— Или их логово, — предположил железнобокий.

— Сомневаюсь, что тогда альфераны сожрали бы только одного.

— Займитесь норой, Асмодей вас подери! — Брюзгливый прервал ветерана. — Мертвые умеют ждать, а вот крысолюды вряд ли.

Волшебник заметил, как Ослябя покрылся потом и судорожно переминался с ноги на ногу. Слова не требовались, Эразм давно все понял. Пока остальные спорили о том, что делать с лазом, Брюзгливый тихонько поддержал ученика.

— В следующий раз сначала расскажи все мне, — старческая рука потрепала парня по плечу. — Твое обучение в зачатке, а потому помощь не помешает. А по поводу вскрывшихся подробностей не переживай. До этого они знать ничего не знали, и что особенно изменилось?

— Дурак я, дедушка, — парень вздохнул, — едва сам не сгинул, да еще и вас под смерть подвел, а все равно секрет аббата не сохранил.

— Аббат? Тот самый, который не сообщил Великому Магистру о Нахиоре?

— Да. Про него в письмеце писали, что я в пещере Видли нашел. Ну огра этого…

— Помню я, помню. Потом поговорим, а пока веди себя как обычно.

— Ну и чего делать-то с норой? — Джубал окрикнул мага.

— Завалить ее, да и дело с концом, — Варвар бросил внутрь проржавевший осколок трубы.

— Мы так ее неделю мусором закидывать будем. Они уже новую рядышком выкопать успеют.

— Используем огонь, — Эфит указал на обломки труб, что усеивали пол вместе с трупами крысолюдов.

За полчаса проход удалось плотно завалить железом. В ход пошло старое оружие и даже щит, который облюбовал Шалилун. Орк отдал его с огромным сожалением. Ветеран и волшебник объединили силы. Пламя ударило в завал. Температура раскаляла металл, который медленно начинал плавиться. В помещении, достаточно просторном, становилось невыносимо жарко, но через несколько минут освещенная комната вновь покрылась тьмой.

— Если в следующий раз вы сунетесь в авантюру без факела, то я зажгу ваши пустые головешки, — выругался Брюзгливый и принялся колдовать свет.

— Надеюсь, что этот заслон выдержит… — Эфит тяжело дышал. Из-под его одежды валил дым. Ветеран корчился от боли и пытался не подавать виду, но тело предательски дрожало.

— Они могут новую нору сделать, это временная мера.

— И что же тогда?..

— Эти твари обитают глубоко под землей. В бесконечной череде тоннелей и пещер. Дварфы называют эти места Гиблыми тропами. Они несколько десятилетий ведут войны с альферанами, которых, к слову, зовут крысоморфами. И часто вполне успешно. Не только племена альферанов враждебны между собой, даже особи одного племени готовы грызть друг другу глотки ради добычи и власти, но при этом твари очень трусливы, — Эразм указал посохом на Джубала, внимательно слушающего рассказ. — Наш ловкач правильно смекнул. Стоит убить вождя, и отряды крысолюдов либо разбегаются, либо тут же рвут друг друга в клочья.

Сейчас, когда вход запечатан, можно не опасаться нового скоординированного вторжения. Если альфераны и не перебьют друг друга, пройдет не мало времени, прежде чем выделится самый сильный самец и сможет их организовать.

— Все это прекрасно, — скорпион подошел к Ослябе и пристально всмотрелся в его лицо. — Но кое-кто так и не ответил. Чего ты сломя голову, рванул в эту дыру?

— Так… тут… ну… видел в общем, как… бандит за нами следил. А потом как побежит в сторону, и… я за ним. Вот.

— Бандит или нет, но если ты кого-то и видел, то не его, — ветеран указал на труп рыцаря. — Этот помер больше недели назад.

— Я тоже заметил слежку, но подумал, что показалось, — вмешался волшебник, глянув на побелевшего паломника.

Поддержка Эразма успокоила подозрения Джубала.

— Проверим другой путь, — Эфит прекратил дискуссию и первым вышел в проход.

— Горг ведет к сокровищам! — орк радостно пошел следом, но, как заведено, его высказывание единодушно проигнорировали.

Другая часть канализации оказалось пустой. После десяти минут блужданий по тоннелю, приключенцы вышли в тупик. В стене виднелась глухая железная дверь, а в нескольких шагах от нее образовалась большая куча песка.

