Утро началось не с кофе. С обезболивающих. Но отступать уже поздно. Свою медаль я никому не отдам.

— Пааап, — крикнула я из кухни, — иди завтракать.

Я сварила кофе и приготовила омлет. Время поджимало и я перекусила набегу.

— Куда ты все время спешишь? Поешь нормально. — Папа пришел в норму после своего непродолжительного загула.

— Пап, ты же знаешь, перед соревнованиями я налегке. Кофе — это мой предел. Ты придешь? Ты обещал.

— Ну конечно. – вымучено улыбнулся он. – Теперь у меня есть время на все, что раньше я упускал.

— Пап, ну ты чего? – я хоть и торопилась, но поддержать отца в нелегкое для него время я просто обязана. – Все будет хорошо. Все рано или поздно меняют работу. Ну не сошелся же белый свет клином на твоем «Эвересте». Есть и другие фирмы. Да тебя с руками и ногами оторвут. – отец обнял меня и я поморщилась, когда он задел мою больную руку.

— Все в порядке? Что с рукой?

— Все нормально пап. Болит немного, но не страшно. – соврала я . Боль усиливалась, мои простые обезболивающие быстро теряли эффект.

— Надо показать врачу.

— Обязательно. Вот только выиграю эти соревнования и сразу в больницу. Все пока! –я чмокнула отца и побежала.

В раздевалке никого не было. Видимо моя главная соперница уже в бассейне. Готовиться, надеется. Хотя, какая она мне конкурентка.

Вся команда всегда пред соревнованиями собиралась у тренера, за наставлениями.

— Белозерова, Мащкова, Янова. Вы идете в первый заход. После вас мальчики. Никитин, ты первый. Всем все понятно?

— Да, — хором ответили мы все.

Я была рада, что я прыгаю первой. Если честно, меня порядком вымотало это все. С самого утра я без перевязки и уже не могла не обращать внимания на боль. Купальник я выбрала с длинным рукавом. Немного необычно, но так я могла скрыть свой огромный синяк.

Вся эта тягомотина перед началом ужасно затянулась. И если раньше меня это не сильно раздражало, то сегодня бесило как никогда. Алла заметила мое настроение, но с разговорами не лезла. Знала мой характер.

Наконец объявили начало. Я была первая. Момент истины, как говориться.

Проходя к вышке, я искала глазами отца. Он сидел прямо по центру. Я махнула ему рукой. Но кто рядом с ним? Это что его бывший начальник? А он что тут делает?

Тяжело сохранять грациозность, когда ты испытываешь жуткую острую боль. Но я никогда не отступала. И теперь не собиралась. Я поднялась наверх. Я просто обязана сделать все по высшему разряду. На кону не только моя медаль. На кону моя репутация. Я всегда первая. Всегда!

Подступив на край трамплина, я выдохнула, прикрыв глаза. Я всегда любила воду, любила это чувство невесомости, ощущение полета. Эмоции, которые испытываешь в момент, когда с большой высоты входишь в воду, а потом выныриваешь на поверхность – это просто потрясающе. Не сравнимое ни с чем удовольствие.

Я подняла руки вверх, стараясь не обращать внимания на острую боль.

Один прыжок. Грамотный. Качественный. Как учил меня Михалыч. Как умею только я.

На меня смотрит папа, он верит в меня, в мою победу. Другие сотни глаз тоже сейчас устремлены на меня. Все ждут зрелище.

И он смотрит. Не зря же приперся. Хотел увидеть как я справлюсь. Так смотри…

Я быстро оттолкнулась от трамплина и прыгнула. Тройной переворот и плавное вхождение! Прохлада воды немного отрезвила мой пыл, но я закончила свой номер.

С трибун слышались громкие аплодисменты, голос комментатора оповещал, что я справилась. Как всегда просто превосходно.

Я молодец!

Но насладиться в полной мере своим триумфом мне помешала пронзающая острая боль. С каждой секундой она нарастала, становясь просто невыносимой. Видимо прыжок с высоты все-таки усугубил ситуацию.

Вылезая с бассейна, я по традиции должна была поблагодарить зрителей. Но я уже плохо соображала. Тренер заметил мое состояние и тут же вмешался. Помогая мне пройти в раздевалку, он только шикнул еле слышно: «Наська, ты ненормальная!».

