Сектор производства первичной энергии, призванный обеспечить поддержание структуры социума, будет неизбежно вовлекать все более и более значительные количества трудовых ресурсов.
Зримые «зеленые ростки» такой новой экономики можно уже наблюдать на примере США — все штаты, ведущие добычу «нового» сланцевого газа и «новой» сланцевой нефти, не испытывают никаких проблем с безработицей. Скорее, там уже не хватает рабочих рук. Пока этот процесс в целом отраден для современных США с их хронической безработицей, но, дойти, в перспективе будущего, до освоения энергетических ресурсов силами бывших визажистов и PR-менеджеров, переученных в буровиков и водителей нефтевозов, — я бы уже не был столь благодушен и оптимистичен на месте американских властей.
Рис. 30. Графическое изображение трудового потенциала США во временной динамике (3 года, 5 лет).
В таком будущем, когда большая часть энергии и большая часть добавочного продукта общества будут вынужденно использоваться на «поддержание штанов» у перманентно падающей эффективности экономики, а трудовые армии будут работать на добыче нефти и газа, нас ждет еще один сюрприз.
Поскольку на добычу всего «хлеба насущного» снова надо будет тратить чуть ли не 90 % сил всей экономики вместо 1–2 % в прошлом, мы столкнемся с четвертым моментом, который уже в полной мере затрагивает адептов религиозного учения:
«Ток — из розетки, бензин — из бензоколонки, деньги — из банкомата, Wi-Fi же вездесущ.
Ныне, и присно, и во веки веков. Аминь!»
Это — неизбежное падение конечного потребления.
Ведь, как уже сказано, социальный организм и его экономическая система замкнуты. А в замкнутых системах, которые хотят жить, надо всегда чем-то жертвовать. Лапой, попавшей в капкан, хвостом ящерицы, оказавшимся в руках у подростка, или подкожным жиром, накопленным за предыдущие сытные годы. И если данное падение не удастся смягчить социальными технологиями (а падение конечного потребления уже представляется неизбежным), то я бы не был столь оптимистичным касательно пункта «трудовых армий». Голодные люди — плохие работники и хорошие разбойники. В ближайшем будущем мы можем увидеть таких социальных монстров (и в первую очередь — в странах Запада), что «трудовые армии» Рузвельта покажутся нам детской присыпкой. Дай Бог, чтобы мы не увидели веселых гримас средневековья или еще более архаичных темных веков.
Разомкнуть систему для дальнейшего роста можно, но это очень нетривиальная и комплексная задача. Бурный рост социальных систем по шкале экстенсивности, начавшийся еще со времен Колумба, Ермака и Магеллана и продолжавшийся потом еще и по интенсивной шкале (спасибо Уатту, Отто, Дизелю, Оппенгеймеру, Курчатову и многим, многим другим), за счет энергии внешней среды выходит на свой пик. Системе, в ее существующем виде, уже некуда расти. Подробную картинку по всем доступным человечеству ресурсам, которые еще можно закачать в пирамиду, я разберу детально дальше, а пока закончим все же с эффективностью.
Нам надо дополнительно ко всем нашим разъяснениям проговорить еще один ограничитель, а именно минимальный EROI, который вообще стоит рассматривать для топлив, включаемых в энергобаланс. Нетрудно заметить, что с точки зрения формальной логики топлива с EROI ниже 1:1 — это вообще не топлива. На их производство надо затратить больше энергии, чем они содержат сами по себе. Например, можно собирать хворост в лесу, вместо того чтобы заплатить в конце месяца за природный газ. Но, скорее всего, на сбор хвороста вы потратите больше энергии, чем получите от его сжигания. Ведь лес сейчас растет не на вашем пороге, да и печку-буржуйку вам надо еще как-то всунуть в свою квартиру в многоэтажном доме…
Минимальный EROI для топлива, которое еще возможно к использованию в рамках сложного индустриального общества, гораздо выше и составляет, по разным оценкам, от 3:1 до 4:1. Это очень важная цифра, и я постараюсь объяснить, почему топлива с меньшими значениями EROI вообще не стоит принимать в расчет, как не надо принимать в расчет хворост для организации отопления многоэтажки.
