— Что поделать, — Джубал расстроено вздохнул. — Рапторы очень до́роги. Редко кому удается получить их яйца. Они живут стаями по пять-семь особей и никогда не уходят далеко от кладок, — приняв предложенную выпивку, паренек опустил край куфии.

Эфит вгляделся в молодое смуглое лицо, и оно заставило насторожиться. Кожа незнакомца поблескивала синим оттенком. Он где-то уже видел такое раньше, но не мог вспомнить.

— Понимаю, — страж вольного города решил максимально расположить к себе собеседника. — Ашахитские обычаи требуют возмещения.

— Ну, тут скорее мой дядя, — Джубал улыбнулся. — Раптор стоит целое состояние, но только в яйце. Когда он появляется на свет, то становится бесконечно предан тому, кого видит в первый раз, чей запах почувствует первым. После возвращать зверюгу не имеет смысла, она никогда не приживется. Потому Хамуд строго наказал умертвить наглого вора. Я прошу прощения, если его смерть принесла вам страдания. Я пойму, если вы, уважаемый, решите поквитаться. Обычаи нужно чтить.

— А, нет, — Эфит махнул рукой. — Честно признаться, я и сам желал бы осуществить над ним расправу.

— Неужели? Я думал, что вы дружны. Он ведь, как и вы, из Караванщиков Анвила. О вас судачит вся округа. Говорят, что вы избавили от проклятия поместье аль-Гази, одолели орду живых мертвецов, еще сотню Пустынных скорпионов и даже сразили великана, что сжирал анвильских овец и намеривался пожрать детей.

— Все так, — ветеран расплылся в довольной ухмылке, — но мы столкнулись с предательством. Из-за Калдора мы чуть не погибли. Он бросил нас в смертельной опасности и бежал, прихватив мои вещи.

— При нем и правда находилась какая-то сумка, — не стал отрицать паренек.

— Ага! — глаза Эфита моментально загорелись. — И где же она?!

— Не знаю, — Джубал равнодушно пожал плечами. — Я в нее даже заглянуть не успел. Меня мамелюки сразу взяли и сумку прибрали, наверное, унесли к капитану.

Паническое волнение охватило мужчину. Его руки затряслись, а нутро сводило, словно в груди образовалась дыра и засасывала внутренности. Он с трудом взял себя в руки, но спешил удалиться.

— Меня зовут Эфит, кстати. Держись меня, если желаешь преуспеть, — он похлопал собеседника по плечу, забыв про бурдюк, и зашагал прочь.

— А я Джубал! — прозвучало в след, но мужчине это имя не показалось знакомым. — Хех, — паренек усмехнулся, — коротка же память, ну ничего, придет еще время — я напомню.

Ветеран вольного города не знал, что теперь делать. Он отошел подальше от нового знакомого и присел возле шатра на табурет. В расчетах, которые Эфит строил на ближайшее будущее, не предполагалось, что мамелюки могут завладеть сердцем Блудного Халифа. Одно дело отнять его у проходимца Калдора, а другое дело у капитана обученной и хорошо вооруженной стражи. Да и не понятно, догадался ли Нахиор что это такое, или вообще мамелюки выбросили сумку где-то в пустыне. А если там вовсе и не сердце, и все приложенные силы ушли в пустоту…

— Что же делать… — ветеран схватился за голову.

— Охотиться на дракона! — раздался басистый голос за спиной.

Железнобокий твердо стоял на ногах. Казалось, что недавние раны совершенно пропали. Его наручи, поврежденные ящером, сидели на прежнем месте, все еще демонстрируя места укусов. Он надел на себя южный халат зеленого цвета, но обрезал рукава. Светлая коса свисала на грудь, а виски оказались начисто выбриты.

— Сменил прическу?

— Нордварцы бреют часть головы, когда одерживают верх над избранным врагом. Это знак воинской доблести.

— Быстро же ты пришел в себя. Местный лекарь давал тебе не меньше двух недель.

— Местные через чур хилые. Они бы и месяца не протянули в суровых заснеженных краях Нордвара, — северянин усмехнулся, уперев руки в пояс. — Слышал, что какой-то сопляк умертвил Калдора?

— Угу, — Эфит качнул головой, — говорит, что тот украл ящера у его дяди. Не похоже, что врет, но проблема теперь в том, что сумка попала к мамелюкам.

