— Это уж точно, не просто так, — вторит моим словам. — Надо было сразу разводиться как только любовь прошла, а не впутывать третьего в нашу семью, тогда бы мы не дошли сейчас до такого.

Алексей сжимает кулаки, с горечью и досадой произнося все эти слова. Злится видимо на то, что помешала его счастью своим присутствием, учитывая, что с той рыжей он в итоге не остался. Она узнала о жене, о его изменах и разочаровалась?

— Надо было, — киваю. — Поэтому и не рассказала. Из-за измены, развода, не хотела тебя видеть, а потом всё это, — обвожу руками воздушное пространство.

— А я искал тебя тогда, не смотря ни на что вернуть хотел, — тихо говорит он словно самому себе.

Сердце неравномерно прыгает в груди, боль царает кошкой внутренности. Я так и стою лицом к нему, с досадой отмечая что выпила бы чего покрепче чая сейчас. Слишком поздно.

— Не вернул бы, — говорю, пытаясь сохранить уверенность в себе. — Как ты не понимаешь, я на развод подала, сбежала в другую страну, ты не нужен мне был после всей этой грязи.

— А ты мне нужна, — поднимает на меня глаза. — Даже после всей этой грязи.

Сплетаемся глаза в глаза, прямо смотря, не тушуясь. Я задыхаюсь от того, что в его ответе пропущенно слово «была». Нужна, сейчас нужна ему? А свадьба? Мама сказала, что её перенесли на декабрь. Так к чему это всё.

— Зачем ты это делаешь? — вкладываю всю твёрдость в голос, на которую только способна.

— Что делаю? — усмехается Алексей.

— На ужине, потом возле моей квартиры меня поджидаешь, сейчас, — хмурюсь. — Я же не железная, мне больно. Мы разошлись, так пусть так и остаётся.

— Думаешь мне нет? — вскакивает на ноги Алексей. — И тогда, и сейчас. Я жить не хотел без тебя, серьёно думал умру из-за того, что ты сделала… дрянь..

Задыхается также, выплёвывая на меня всю обиду. Кажется, будто он злится за развод, но ведь сам сказал что любовь прошла, пожалел что не развёлся раньше. Эго? Самолюбие? Не понимаю его эмоций абсолютно.

— Я дрянь? — вскипаю. — Не очень то ты переживал наш развод, а потом так вообще в объятиях сестры утешился.

— Да что ты говоришь, — язвительно отмечает. — Смеешь мне ещё тут высказывать за Злату, когда сама по рукам пошла, сегодня с Нестеровым, завтра со Степановым.

Отшатываюсь, словно ударил. Лучше бы ударил, чем такими словами разбрасываться. Ноги перестают держать и я крепче цепляюсь за столешницу, чтобы не упасть. Со стороны Алексея возможно так и выглядит, всё что он видел это случайность, ведь у меня ничего ни с кем не было.

— Убирайся отсюда. Серьёзно. Уходи и не возвращайся, — осевшим от обиды за несправедливость голосом проговариваю.

— И не подумаю, — разворачивается и улетает в коридор.

Спустя минуту входная дверь оглушительно хлопает, а я стекаю на пол кухни, вытирая солёные дорожки с лица.

Алексей

Чуть не сношу с ног заходящую в подъезд старушку, пока разъярённым ураганом вылетаю от Анжелики. Заскакиваю в машину, от души вымещая злобу на очередной двери, да так, что какие-то механизмы в ней жалобно скрепят. Цепляюсь в руль, гася желание его вырвать, а потом несколько раз со всей силы о него ударяю. Ощущение будто все кости внутри в крошку раздробились, слепая ярость от собственного бессилия хоть что-то изменить.

— Стерва! — выкрикиваю. — Безжалостная стерва!

Всю душу высосала своим презрением, смотрела-то как свысока, как на кусок… Даже отпираться не стала, как в порядке вещей созналась в собственной измене, будто обыденность какая-то, в порядке вещей. Не нужен я стал ей, после всей грязи, а кто, спрашивается, всю эту грязь притащил? Опорочил всю нашу любовь, запятнал, задушил! Без сожалений, без оглядки на весь наш путь.

Как дурак за ней таскаюсь, как раб безвольный, отношения наладить хотел, ради сына, ради нормального будущего для него. А она, подлая дрянь, всю кровь свернула. Выпотрошила наизнанку как тушку кролика. Снова нож воткнула в незаживающую рану в груди, за самое больное зацепила.