Скорпион первым заметил, что в потолке над кучей имелся лаз, и поспешил проверить. Он вел на еще один канализационный уровень, где когда-то проходили трубы. Проход оказался низким и щедро усыпан песком. Пробравшись вперед, Джубал обнаружил лестницу. Ход вел за пределы городской стены и располагался среди руин акведука, а значит можно использовать его, чтобы незаметно проникнуть в Муфтарак.

Герои тем временем осмотрели двери. Замочная скважина позволяла заглянуть, но темнота ограничивала человеческий глаз. Шалилун видел лучше людей, да и заклинания света хватало, чтобы его сумеречное зрение принесло плоды.

— Нежить… — тихонько произнес зеленоватый отпрянув от замка. — Шалилун видеть их. Они качаться, глаза закрыть.

— Что там? — Джубал легко спрыгнул в песочную толщу, увязнув по щиколотку.

— Наш одаренный друг обнаружил мертвецов, — ответил Эразм. — А что наверху? Выход?

— В общем да, можно попасть в пустыню минуя мамелюков и городские ворота.

— Не думал, что когда-нибудь скажу такое, — Эфит усмехнулся, — но не мог бы ты взломать замок? Думаю, что эта дверь связывает канализацию с подземельем чернорясников.

— А. Возможно, — Джубал задумался, — тогда я его заклиню, чтобы никто кроме нас не открыл.

Скорпион легко справился с задачей, но внезапно почувствовал невероятную слабость. Что-то поразило его. Будто в сердце открылась зияющая дыра, отдававшая болью и вытягивающая жизненные силы. У парня подкосились ноги, и он упал на колени.

— В чем дело? — Варвар поднял союзника и прислонил к двери.

— Не выспался, похоже…

— Ну-ну. Давай, пора выбираться отсюда.

Приключенцы спешили к выходу. Джубал шел последним, удерживаясь рукой за шершавую поверхность стены. Железнобокий продвигался на несколько шагов впереди. Первое, о чем подумал скорпион — это утробный голод, доставшийся от отца. Еще никогда он не причинял столько боли. Обычно дампиры, продукты совокупления вампиров со смертными женщинами, могут обходиться без крови многие месяцы и не мучиться от невыносимой и удушливой жажды. Нынешнее состояние и не походило на обычное дампирское голодание, но что же еще могло так мучить? Молодой скорпион с трудом удержался, чтобы не впиться клыками в мускулистую бычью шею союзника. Здравый смысл еще справлялся с болью, туманящей разум.

Никому из Караванщиков не было особого дела до Джубала. Конечно, если бы он попросил о помощи, то ему бы ее оказали, но он не просил. Ослябя наверняка смог бы заметить недомогание паренька, а после, придавшись добродетели, без сомнений раскрыл бы истинную природу союзника, но паломника вновь охватили переживания.

Может ли праведник позволить себе ложь? Если ты уверяешь других, что необходимо следовать по пути добродетели, то имеешь ли моральное право обманывать? Пусть во благо благородной и светлой цели, но это ведь все равно ложь. Мысли ломили голову, но Ослябя постепенно привыкал к подобному и активно работал серым веществом.

Допустим, что ложь бывает разной. Обычный обман направлен скорее на намеренное введение в заблуждение, с целью получения какой-либо выгоды или осуществления корыстных планов. А вот в случае с мертвым рыцарем… Ослябя осознавал, что ложь чаще всего вредна и разрушительна, но не сейчас. Он защитил тех, кто доверился ему. Тех, кто сражается, не жалея головы, за дело добра с именем Эсмей на устах. Значит в этом случае обман смог предотвратить зло.

К тому же, благородный аббат в записке похвалил Ослябю за то, что тот идет праведным путем и достойно проявил себя в Анвиле. Да еще и возложил на паломника священную и важную миссию — отыскать послание, утерянное в канализации. Аббат писал, что и сам мог бы, но за ним неотступно следили последователи зла, а все потому, что он, как и другие братья ордена Рыцарей Меча, стремится уничтожить Кадира Блудного, положить конец еретическим некромантским учениям и грехопадению. Для этого разыскивает сердце Кадира, и просит паломника немедленно сообщить, если он что-то узнает.