– Вы говорите о глобальных переменах, – вмешалась Зана. – Если не сказать – перевороте. Вашим людям не понравится, что я им скажу. Вернее, что я сказала бы им, если бы согласилась на ваше предложение.

Горинир внимательно посмотрел на девушку.

– Я понимаю, это решение требует тщательного осмысления. Я лишь уповаю на то, что Одарённая позволит нам остаться в городе, пока не даст окончательный ответ.

Зана совершенно не хотела занимать такую должность. Она забрала бы у неё всё свободное время, которое она проводила в изысканиях в своей библиотеке – Наккрите, хранящем книги от недавних до редчайших и древнейших книг, оставшихся с давным-давно ушедших в забвение эпох.

«К тому же, это будет меньшая из проблем».

Для Одарённой феномен необъяснимых землетрясений был загадкой, крупицы разгадки которой она намеревалась отыскать и разложить в нужном порядке, понять причину, сделать всё возможное и невозможное, чтобы предотвратить учащение и усиление земного гнева. Каждый день она уверенным шагом проходила через массивные двери Наккрита в воинственном расположении духа, намереваясь на шаг приблизиться к истине, а то и на целых два.

За два года она сдвинулась на пару пальцев.

– Вы правы, илойд, мне нужно подумать.

На удивление долго молчавший Форакхир всё-таки заговорил снова:

– Тут и думать нечего! Большинство будет против! – он посмотрел в глаза Задриана, и тот утвердительно кивнул, но, переведя взгляд на Ильнаира, он уже не нашёл той поддержки, которую искал и на которую рассчитывал. Ильнаир не мог пойти против своего отца. Довольно удобно для последнего.

– Что молчишь, варлантец? Скажи уже что-нибудь!

– Я… я не знаю.

– Тряпка, – произнёс Форакхир и сплюнул на пол.

Ильнаир сдержанно промолчал, но за него вступился Горинир:

– Если ты считаешь, что можно вот так просто бросаться подобными словами, то я тебя разочарую, – отец Ильнаира грозно смотрел на тикстрийца. Его взор действительно внушал страх, но Форакхир дрогнул, будто увидел нечто большее, чем зрачки цвета воронёной стали и сдвинутые к переносице посветлевшие от старости брови. Вскоре ему удалось снять c себя оцепенение, и он зло покосился на посла, пыхтя, как закипевший чайник.

– Думаю, на сегодня хватит, – прервал затянувшуюся паузу Задриан уставшим и подавленным голосом.

– Да, вы правы, – Зана медленно направилась к Флару. – Отдохните как следует, возможно, завтра нам предстоит подвести итог сегодняшней беседе. Вас сопроводят до ваших покоев.

Девушка дважды хлопнула в ладоши и слуги вошли обратно в зал.

Четверо опрятно одетых людей повели гостей в их комнаты, а остальные вернулись к уборке свидетельств разгулявшегося накануне землетрясения.

Как только дверь отделила Зану от гостей, она плюхнулась на пол у стены, задрав голову вверх и втянув воздух в лёгкие до предела, после чего медленно выдохнула через рот.

– С вами всё в порядке? – решил удостовериться Флар, на что Одарённая лениво кивнула.

– Всё в полном порядке, – девушка добродушно улыбнулась и поставила локти на колени, подперев голову.

Зана не любила врать, но такое едва ли можно назвать ложью, ведь её собеседник с лёгкостью и абсолютно непогрешимой точностью способен определить, грешит Одарённая против истины, или нет. Флар слишком хорошо её знал.

Понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Флар по обыкновению подал девушке руку, та приняла её и поднялась на ноги.

Вдвоём они медленно шли по коридору дворца. Зана смотрела на друга, на его сгорбившуюся спину, и в очередной раз начинала корить себя за то, что приняла руку старика, вновь напрягла его спину, чтобы он снова терпел боль с улыбкой на лице.

Стихия продолжала стегать ветви деревьев за окном, дождь всё так же колотил по стёклам. Природная симфония слилась воедино с тяжестью на душе Заны и помогла ей обрести русло. Дождь успокаивал нервы, а голос ветра сметал тревогу.

Зана вспомнила о недавнем землетрясении и решила, что ей пора двигаться дальше в своих исследованиях, что нет больше смысла топтаться в нижних секциях.

Пора ей уже посетить заброшенный пятнадцатый этаж, а Союз пока подождёт.

«И приступить к делу следует прямо сейчас».

Повернув налево, пара прошла мимо покоев Одарённой и направились прямиком в Наккрит.

– Построиться!

Трубящие горны объявили о начале сражения. Второй сигнал, чуть длиннее предыдущего, повёл людей в бой. Неужели катарийцы решили снова напасть, спустя всего пару часов? Почему не дожидаются ночи?

Сольт не любил звучание горна, оно всегда предвещало другие звуки: вопли и крики людей, дерущихся в первых рядах, насаживающих врагов на острые пики или разрубаюших друг друга закалёнными мечами. Именно эти звуки описывали истинное начало сражения, раскрывали его суть. Сольту всегда становилось не по себе от них. Лишь в этот раз звуки не сумели до него добраться: он находился в палатке, а не на передовой.

В последнее время после звуков горна ему в ноздри ударял едкий запах крови. Воспоминания о бойнях так сильно засели в мозгу, что для ощущения её вкуса, заполнявшего ноздри и прилипавшего к нёбу, не требовалось быть там – среди трупов. Сольт находился в авангарде восемь раз за последний месяц и каждый раз выживал. Сила и прирождённая ловкость служили верными друзьями в этом деле, но не они спасали от гибели.