Сам виноват. Завёл этот разговор, чёрт его знает зачем, хотел раскаяние её увидеть, понять что сожалеет, также страдает без меня. Не сожалеет, ни капли. Рада была от меня избавиться, да и сейчас не прочь, бегать приходится, договариваться, подстраиваться.

Прислоняюсь лбом о руль, пытаясь привести дыхание в норму. В груди неприятно ноет, закручивает в узел мерзкая горечь. Хватит с меня, наелся вдоволь этими чувствами. Разочарований не испытываешь — если ничего не ждёшь и не возлагаешь надежд на другого человека. Должен принять эту реальность, а не жить в мире иллюзий и самообмана.

Не знаю сколько сижу так, но в итоге успокаиваюсь. Нервно вдыхаю воздух, давясь остаточными волнами пережитого. Как бы мы друг к другу не относились — у нас сын, в жизни которого я итак пропустил многое, не оставлю его ни за что. Я сам знаю какого это расти без отца, какого рано взрослеть и учиться ответственности, такой судьбы у моего ребёнка не будет.

Послезавтра я приеду за ними и мы вместе съездим в клинику. Я итак знаю что он мой, но имея на руках неопровержимое доказательство, будет проще воздействовать на Лику, в случае если она передумает, захочет увести куда-нибудь или выкинет какой-нибудь очередной номер. Всегда верил ей безоговорочно, но после всего лучше перестраховаться. Нынешняя Лика не та же женщина, что была в моих воспоминаниях.

Морально вымотавшись, решаю ехать сразу домой, а не обратно в офис как и планировалось. Тем более, завтра утром подъедет доктор, с ним у нас договорённость — вместо моего нахождения в больнице, он сам приезжает раз в пару дней.

Злата игнорирует меня после того разговора, сидит закрывшись в своей комнате и не идёт на контакт. Мне искренне жаль, что так вышло, но между тем, чего я хочу и тем, что должен сделать — я выбрал первое.

— Здравствуй, — здороваюсь, проходя в дом. — Как себя чувствуешь?

— Явился? — фыркает и отворачивается. — У меня всё замечательно, кроме того, что любимый человек от меня отказался.

Вздыхаю, подходя ближе к дивану в гостиной и присаживаюсь на другой край от Златы. На второй раунд со второй Мироновой я сейчас не готов, остаётся только надеяться на конструктивный диалог.

— Я не отказывался от тебя, — говорю как можно мягче. — Мы отменили свадьбу, потому что поторопились с этим решением. От съёмной квартиры, которую я готов тебе оплачивать, ты отказалась, сама ведь продолжаешь жить здесь. Чего ты тогда хочешь от меня?

— Скажи мне честно, — поворачивается корпусом ко мне, игнорируя вопрос. — Это из-за неё?

— Да, — отвечаю уверенно. — Не хочу врать тебе.

Лицо бывшей невесты сереет, а губы поджимаются, сдерживая поток слёз. В этот момент я буквально чувствую себя настоящим чудовищем, подонком, что водит за нос бедного ангелочка. Злата подпрыгивает и в пару шагов оказывается возле домашнего бара, наливает себе из первой попавшейся бутылки и осушает залпом сморщившись. Достаёт второй бокал, наполнив, протягивает мне.

События последних дней и предстоящий разговор удавкой на шее маячат вокруг, поэтому я принимаю бокал и делаю глоток. В полнейшей тишине Злата наливает ещё по одной. Горький вкус приятно обжигает горло, расслабляя напряжённые мышцы.

— Как ты уже, наверное, догадалась, Ярослав — мой сын, — начинаю. — Я не намерен от него отказываться. Я хочу участвовать в его жизни и воспитании.

— Догадалась, — тоскливо подтверждает Злата. — Ты делал тест, уверен что он от тебя, а не от того, второго?

— Он похож на меня и я уверен, тест нужен только для юридической стороны вопроса, — отвечаю.

В доме снова воцаряется молчание, позволяя нам обоим перевести дыхание и осмыслить всю полученную информацию. Злата допивает и тянется за новой порцией. Понимаю, что заливать негатив не самая лучшая затея, это лишь отсрочка, ведь в реальной жизни ничего не исчезнет, но чувство вины не даёт её остановить.

Тяготящую тишину нарушает звук моего телефона. Извиняюсь перед Златой и выхожу из гостиной, чтобы ответить.