Убираю волосы с лица, силясь отыскать ответы в её чертах. Не просто похоть и не чувство победы, совсем не то. Рядом с ней находиться сейчас, словно вернуться домой после нескольких веков скитаний.

— Что же мы с тобой наворотили, — произношу одними губами.

Смогу ли я отпустить все обиды? С ума не сходить от ревности, не пытаться контролировать каждый её шаг? Доверять. Как построить то, что бульдозером снесено до основания? Стоит ли оно того?

«Стоит» — отвечаю себе же.

Увлекшись рефлексией, не замечаю первых лучей солнца. Лика ворочается в постели, улыбается счастливо и закидывает на меня ногу.

— Доброе утро, Штирлиц, — смеюсь над самым неумелым шпионом.

— Доброе, — открывает глаза и тут же мстит за сарказм, слегка кусая меня за плечо.

Шлёпаю её по ягодице за баловство, на что Лика, иронично кривит губы и медленно-медленно тянется, чтобы укусить снова. Предупреждающе поднимаю руку и тут же получаю острую боль в плече от укуса. Моментально среагировав, баловница перекатывается на спину, не взяв в расчёт что по инерции я окажусь сверху.

Озорство испаряется, заменив с собой новую волну желания. Лика, оказавшись в кольце моих рук, начинает дышать чаще, выдавая с потрохами все мысли. Пару часов назад, я удержался от соблазна, дав себе указание не идти на поводу у эмоций, а сначала твёрдо решить для себя. Но сейчас я плюю на все свои выводы, прыгая в омут с головой.

Поцелуй выходит смазанный, потому что из детской слышится возня и агуканье. Отрываемся друг от друга и вспрыгиваем синхронно.

— Давай на мне сын, а на тебе завтрак, — предлагаю и, получив утвердительный кивок, иду одеваться и умываться вместе с малышом.

Из кухни доносится запах блинчиков, заставляя мой желудок протестовать и спешить. Завтракать садимся вдвоём с сыном, дав Лике возможность спокойно принять утренний душ и привести себя в порядок. Спустя полчаса она присоединяется к нам, разнося ещё больше уюта вокруг. Сына отпускаем смотреть его любимое шоу про кошек, а сами остаёмся вдвоём.

— Я хочу, чтобы ты знала — всё произошедшее для меня не пустой звук, — начинаю я, следя за реакцией. — Мы должны обдумать и принять решение, хотим ли мы попробовать снова.

— Это всё так непросто, — выдыхает Лика, закрываясь от меня. — Меня тянет к тебе, но придётся забыть слишком многое и слишком… многих.

Она говорит про Злату. Порываюсь даже начать оправдываться и доказывать что мы с ней разошлись, но тут же осекаюсь, вспоминая недавние события. Разошлись, но продолжаем спать и жить вместе. Очень достоверно и правдоподобно, Комаров.

— Согласен, — обречённо произношу я. — Такие вопросы не решаются быстро, поэтому и предлагаю каждому время обдумать. Скорее всего нам придётся очень тяжело отстаивать право на нас, придётся работать сообща и вместе, выстраивать доверие вновь после всего.

— Давай вернёмся к этому через какое-то время, — отвечает Лика, поджимая губы.

Вижу, что прямо сейчас в ней уже разыгралось чувство вины перед сестрой. Встаю и молча обнимаю её со спины.

— Телефон, Лёш, — тихо говорит Лика.

— Чёрт, доктор же, — разочарованно говорю я. — Анализы надо пересдать.

В коридоре целую Лику в щёку и обнимаю сына, прощаюсь и нехотя тащусь к доку. Он просил приехать как можно скорее, но как оторваться от двух людей, рядом с которыми я чувствую себя счастливым?

— Алексей Викторович, здравствуйте, — приветствует доктор. — Вы опоздали и анализ ничего не покажет, поэтому спрошу прямо — вы принимаете наркотики?

Анжелика

Как только дверь за Лёшей закрывается — внутри нарастает тревога. Я не стала уточнять почему и зачем ему нужно пересдать анализ, но ведь не просто так, наверняка есть какая-то нехорошая причина. После аварии прошло не так много времени, раны и рубцы на его теле всё ещё напоминают о событиях той ночи и, хотя он будто вовсе не замечает ни их, ни гипс на своей руке, лечение не окончено.

