Он испытывал жгучую горечь бессилия. Стиснул зубы: ну придумай что-нибудь, найди выход, водитель. До сих пор тебе удавалось. Поселок уже близко. Стоит лишь перебраться на тот берег.

Наверно, когда-то этот спуск не был таким крутым. Шоферы, которые ездили через брод, следили за дорогой. Но потом был выстроен мост. Дожди и река мало-помалу размыли берег, поползли осыпи… Иван посмотрел на высокую ель, росшую на вершине склона. Она уходила к белым, залитым лунным светом облакам — стремительная, как ракета.

Вот если бы у него была лебедка, он бы привязал трос к стволу… Стоп-стоп, сказал себе Иван. Не мечтай о невозможном. Представь: ты один из первых шоферов на этой дороге. Ну, помнишь рассказы «старичков» о временах первого автомобиля? Машины были маломощные, механические тормоза никуда не годились.

Он еще раз взглянул на высокое, вонзившееся в небо дерево. Почему-то оно особенно привлекало внимание.

«Парашют!» Да, именно так это и называлось. Не надеясь на тормоза, водители перед крутым спуском рубили лиственницы или ели и привязывали их к буксирным крюкам сучьями вперед. Деревья упирались и сдерживали движение машин. «Парашют», — так говорили шоферы, которые первыми осваивали здешние дороги. Не было надежнее тормоза.

Иван стремительно вскарабкался наверх, к грузовику.

— Мы переправимся, Нин! — крикнул он.

Девушка улыбнулась ему. Впервые за этот вечер она увидела на лице своего друга знакомое ей выражение мальчишеского восторга. Но в глубине души Нина не знала — радоваться или огорчаться находке. Ведь Ивана ждал лес, где скрылись Лисков со своим сообщником. И это было пострашнее переправы. Не зря, не зря они оставили последний патрон.

Но Иван не думал о засаде. Он смерил взглядом высоту дерева и оценил мощные, крепкие ветви, которые пружинисто сгибались под тяжестью хвои. Потом задним ходом подвел машину так, что радиатор ее глядел в реку, а задний буфер почти упирался в ствол дерева.

«Ну, ты уж прости», — мысленно сказал он ели и ударил топором. Металл легко вошел в ствол, отколов белую щепу. Иван рубил торопясь, стараясь завалить дерево в нужную сторону от грузовика.

Ель вздрогнула, ветви ее зашевелились, зашелестели и с шумом пошли по наклонной вниз. Долго еще по долине бродили гул и треск. Недаром парень вырос в семье таежника, где знали, как обращаться с топором. Дерево легло в нужном направлении.

Шофер вырубил в комле углубление и крепко привязал к нему трос. Потом набросил трос на крюк и закрыл защелку.

— Ты подожди наверху, пока я не спущусь, — сказал он девушке с наигранным безразличием, стараясь, чтобы фраза прозвучала как можно обыденнее: экое дело съехать со склона без тормозов.

Но, очевидно, Иван был плохим артистом. Нина поняла.

— Я останусь с тобой.

Она в упор посмотрела на него. «Я шла по тайге, чтобы встретиться с тобой, — говорил ее взгляд. — И встретилась, хоть это далось нелегко. Так неужели после всего пережитого я смогу оставить тебя наедине с бедой?»

— Ладно, — сказал Иван. — Едем.

Он включил первую передачу и с силою дернул дерево, чтобы испробовать, крепко ли держит трос. Ель поползла, треща и упираясь ветвями.

Внизу, под откосом, плескалась серебристая река. Она казалась такой спокойной в ярком свете луны, такой загадочно-прекрасной, как будто была перенесена сюда с идиллической цветной открытки. И только буруны, вспыхивающие у камней, предупреждали об опасности. Не удержит машину зеленый хвойный тормоз — грохнешься о твердое речное дно, словно об стенку. Насос, бочки с соляркой, дизель — все пять тонн металла въедут в кабину, сплющив ее, как консервную банку.

— Если вдруг заскользим, бросайся на днище, — предупредил Иван девушку и сбросил газ.

Грузовик наклонился так, что стало трудно сидеть на дерматиновой подушке. Руль уперся шоферу в грудь. Фары светили прямо в реку, вскрывая под слоем воды каменистое дно.