Последнее что я слышала, перед тем как погрузиться в темноту это громкий крик тренера.

«Врача!»

И снова темнота!

Резкий запах нашатыря привел меня в чувство. Я даже подскочить попыталась, но весьма неудачно облокотилась на больную руку, что даже вскрикнула от боли.

— Я же вам говорю, — знакомый голос призвать к действию присутствующих, — ее надо срочно показать врачу. Тут рентген нужен.

Я уже окончательно пришла в себя и могла лицезреть бравую гвардию сострадающих, что собралась около меня.

— Вы что тут все собрались? – я злилась. И в первую очередь на себя. А во вторую на тренера. Ну вот какого черта он отца то позвал. Теперь мне точно дома предстоит лекция о сохранении здоровья. А вот присутствие тут папиного начальника вообще мне было непонятно.

— Насть, ты почему не сказала мне, что у тебя с рукой проблема? – отец был бледный как стена. – Ты что столько времени не приняла мер? А еще взрослая! Довести тебя до такого!

— А Настенька у нас всех обманывала. Правда, Насть? – включился тренер. Его очень злило это. Но я ведь не собиралась его подставлять.

— А не надо было меня снимать с соревнований! – Рыкнула я в свое оправдание. Лучшая защита это нападение. Тем более внятного оправдания я так и не придумала пока.

— Так ты еще и не допущена была? И все равно пошла? – отец был в шоке. Он никогда раньше не вникал в мои дела, но сейчас был очень недоволен.

— Допущена. – вступился тренер. – Но как! Ты где справку взяла, аферистка?

— В больнице! – огрызнулась я. Сил у меня не было с кем-то выяснять отношения.

— Я вот еще разберусь как тебе ее дали! – Михалыч был зол, как черт.

— Не надо ни с кем разбираться.. Вы просили справку, я принесла. Врач там вообще не при делах. Она ничего не знала. Я ей не сказала.

— Настя! – папа не ожидал, что его всегда послушная и честная доченька отмочит такое. – Как ты могла пойти на обман?

— Я никого не обманывала! Я вышла на трап? Прыгнула? Я сделал все в лучшем виде, даже с больной рукой. Я не для того горбатилась год, чтобы какая то профура меня обскакала. Да еще так глупо. Скажи, Михалыч, Машкова прыгнула? Ну и как?

— Нет, ты точно больная! – Михалыч разводил руками. – Вот что с тобой делать, а?

— Понять, простить. И отпустить в больницу. – В одном я была с ним солидарна. Доктор мне нужен.

— Слава богу, дошло!

— Но только после награждения! Свою медаль я сама получу!

— А ты так уверена, что выиграла? – не унимался тренер. Я видела, как ему хотелось меня проучить.

— Уверена. – Я попыталась встать, но с одной рукой сделать это было сложно. И я снова вскрикнула.

— Дочь, не сходи с ума. Ты и так уже запустила все это. – папа махнул головой на мою руку. Там был просто невероятного размера синяк. — Тут надо срочно принимать меры. Я тебя сейчас сам отвезу.

— Нет. Мы дождемся результатов! – я не могла поступить иначе. Эти соревнования много значили для меня, я даже сама не знаю почему.

— Так. Давайте все-таки поступим по уму. Григорий Иванович, вы можете остаться тут до оглашения результатов этого этапа. И в случае чего, — тут он многозначительно посмотрел на меня, что мне даже стало стыдно за мою самоуверенность, — замените дочь на церемонии. Мы что-нибудь придумаем, чтобы объяснить ее отсутствие. А ты, — он ткнул в меня пальцем, — авантюристка недоделанная, едешь в больницу. Я сейчас найду, кто тебя отвезет. Ну или скорую вызовем.

— Нет! Не надо скорую!

— Я отвезу. – Горелов, до этого молча стоявший у двери, сделал пару шагов вперед. – А вы тут со всем разберетесь.

— Я сам могу отвезти свою дочь в больницу. Нам не нужна помощь. – Отцу не нравился такой расклад. Мне, если честно тоже, но в сложившейся ситуации это было оптимально.

— Пап, останься, пожалуйста. Ты же знаешь, как мне это важно. А вам спасибо. – Я смотрела на Горелова и не понимала его мотивов. Он выглядел очень спокойным. Очень странно.