— Я тебя давно простил, если бы не простил, разве мы бы сидели с тобой тут сейчас. Но вместе мы уже не будем никогда. Но ради памяти своей сестры, я тебя, и твою дочку, не оставлю. Завтра, пойдем к нотариусу и оформим бесплатную аренду до совершеннолетия Раи, а потом перепишу дом на твою дочь. На тебя не оформлю, потому, что появится твоя мамаша, ты и его продашь! Мне он не нужен. И буду выделять тебе сумму на расходы. Ты закончила сейчас лицей, что будешь делать дальше?

— Спасибо, Генри. Как я бы хотела, чтобы это была наша с тобой дочка, — всхлипывала Яна, — я подала документы в наш Медицинский Университет, и меня приняли на бесплатное обучение, как отличницу.

— Вот и хорошо, что-то нужно будет, дай мне знать, спасибо за ужин, пойду я спать. Завтра хочу на кладбище съездить, поедешь со мною?

— Конечно, я там все убрала, уже можно памятник ставить, — вытерла слезы Яна.

— Ты займешься им? Я оставлю деньги и заплачу тебе за работу.

— Я и бесплатно поработаю, хотя, конечно, деньги лишними не бывают, — вздохнула Яна.

— Ну давай, спокойной ночи, — и Генри поднялся в свою спальню. Яна осталась убирать со стола. Генри разделся и лег в кровать. Через десять минут белая тень тихо вошла в комнату, и скользнула к нему под одеяло.

— Яна, ничего не будет, ты же знаешь, — сказал Генри.

— Я просто полежу с тобой, как тогда, когда все были живы, и мы любили друг друга, — обняв его попросила Яна, — я не буду приставать, просто мне так плохо было все это время. Что я натворила. Не прогоняй меня, пожалуйста.

— Ну хорошо, — Генри обнял Яну.

— Спасибо тебе, ты всегда был добрым, — Она прижалась к Генри, — я знаю про Валерию Конти и тебя. Скажи, а если бы ее вдруг изнасиловали, ты бы ее не бросил?

— Нет, конечно, к чему этот вопрос?

— Но ведь чужой мужчина оставил бы ней свое семя, как во мне этот урод, и ты бы ее не бросил, может быть, ты и меня простишь?

— Есть разница, между насилием и добровольным перепихоном, извини за слово.

— Ну это было по пьянке, я вообще плохо соображала, что происходит, мне вообще, казалось, что это был ты.

— По твоему запаху этого не скажешь, — ответил ей Генри, — ты не пахнешь, как женщина, подвергнувшаяся насилию. Вот сейчас мы лежим, я чувствую его запах, как будто он третий лежит с нами рядом. Твои яичники забиты его генетическим материалом. Твои дети, от любого мужчины, будут нести часть генов этого урода.

— Ну а Валерия, не пахла бы, после насилия?

— Пахла, но при насилии женский организм выбрасывает гормоны, которые не дают генетическому материалу насильника глубоко проникнуть в яичники женщины, проведя процедуру очищения, можно их уничтожить, и тогда, исчезнет и его запах, и его гены.

— А как это сделать?

— Это может сделать только такой же Мастер, который меня обучал. Но там есть свои осложнения.

— Какие?

— Женщина сможет рожать детей только от того, кто провел эту процедуру. Поэтому, ее не использует практически никогда. Кроме того, она требует от Мастера очень большого напряжения, практически, нескольких лет потерянной жизни.

— А ты умеешь это делать? — с надеждой в голосе спросила Яна.

— Умею, — не стал скрывать Генри, — но это очень болезненная процедура, женщине в течении часа, будет казаться, что ее яичники грызут собаки, без наркоза. В принципе это так и будет, сперматозоиды-фагоциты будут убивать и поглощать верхний слой яичников. И наркоз применять нельзя.

— Генри, миленький, а ты не мог бы меня так очистить? Может тогда бы, мы смогли быть снова вместе? Я готова терпеть любую боль!

— Сейчас, пока ты не отошла от родов и кормишь грудью нельзя, не раньше чем чрез год после родов, — твердо сказал Генри.

— Но ты сможешь это сделать? Я все равно, кроме тебя никого больше не полюблю. А я тебе деток нарожаю, а Раечка, будет тебе, как младшая сестричка.

— Я ничего обещать не буду, — не стал обнадеживать ее Генри.

— Но ты мне не отказал, я буду ждать, если понадобится, всю жизнь, — благодарно ответила Яна.

