Эта песенка с немудреными словами в свое время была очень популярна среди испытателей космодрома, так как она очень правдиво, хотя и не полно, отражает обстановку, в которой мы жили. С одной стороны, мы были на передовой линии свершения великих дел и работали самозабвенно, увлеченно, ни на что не жалуясь и ни на что не претендуя, а с другой стороны, бытовые условия, окружавшие нас, были настолько примитивными (мягко говоря), что приходилось только удивляться, как можно мириться с этим. К сожалению, тогда это было в разных отраслях жизни страны, и то, что сейчас предпринимается партией по наведению порядка очень обнадеживает и радует.

В 1967 году на меня свалилась беда не беда, но и сюрпризом не назовешь. Пригласил меня как-то С. О. Охапкин, заместитель Королёва (а после его смерти – Мишина) и начал разговор, поглядывая иногда на сидевшего рядом секретаря парткома предприятия М. С. Хомякова (ныне – он наш сосед по даче). Кстати, он был ведущим конструктором первого искусственного спутника Земли. Сергей Осипович был по натуре человек эмоциональный, вспыльчивый, в общении резкий, поэтому разговор с ним не сулил никакой радости. А тут он улыбался, шутил и даже расточал в мой адрес комплименты, что я, мол, хорошо организовал работу своего подразделения (комплекса). Я насторожился – к чему такие нежности при нашей бедности! Хомяков лукаво улыбался, опустив глаза. Наконец, перешли к делу, суть которого состояла в следующем. В подчинении Охапкина кроме конструкторских отделов, выпускающих чертежи на ракету, находились также отделы, разрабатывающие техническую документацию, по которой изготавливалось множество экспериментальных установок и стендов для всесторонних испытаний отсеков, узлов и систем ракет космических кораблей. А у главного инженера был ряд лабораторий, сотрудники которых занимались собственно экспериментальной отработкой. У меня же в комплексе были отделы, в которых для всех этих установок и стендов разрабатывались системы управления, системы измерения и кабельные сети, то есть вся электрическая часть. Такая разобщенность существенно усложняла дело, возникали споры, велась ненужная переписка, усложнялось взаимное согласование, удлинялись сроки. Так вот, Сергей Осипович сообщил, что мне предлагается весь этот Ноев ковчег забрать к себе и впредь отвечать за весь процесс наземной экспериментальной отработки. Это означало, что в дополнение к имеющимся у меня в комплексе четыремстам специалистов прибавится еще триста специалистов по тепловым, вакуумным, прочностным, механическим, пиротехническим и другим видам испытаний. Услышав это, я испытал что-то вроде легкой контузии и попытался возразить, но понял, что вопрос уже решен и «слезы лить» бесполезно. Нагрузка резко возросла. Требовалось четко организовать весь цикл работ, так как по нашим чертежам работал опытный завод, работа включалась в план. Шутки в сторону. Задержка по вине конструктора недопустима. Строгий диспетчерский контроль. Жесткие систематические проверки на совещаниях у Генерального директора. Конструкторы должны были подстраиваться под ритм завода, то есть если надо – работать и в ночную смену. Постепенно дело стало налаживаться. Удалось отладить систему от «а» до «я», то есть от составления технического задания до отчета по испытаниям, анализа и выдачи рекомендаций по совершенствованию конструкции испытуемого объекта. Я осваивал новую для меня деятельность, знакомился с людьми, которые, в основном, оказались отличными специалистами и прекрасными товарищами. Чувствовалась школа Евгения Владимировича Чарнко, о котором я упоминал выше. Постоянно возникала масса вопросов, не терпящих отлагательства. Испытания шли одновременно в разных местах: в лабораториях, на заводе в Загорске, в Институте медико-биологических проблем, в Центре подготовки космонавтов, в Институте космических исследований, на Черноморской испытательной базе, на полигоне Капустин Яр и в других местах. Особенно ответственны были испытания в барокамере нашей конструкции с участием космонавтов. Запомнились испытания стыковочных узлов новой конструкции, которыми были оснащены космические корабли «Союз» и «Аполлон», участвовавшие в совместном советско-американском космическом полете в 1975 году.