— Знаю, пока лежал в лазарете слышал, как двое стражников говорили, дескать, Нахиор держит вещи дрессировщика при себе и даже усилил охрану шатра.

— Хм… — ветеран потирал лоб, размазывая капельки пота. — Надо как-то добраться до сумки.

— Просто потребуем ее назад. А после отправимся за драконом.

— Да подожди ты со своим драконом! — Эфит вскипел. — Чертов волшебник дышит мне в спину, сердце у мамелюков, а тебя волнует только трофей. Ты уже получил один, не послушав при этом моего наставления. К чему это в итоге привело?!

— Благодарю, что не бросил в пустыне. Теперь я твой должник и сделаю то, что скажешь, — Варвар виновато опустил взгляд.

Страж вольного города осмотрелся и подошел ближе к союзнику.

— Раз ты выздоровел, то караван отправится дальше. Через несколько дней мы попадем в Муфтарак. Уверен, что Нахиор не будет круглосуточно сидеть в окружении своих черных солдат. А колдун не сможет постоянно следить за нами, — Эфит улыбнулся. — Есть пара мыслей… — он поманил северянина в шатер и, еще раз проверив округу, закрыл за собой полог.

Как и предполагал ветеран, караван выдвинулся на следующий день. Оставаться дальше в оазисе не имело смысла. Рабы окрепли и откормились. Мамелюки восстановили силы и привели в порядок животных, а раненные встали на ноги. Нахиор двинул людей на юг, держа курс прямо на приграничный сулифский город.

Пришлось усилить дозоры. Граница Сулифы как раз начиналась после оазиса Слеза Харамы, а значит — бродячие мертвецы могли встретиться совсем неожиданно. Черные стражи верхом на верблюдах уходили в пески подальше от караванной тропы и следили за округой. К тому же, Пустынные скорпионы все еще могли замышлять нападение.

Путь до Муфтарака занял десять дней. К великому сожалению Эразма в дороге ничего не произошло. Ему не терпелось испытать магические способности Шахриет в бою.

Ворон так и не вернулся к волшебнику, чем породил несметное количество догадок и предположений, которые в полголоса высказывались за спиной Брюзгливого.

Джубал подружился с Ослябей и Шахриет. Он подробно рассказывал о здешних местах и обычаях, варил вкуснейшие ужины, которые ценил даже лорд Пифарей, хоть и недолюбливал назойливого парнишку. С Эфитом и Варваром у него тоже получалось ладить. Он ходил с ними на охоту за тушканами на ночных остановках, с удовольствием слушал рассказы северянина о суровых снежных краях, а в свою очередь делился сказками местного фольклора, вроде неуловимого А́сада, призрака-льва, что наводил ужас на бедуинов. Конечно железнобокий тут же захотел умертвить опасную тварь, чтобы завладеть головой, но Эфит напомнил, что это всего лишь сказка для детей.

Что до Шалилуна, так он неотступно следовал за Варваром и вел себя, на удивление спокойно, иногда даже выдавал вполне разумные мысли. Эразм не обращал на орка внимания, а как только тот стал тихим, так вообще забыл о его существовании. Впрочем, если бы читатель спросил у лорда Пифарей мнение относительно внезапного спокойствия зеленоватого, то волшебник справедливо предположил бы, что нынешний штиль — всего лишь затишье перед бурей, но обо всем по порядку.

Муфтарак встречал облупленными побелевшими стенами. Твердый камень, из которого сложили городские укрепления, строители обложили известняковым кирпичом. После последней осады, стены не восстановили, а потому местами кирпич обвалился. Вытянутые круглые башенки располагались через каждые тридцать метров. Слишком тонкие для создания полноценных бойниц, они позволяли лишь осуществлять наблюдение за округой и вести с вершины редкий обстрел подступающих к стенам. Башни, практически через одну, оказались разбиты и обрушены.

— Что за огромный змей? — Ослябя завороженно пялился на каменные развалины, тянувшиеся в сторону гор. Он даже замедлил верблюда, чтобы получше всмотреться в горизонт. Кое-где еще виднелись полуразрушенные арочные своды.

— Бывший акведук, — волшебник зевнул, — разрушен после землетрясения в 1000 году, а раз Империю из этих мест изгнали окончательно, то восстановить ничего не смогли. В городе вроде бы сохранилась канализация.