— Давай спать, хитрая лисичка, — сказал Генри, и они обнявшись, как раньше, крепко уснули.

Утром Генри проснулся, и Яны уже с ним не было. На кухне раздавался звон посуды, и оттуда доносились вкусные запахи. Одевшись, Генри спустился на кухню. На ней хлопотала улыбающаяся Яна, накрывая на стол. За столом уже сидела довольная тетушка Марта.

— Доброе утро! — поздоровался со всеми Генри.

— Доброе утро, — поздоровались хором с ним обе женщины.

— Генри, — сказала Яна, разливая по чашкам кофе, — тетушка Марта приглядит за Раечкой, пока мы съездим на кладбище, ты не против, если она с нами позавтракает?

— Нет, конечно, тем более, что у меня к ней серьезный разговор, — сказал Генри.

— О чем? — стала серьезной тетушка Марта.

— Первое. Я прошу Вас, чтобы Вы следили, чтобы холодильник Яны был всегда полон продуктами, мясом, овощами и фруктами. А если этого не будет, сразу сообщите мне. Я оставлю свои номера телефонов.

— Это обязательно, — согласилась она.

— И второе. Яна начнет учиться в Медицинском Университете. Она будет на занятиях, и ее долго не будет дома. Присмотрите пожалуйста за Раечкой, а я буду Вам каждый месяц за эту работу перечислять по пять тысяч империалов.

— Сколько? — обрадовалась тетушка, — да за такие деньги, я и за Яной присмотрю! Поесть приготовлю, и в доме уберусь.

— Спасибо, — сказала Яна, и смахнула слезу.

— Давайте завтракать, — предложил Генри, и все сели за стол. После завтрака, они сели в машину тетушки, которую она любезно предоставила, и поехали на кладбище. На трех могилах росли красивые цветы, все было аккуратно убрано и выглядело очень достойно.

— Я, когда была беременной, часто приходила сюда, — сказала Яна, — разговаривала с Раей. Мне больше и поговорить было не с кем. В школе все отвернулись, маму я ненавижу, только Раечка и осталась. Смешно, правда?

— Не смешно, — ответил грустно Генри, — тебе много пришлось пережить, но ты выдержала и не сломалась. Ты молодец.

— Генри, когда у тебя будет много жен, и большой дом, тебе ведь понадобятся в доме люди, которые будут там работать и ухаживать за ним, и за вами? — спросила робко Яна.

— Наверное, об этом пусть жены думают.

— Может там найдется место для меня и Раечки? Я медицинский закончу, у вас врач свой домашний будет, а? — просительным тоном произнесла Яна, — и не чужой человек в доме будет.

— Хорошо, когда это все будет, я поговорю с женами, — не стал огорчать ее Генри.

— Спасибо Генри, — и Яна прижалась к нему.

Положив цветы на могилы, и постояв возле них, они поехали к нотариусу, где оформили договор бесплатной аренды, с последующим переходом дома в собственность Раисы Торвард, при достижении ею возраста в двадцать один год. Опекуном назначалась ее мать Яна Торвард. Продажа дома, в период аренды, переуступка прав, и иные сделки с этой недвижимостью запрещались. Потом, они поехали домой, пора было кормить Раечку.

Оставив там Яну, он снова поехал в город. Генри ехал по городу, впереди был «Приют Шахтера», элитный бордель, где он прославился год назад. Он остановился, и вышел, посмотреть на табличку в свою честь. Она действительно висела на стене рядом со входом.

— Генри, мальчик мой, — мадам Аделина, хозяйка заведения, распахнула объятия курсанту, — ты решил побить свой рекорд? Какой ты стал красивый и взрослый. Девочки тебя всегда вспоминают с любовью.

— Спасибо, но не сегодня. У меня еще траур по семье, и я в форме. Нам запрещено посещение подобных мест.

— Смотри, мы всегда готовы, побьешь рекорд, и все обслуживание за счет заведения. Хотя девочки готовы тебя и так обслужить даром, ты единственный с кем они тогда испытали множественные оргазмы.

— Еще раз спасибо, но я пойду. Удачи Вам и девочкам, — и Генри быстро пошел к машине. Потом сверившись с картой, поехал за город. Доехав до указателя ПЕРСИКИ, он свернул на проселочную дорогу и запылил по ней. Въехав во двор одноэтажной фермы, он остановился и вышел из машины. Под навесом стояли ящики с персиками. Генри подошел к колонке с водой в середине двора и накачал воды в стакан. Стал медленно пить. Все было, как и год назад.