Рассеянно озираюсь по сторонам пустого коридора квартиры — сын сразу же убежал обратно, а я продолжаю стоять возле двери, чувствуя холод. Лёша только что ушёл, а я уже скучаю и хочу обратно к нему.

Вся эта ночь кажется теперь дурным сном, нереальной фантастикой. Оставшись наедине с собой нутро продирают неприятные эмоции — вина, стыд, сожаление. Да, я всего лишь человек, со своими слабостями и желаниями, но кому от этого легче? Любимой сестре? Мне? Лёше?

Рядом с любимым мужчиной принять решение казалось гораздо легче, чем сейчас в одиночестве. Правильно он сказал, что предстоит многое понять и решить. Предать сестру, эгоистично поставив свои чувства превыше. Даже общий ребёнок теперь не кажется весомой причиной для всего. Но! У меня ведь одна жизнь, другой не будет, так стоит ли идти на такие жертвы, страдать во имя того, что считаешь правильным, даже если это сделает тебя несчастной?

Звонящий телефон где-то из глубин комнаты заставляет вынырнуть из самокопания. Не смотря на экран, хватаю и отвечаю на звонок.

— Привет, сестрёнка, — поёт Злата мелодичным голосом. — Я еду к родителям сейчас, подъезжайте с мелким туда же, оставим ребёнка, а сами пойдём в кофейню.

Содрогаюсь внутренне от её голоса, на стол опираюсь от внезапного головокружения. Ещё вчера, когда я вознамерилась наладить отношения с сестрёнкой — я и представить не могла чем всё обернётся.

— Злат, мы, наверное не сможем, — мямлю я трусливо.

— Ничего не знаю, жду, — бодро произносит она и скидывает звонок.

Как я в глаза буду смотреть ей? Я же со стыда помру! А вдруг она поймёт? Признаться сразу, попросить понять? Тогда она точно возненавидит и никогда не станет со мной больше общаться. Врать и молчать до последнего? Тогда я буквально предам все свои идеалы и преставления о морали. Может… исходить из ситуации?

Собираю сына и вызываю такси. Прятаться всё равно не вариант, а тайное рано или поздно станет явным. Ярослав светится от счастья, когда я говорю ему о том, что едем к бабушке и дедушке. Вчера папа, сегодня они, сыну явно нравится общаться с таким количеством людей, которые его любят.

Довольная мама открывает дверь и пропускает нас внутрь, шепчет тихо, что счастлива такому мудрому решению наладить отношения. Тут же выскакивает сестра и бросается меня обнимать. Совершенно сбитая с толку я лишь моргаю и наблюдаю за тем, как она одевает верхнюю одежду и проталкивает меня ко входу.

— Ты на меня не злишься больше? — выдавливаю, когда ко мне возвращается возможность говорить.

— Нет, — мотает головой отрицательно. — Я никогда не злилась, ты ведь моя старшая сестра. Ревновала Лёшу, боялась что он меня бросит, ты ведь такая, — восторженно рисует фигуру в воздухе. — Куда мне до тебя.

В кофейне мы заказываем наш старый проверенный набор из латте и тирамису. Разговор откровенно не клеится, даже знакомая атмосфера не располагает. Начиная с выхода из дома родителей и до самого приезда сюда Злата беспечно рассказывает об учёбе, а я только поддакиваю, потом наступает неловкая тишина и всё повторяется.

— Кстати, ты придёшь на нашу с Лёшей свадьбу? — внезапно спрашивает она. — Я просила маму как-то повлиять на твоё решение. Очень хочу тебя там видеть.

Последняя фраза кажется как-то ядовитой, будто с подтекстом, но я отгоняю это ощущение и формулирую мягкий ответ, чтобы не выболтать лишнего.

— Не знаю пока, ты же знаешь у меня ребёнок, оставить надолго не получится, а брать с собой тоже не вариант, — внимательно слежу за реакцией Златы, в надежде уловить степень её осведомлённости об отцовстве.

— Это же и Лёшин сын тоже, думаю ему будет приятно в такой важный день видеть рядом свою кровиночку, — настаивает Злата. — Ой и не смотри на меня так, конечно я знаю, у нас нет секретов друг от друга.

К горлу поступает паника, а руки покрываются коркой льда. Алексей рассказал всё своей невесте, должно быть сразу же, когда получил результаты. Он выходил разговаривать по телефону с ней, а потом вернулся и поцеловал меня. Господи, какая же я идиотка!