Кроме самого процесса добычи топлива общество незримо вовлечено в действия по его транспортировке, распределению, получению от топлива полезной работы или энергии и утилизации отходов всех этих процессов. Отсюда вытекает, что итоговая «цена» топлива для всего общества гораздо выше, нежели энергетическая цена самого топлива на срезе скважины или изоляторах повышающего трансформатора АЭС. Топливо или энергию надо доставить от электростанции или скважины к потребителю, и только тогда потребитель сможет запустить с помощью этого топлива какой-то полезный процесс. Ну, в самом деле, не поедете же вы за природным газом на Ямал, а за нефтью — на Сахалин. Вы бы хотели покупать их у себя в городе, причем уже в виде бензина на АЗС или бытового газа у себя в конфорке. Да и «чистым экологическим» хворостом отапливать свою однушку вы тоже не захотите. Вам лучше все-таки не разводить костер в гостиной, а по-прежнему просить ночью в холодном октябре: «Дорогая, прикрути регулятор батареи, жарко ведь…»
Для разных топлив цифры этой добавки на транспорт и распределение различны, но в большинстве случаев эти дополнительные расходы могут составлять очень впечатляющие цифры. Так, например, Россия, экспортируя в натуральном виде около 45 % добываемых энергоресурсов, еще около 6 % от их энергетического содержания тратит на логистику этой энергии по территории России до границ страны. Итак, для транспортировки самых удобных в перевозке топлив — нефти и газа — Россия тратит дополнительно только на доставку к покупателям еще 13 % энергии, содержащейся в самом топливе, или 1/7 его часть. Не надо, я думаю, объяснять, что при падении EROI эти расходы растут опережающими темпами. Например, ни дрова, ни, тем более, хворост из Сибири в Европу возить нерентабельно ни сейчас, ни завтра, ни послезавтра — количество энергии, затраченное на их перевозку, никогда не окупит энергии, содержащейся в них.
[43]
Кроме того, не вся энергия, затрачиваемая в процессах добычи, переработки и транспортировки топлива является «первичной» энергией. Значительная часть затраченной энергии получена при использовании различных машин и механизмов, то есть это не энергия топлива, а уже готовая, качественная механическая или электрическая энергия. И за сухими цифрами потраченных на нефтяных промыслах киловатт-часов электроэнергии остается за кадром то, что сама эта электроэнергия пока производится нами на электростанциях с весьма скромными КПД — от 25 до 50 %. По факту, например, потратив 1 кВт-ч электроэнергии на цикл нефти, мы незримо тратим около 4 кВт-ч энергии угля где-то на электростанции далеко от скважины.
Результатом таких действий с топливом является так называемый «утес энергетической эффективности». Вот он.
Рис. 31. График утеса эффективности — Net Energy cliff.
Ось абсцисс — это значение знакомого нам EROI, а ось ординат — количество в процентах потерянной для общества энергии. Зеленая часть графика — то, что осталось обществу, красное — то, что ушло в процесс переработки топлива.
Как мы видим, даже драматическое уменьшение EROI ископаемого топлива с 100:1 до 25:1, которое случилось на нефти в период с 1900 по 1975 год, практически ничего не изменило в общественных отношениях — зеленый участок диаграммы представляет собой практически правильный квадрат — «како было, како есть». Небольшое падение с 25:1 до 18:1, случившееся за период с 1975 по 1990 год уже сильно ударило по структуре общества. Я не склонен играться в конспирологию, но перестройка в СССР и «рейганомика» в США — это отчасти тоже порождения такого небольшого спуска вниз по шкале эффективности.
