В связи с тяжелой обстановкой на улицах анклава и для сохранения городского имущества в безопасности, прошу на время проведения расследования о смерти эльфийки Эллимайны Леендейл запретить любые передвижения полиции Бёрка по территории Элв Каэлора. В виду недавней скоропостижной смерти нашего кандидата в мэры, Свободные Эльфы Вэйрина не могут гарантировать свободный проезд патрульных машин.
По окончанию расследования мы предоставим доступ ко всем документам, а также выдадим подозреваемых в смерти innamari[1]Леендейл».
Лайон не поверил своим глазам.
-- Они прямым текстом угрожают патрульным машинам, я правильно прочитал?
-- Ага, - ответил Слок.
-- А не много ли себе позволяют «Свободные Эльфы Вэйрина»?
-- Очень много, Лайон. Но я ничего не могу поделать, потому что приказ одобрен высшим прокурором Вэйрина. Я понятия не имею, как ему это удаётся, но Триандл может заткнуть за пояс кого угодно. Мне кажется, даже президента Ринкона.
Если бы Лайон умел свистеть, он бы сейчас присвистнул. Такой наглости от Триандла он не ожидал.
-- Вы не пытались с ним связаться. Ну, с Триандлом? – уточнил Лайон.
-- Не отвечает. Помощник сообщил, что у эльфа встреча. А потом он был на заседании большого эльфийского совета. Третий мой звонок был переведён в режим ожидания, а после отклонен с истечением времени.
-- Вот ублюдки.
Слок поднял на парня удивленный взгляд.
-- С каких пор Лайон Нейгард выражается?
-- Жизнь заставила, шеф.
Эдвард хохотнул и подошёл к окну.
-- Теперь понимаешь, почему мне необходим прорыв, Лайон? На карту поставлена моя работа, репутация полиции… да много чего ещё, - Слок обернулся. – А ещё прорыв нужен тебе, Лайон. Если уж твой гениальный ум до сих пор не обнаружил виновных… Я представляю, каково тебе.
-- О чём вы?
Шеф полиции посмотрел на Лайона немигающим взглядом, но потом махнул рукой:
-- А, не обращай внимания. Иногда выдаю желаемое за действительное.
***
В конечном счёте, Слок таки отправил Лайона и молодого детектива Карпентера опрашивать коллег Эллимайны по театру… и это были худшие три дня в жизни Нейгарда.
Длинный тёмный туннель привёл Лайона в зал, где должен был проходить допрос. Впереди шёл молодой помощник. Похоже, он очень нервничал, потому что в машине бросил фразу, что восхищен актерской игрой труппы Эллимайны и ему неловко кого-то из них подозревать. Лайон и сам каких-то пару недель назад сидел здесь, в этом зале, наслаждался постановкой древневэйринской драмы про защиту эльфийской крепости Баэлор, а потом его окликнул Лэнсберри и лишил спокойной жизни. Совсем недавно это было, а словно пару лет прошло. Впрочем, даже если бы Картер тогда не появился в театре, Лайона всё равно привлекли бы к расследованию. Может, всё было бы иначе. Во всяком случае, Сэнвелл бы точно не попал в аварию. Судьба весьма странно распоряжается нашими ожиданиями.
Поначалу опрос актёров не казался таким уж обременительным занятием. Лайону даже понравилось задавать вопросы о внутренней кухне театра: «как они готовятся к ролям», «как взаимодействуют после выступлений», «выпивают ли вместе»? Когда сидишь в зале, то наслаждаешься рассказываемой историей и совершенно забываешь о том, что все они – живые существа, со своими страхами, привычками и, конечно же, несовершенствами.
И хотя труппа не очень охотно делилась интимными подробностями жизни в театре, Лайон отметил для себя несколько моментов. Например, не все Эллимайну боготворили. Некоторые актрисы, особенно из эльфиек, отзывались с некоторой завистью к её способностям. Она была не молода, но при этом совмещала игру в театре и предвыборную компанию. Эссамина, совсем молоденькая эльфийка, игравшая в постановке роль злой богини, отметила, что Эллимайна часто ходила подавленной из-за понимания, что, победив на выборах, должна будет оставить театр. Бурлад – высокий и утонченный эльф, игравший эльфийского принца Ледестана – подтвердил эти слова, а ещё добавил, что плохое настроение примы зависело от хода избирательной компании.