Одна из бочек, сорвавшись со своего места в кузове, глухо и сильно ударила о борт. Машина вздрогнула. Было слышно сквозь ворчанье мотора, как трещат еловые ветви.

Колеса ползли по осыпи, постепенно убыстряя движение. Река надвигалась на лобовое стекло. Только бы не сорвало раньше времени ветви дерева! Тогда машина сразу лишится своего живого тормоза.

Камни, сбитые с откоса елью, катились, обгоняя машину, били в воду, поднимая искрящиеся фонтанчики. Казалось, не будет конца этому спуску. Иван чувствовал, что инерция машины возрастает и дерево уже не в силах сопротивляться ей.

Вода была уже рядом. Грузовик готовился войти в нее, как ныряльщик. Свет отраженных рекой фар заполнил кабину.

Сейчас радиатор ударит в твердое речное дно. Скорость слишком высока! Толчок! Нет, это ель, зацепившись за прибрежный кустарник, дернула машину и затормозила скольжение.

ЗИЛ поднял сверкающий веер брызг, подскочил и выпрямился. Зашипела вода, попавшая на раскаленный коллектор. Мотор продолжал глухо рокотать. Холодные струи брызнули сквозь отверстия в днище кабины. Но вот уже пройдено самое глубокое место, колеса ухватили пологий песчаный берег, и машина выскочила из реки.

— Ну, вынесло, — сказал Иван, — теперь немного осталось.

Лицо его было усеяно каплями пота. Он вытер лоб ладонью и откинулся на сиденье, зажмурив глаза.

Можно было позволить себе минутную передышку.

Впереди был еловый лес.

Эмик первым услышал далекий гул мотора. Приоткрыл глаза. Верный страж Лисков спал у костра, обхватив ружье. Луна висела над деревьями холодным белым диском, до рассвета было еще далеко.

Эмик прислушался: да, по дороге, со стороны Змеиной речки, приближался грузовик.

Это было невероятно, чудовищно. Значит, Ивану удалось проехать через мост, хотя столбы были подрублены так, что не выдержали бы и легковушку, не то что груженый ЗИЛ.

— Эй, ты! — крикнул шеф. — Гаси костер.

Оторопелый Лисков принялся забрасывать уголья землей.

— Пошли!

Каким невероятным ни казалось появление машины на дороге, Эмик понял: в глубине души он ждал и боялся этого. Проклятый шофер — ему на редкость везет. Ну, пусть подъедет поближе, пусть.

Упругим, гибким шагом Эмик пошел к дороге, не глядя на Лискова, который трусил сзади.

— Выстрелишь ты, — сказал он на ходу. — Ружье твое, тебе сподручней.

Они шли меж темными стволами. Лес постепенно редел. Все больше появлялось лунных пятен на мху, и было непонятно — то ли снег это, то ли свет. Лисков был мрачен и подавлен. Иван и на этот раз перехитрил их, он не стал дожидаться, пока его пристукнут в зимовье. Все получалось не так, как рисовал шеф. Червь сомнения поедал бледную душу Тихого Вени. Вот и сейчас Эмик заставляет стрелять его, Лискова. Известно зачем. В случае неудачи шефу будет легче выпутаться: мол, не он же шел на «мокрое». Чужими руками хочет загребать жар.

Дружки вышли на дорогу, которая рассекала лес белым шнуром. Километрах в двух или трех жужжал мотор автомобиля, и звук этот был для Лискова хуже бормашины.

— Здесь он будет ехать быстро, — сказал Эмик.

Они прошли немного в сторону поселка и оказались на вершине холма. Дорога круто переламывалась, и в месте излома, где хозяйничали ветры, поперек колеи лежали два подгнивших еловых ствола.

— Здесь, — сказал Эмик.

Фары издалека ощупывали вершинку, и над головой то и дело загорались голубоватым светом остроконечные макушки елей. Лисков посмотрел туда, где был поселок, и увидел темный силуэт Большого гольца, на котором стояли «Черные идолы». Да, Шалый Ключ совсем близко. Никак нельзя пропустить шофера.

Они залегли за бровкой, с левой, «шоферской», стороны дороги, прикрытые мощным, наклоненным стволом ели и стеной густого подлеска.