Интересными были испытания парашютных систем космического корабля, систем спасения космонавтов в случае опускания корабля на море и пр. За год создавалось иногда несколько десятков установок…

Ракетная техника развивалась быстро и результативно, как боевая, так и космическая. В институтах готовили специалистов, приходили также люди из других областей техники и переквалифицировывались. Требовалось учебное пособие, дающее сведения о ракетном комплексе в целом. Я получил предложение написать книгу по своей специальности, ведь за плечами был шестнадцатилетний опыт работы в ракетной технике и пять лет преподавания в МАИ. Предложение я принял. Дело оказалось не простым, ведь это было для меня впервые. Но не боги горшки обжигают. В 1965 году книжка вышла. Она называлась «Стартовые комплексы и испытания баллистических ракет». Одно плохо – она была секретной. Ее разослали во многие ВУЗы и предприятия ракетной отрасли. Позже я узнал, что она имела большой спрос, по ней многие годы студенты и аспиранты готовились к экзаменам. В 1989 году гриф «секретно» был снят, и я взял книгу домой в свою библиотеку.

В 1970 году Воениздат Министерства обороны предложил мне и группе товарищей написать книгу о космодромах. Мы начали обдумывать, получили согласие руководства[11] и начали работать. Но из-за большой производственной загрузки книга вышла только в 1977 году. Расхватали ее быстро, свои экземпляры мы пустили на сувениры, в том числе я отправил в Вольск. Нашему примеру последовали проектанты ракет-носителей и космических кораблей, их книги были написаны под руководством С. О. Охапкина и К. Д. Бушуева, а вышли в свет уже после их смерти. Затем космонавт А. С. Елисеев написал книгу по своему профилю. Все эти книги с автографами есть в моей библиотеке, прошу их беречь, как первые книги такого рода, это история. Кстати, в качестве псевдонима я взял фамилию Вольский, в то время писать под своей фамилией «не рекомендовалось».

В 1975 году состоялся запуск космического корабля «Союз» по совместной советско-американской программе для стыковки с американским кораблем «Аполлон». Мне довелось участвовать в работах по подготовке этой программы. Руководил работой заместитель С. П. Королёва (в прошлом) директор международного проекта Константин Давыдович Бушуев, чудесный человек, с которым у меня были дружеские отношения. Он был на пять лет старше меня, всегда уравновешенный, приветливый, жизнерадостный. Не пил, не курил, на здоровье не жаловался в отличие от меня. Шли мы как-то после обеда и он, желая меня приободрить, сказал: «Анатолий Петрович, выше голову, берите пример с меня, я поставил перед собой задачу – жить не менее 80 лет!» Но судьба распорядилась иначе – он умер в 1978 году, в возрасте 64 лет…

В 1976 году за указанную работу я был награжден орденом Трудового красного знамени.

В газете «Известия» от 18 августа 1989 года помещена статья Сергея Лескова «Как мы не слетали на Луну». Вот некоторые выдержки из нее.

«Пару лет назад на Московской книжной ярмарке была представлена энциклопедия К. Гэтланда «Космическая техника». В научных кругах книга вызвала сенсацию. Многие ученые, причем именно самые квалифицированные, знающие, специально приезжали на ярмарку, чтобы только полистать энциклопедию.

Конечно, наивно предполагать, что советским специалистам по космической технике приходилось пополнять багаж знаний столь ненадежным способом. Интерес к выставочному экземпляру был вызван совсем иными причинами. В нем рядом с огромным американским носителем «Сатурн-5», выводившим корабль «Аполлон» на лунную орбиту, была воспроизведена аналогичная советская ракета Н-1, разработка которой считалась одним из строжайших секретов нашей космической отрасли, и о которой, естественно, в нашей литературе никогда не упоминалось. Однако, в век разведывательных спутников многие тайны, сколько их ни храни, иногда всплывают. Так и Н-1 спрятать от чужих глаз было не проще, чем, скажем, в курятнике утаить жирафа. Несколько раз в 60–70 годы гигантская сигара Н-1 вывозилась на стартовые позиции Байконура, где ее и сфотографировали всевидящие космические аппараты…