-- Однажды я видел, как она пришла после дебатов, села в углу в кресло и зарыдала. Я попытался её расспросить, что случилось, но она ничего мне не сказала.
Лайон изредка делал заметки в блокнот, который выдал Карпентер, но в основном просто слушал и анализировал.
Однако, чем дольше они опрашивали труппу, тем чаще Лайон задумывался, а насколько актёры вообще честны с ними. Они утверждали, что Эллимайна ни с кем не ссорилась, всегда была душой театра, помогала и людям, и нелюдям, иногда даже заказывала еду на вынос на всю труппу, а это без малого шестьдесят ртов. Даже когда Лайон задавал прямой вопрос, была ли эльфийка конфликтной, срывалась ли на других актеров, все заявляли, что подобного не было.
Как раскрыть истину, если каждый может просто «сыграть» роль?
Лайон постоянно анализировал людей и нелюдей на враньё и так уставал от нервного напряжения, что в первый рабочий день, приехав поздно ночью, упал в кровать и проспал десять часов.
На следующий день всё повторилось. Актёры, вопросы, (притворство?), ответы, анализ, головная боль. И ровным счетом никаких подозрений. Даже недомолвок. Лайон даже подумал, а вдруг его умения сломались после аварии? Вдруг он повредил голову и теперь не может отличить даже банальной лжи. От этих мыслей стало как-то не по душе, как будто кто-то его вскрыл, вырезал жизненно-важный орган, а затем зашил обратно. Вроде бы всё на месте, но организм инстинктивно чувствует недостаток и подаёт сигналы паники.
И вот третий день минул, актёры все расспрошены, а Лайон без сил лежит на кровати. Завтра он позвонит Слоку и попросит дать ему перерыв.
В комнате стало холодно, за окном стучал дождь и шумели деревья. Всё это так замечательно убаюкивало, что парень уже готов был отдаться усталости без остатка… но затрезвонил телефон. Наверное, он бы так и остался лежать лицом в подушку, если бы не мысль, что могли звонить из больницы. Может быть, Сэнвеллу полегчало? За прошедшую неделю, состояние помощника оценивали, как стабильно тяжелое и улучшений не наблюдалось.
Лайон подтянулся к краю кровати и наощупь (и не с первого раза) схватил трубку.
-- Мпх…Да! Слушаю!
-- Лайон, это Саманта! Наконец-то я до тебя дозвонилась!
Нейгард перевернулся на спину.
-- Саманта, рад слышать! Как твои…
-- Лэнсберри выпустили! – выпалила она.
-- … что?
-- Я только сегодня днем узнала, когда пыталась в очередной…
Лайон отнял трубку от уха. Он уже понимал, к чему всё идёт, но из последних сил пытался блокировать это сообщение на задворках сознания. Его ждёт ещё одна бессонная ночь, теперь уже в поисках Картера Лэнсберри. Упичканный уколами и таблетками, человек со сбитыми мозгами и моральными ориентирами мог отправиться куда угодно. В Бёрке проживает примерно триста сорок тысяч жителей, площадь около ста квадратных километров. Он может быть, где угодно. И ведь отказать нельзя – Лайон уже однажды использовал эту возможность, и вот куда она его привела.
-- Ты здесь?
-- Прости, да. Тяжелый день. Даже три дня, если честно.
-- Я без тебя не справлюсь, - заканючила Саманта, и Лайон тут же растаял. Его так легко разжалобить.
-- Говори адрес. Буду примерно через час.
Когда запищали гудки, Лайон откинул трубку подальше от себя и перевернулся на левый бок. Как было бы здорово сейчас отрезать телефонный кабель и воздвигнуть перед подъездной дорожкой глухую бетонную стену. Если Сэнвелл поправится… Лайон мысленно ударил себя за эту формулировку. «Когда»! Разумеется, «когда» Сэнвелл поправится! – они уедут из этого проклятого города. Может быть на запад, в Вестфаль. Лайон поглядел на карту, которую нарисовал в прошлом году… Он ведь давал обещание, клялся всем мыслимым и немыслимым богам. Помнит ли она его, ждёт ли возвращения? Конечно же нет. Прошло четыре года.
У холидонов слишком крутые нравы. Даже если он когда-то вернётся, его просто убьют. Не спасут прошлые заслуги перед императором и давнее (позабытое) чувство у его дочери. Нужно выкинуть эту часть прошлого из головы, забыть, будто рассказанную на ночь сказку.