Немного успокоившись, я вернулась в гостиную. Папенька сидел с невозмутимым лицом, переключая каналы на телевизоре. Я присела рядом, стараясь не выдавать своего возбужденного состояния.

— Что ищешь? Там вроде по пятому каналу передачи интересные вечерами, про историю, как ты любишь. – планировала я зайти с простых вопросов.

— Не знаю, как то настроения нет, — папа бросил пульт на диван и встал, — пойду я спать. Устал.

— Пап, а кто звонил? Я слышала свой телефон, но не могу его найти. Ты не видел?

— Нет, я не видел, — врет и не краснеет, — не слышал, что бы он звонил.

— А я слышала. – не сдавалась я. – Ты же разговаривал с кем то. Пап, в чем дело?

— Насть, перестань, я не знаю где твой телефон. – папа начал нервничать, раздражаться и собирался оставить меня.

— Пап, зачем ты врешь? – я уже тоже вышла из себя, завелась как говориться. – Я слышала твой разговор. Зачем ты взял мой сотовый? Звонили не тебе!

— Я просил тебя не общаться с Гореловым! – на том же уровне децибел набросился с обвинениями отец. — Ты меня вообще ни во что не ставишь!

— А с каких пор ты стал выбирать мне друзей? Или я не могу сама решать, с кем мен общаться, а с кем нет?

— Я не собираюсь выбирать тебе друзей! Но с ним ты общаться не будешь!

— С какой стати? Я сама решу, ясно!

Мы кричали так, что уже перестали слышать друг друга.

— Ты совершенно его не знаешь! Он привык играть чувствами других людей. И ты не исключение! Сама потом скажешь спасибо, когда реветь не придется!

— Я если я хочу реветь? – я не согласна была с отцом. Максим раскрывался со мной другим человеком. Но даже если и все так, как говорит папа, это все равно не правильно. — Если я хочу наворотить дел, чтобы потом плакать! Но плакать потому, что я сама ошиблась! Сама, понимаешь!

— Ты моя дочь! Я переживаю за тебя!

— Хватит, папа! Хватит! Я вполне могу сама за себя постоять. Но ты как ты мог за моей спиной вести какие-то договоры, ставить условия относительно меня?

— Горелов сам предложил такой вариант. – неожиданно успокоился папа. Он резко стал говорить тихо и очень серьезно. — Он сам обменял работу над проектом на твое душевное спокойствие. Это были его слова. Я завершаю проект, а он оставляет тебя в покое и не пытается использовать в своих целях. Вот и подумай, чью сторону ты выбираешь? Отца, который переживает за тебя, или человека, который использует тебя, чтобы добиться своего. Я просто хотел оградить тебя от всего этого.

Папа все-таки вышел из гостиной, а я так и осталась стоять неподвижно, только моргая глазками. Это что вообще было? Что значит — обменял? Я ему что, игрушка?

И значит все его слова, поступки и действия – это просто способ повлиять на моего отца, чтобы добиться своего?

Ну и козел же!

Я этого так не оставлю!

Я схватила телефон и стала набирать его номер. Но в ответ слышала только длинные гудки.

Ну нет! Так просто ты не соскочишь! Ответишь за это, гарантирую!

Утро на работе началось с прекрасных новостей. Наконец я увидел подписанный контракт и мы могли приступить к работе. Это процесс – именно стройки – я любил особенно. Вся эта бюрократия очень утомляла, обычно плотно этим занимался Алексей. А же как истинный строитель всегда курировал сам процесс, от которого ловил кайф.

Но в этот раз все было по-другому. В этот раз мне пришлось слишком много сил и времени потратить именно на бумажки. И поэтому от дальнейшего процесса я ждал многого. Я рассчитывал окунуться с головой, контролировать все до мелочей и тем самым отвлечься от всего, что произошло в последние дни. Восстановить силы, так сказать.

А произошло вроде бы и ничего особенного, но почему-то последние события как то уж очень отразились на моем состоянии. Я стал слишком эмоциональным. И не в лучшем смысле этого слова. Особенно эмоционально я реагировал на Настю, но ее отец быстро вправил мне мозги.

Вчера, когда я поддался слабости в очередной раз и набрал ее номер, трубку взял отец и популярно мне напомнил, для чего я собственно и начинал свое тесное общение с его дочерью. Сначала меня накрыло волной протеста, но пропустив еще пару стаканов, я понял, что тот прав. У нас была договоренность. И как человек слова не имею права ее нарушать. Какой бы я не был сволочью, я человек слова. Поэтому когда спустя буквально полчаса мне стала перезванивать сама Настя, я не брал трубку, а потом и вовсе бросил ее номер в черный список. Это общение и правда лучше прекратить, пока все не зашло слишком далеко.

Весь день мы с Алексеем утрясали все бумажные дела, чтобы уже завтра с утра я мог уехать на участок для обсуждения с заказчиком всех нюансов на месте. И уже вечером, когда на работе остались только мы вдвоем, наконец, я был полностью удовлетворен.

— А если Крайнов потребует, чтобы проектом руководил сам Белозеров? — с Алексеем мы общались исключительно по работе, но уже без холодка. Хотя тех отношений, что раньше уже не было.

— Проект подписан. Контракт тоже. – я и сам об этом думал, но пока не мог себе даже представить, как поступить в этом случае. – И в контракте, кстати, нет ни слова об этом. В конце концов, я и сам архитектор.

— Ага. –Алексей не разделял мой настрой. И был прав. – А чего тогда мы как идиоты уговаривали Белозерова, чего сам не закрыл все вопросы?

— Заканчивай! – я готов был наорать на него, но сдерживался. – Не особо ты и бегал. В общем, теперь будем решать вопросы исходя из ситуации. Если она возникнет. Завтра с Крайновым я встречаюсь на месте сам. За тобой вся бумажная волокита, как всегда. И в конце концов, где Кристина? Сегодня днем я ее почти не видел. Она вообще собирается работать или нет?

Я если честно вообще не помнил, когда видел ее в последний раз. Нет, дела вроде делались, бумаги в порядке, а вот она сама как будто испарилась.

— У нее личная жизни налаживается, — усмехнулся Алексей. Они всегда общались более тесно и он знал о ней куда больше. – вот она и торопится домой после работы.

— Черт с ней. Точнее с ее личной жизнью. Но ее голова в рабочее время должна быть занята делами. Напомни ей об этом.

— Как скажешь, шеф. Я пожалуй тоже пойду. Увидимся завтра. Позвони хоть, расскажи как все пройдет.

Алексей направился к двери, но не успел ее открыть. Он с такой силой распахнулась ему на встречу, что его едва не отбросило ударной волной на прежнее место. На пороге моего кабинета стояла та, о ком я старался не вспоминать со вчерашнего вечера. И к вечеру мне почти это удалось.

— О, привет! – он даже обрадовался, увидев Настю, как будто только и ждал ее появления. – Решила, наконец, согласиться на мои предложения. Сама пришла.

Сказать, что я был удивлен – ничего не сказать. Какие еще предложения он делал ей, да еще и за моей спиной? Меня вдруг накрыло такой волной неконтролируемой злости, по отношению к ним обоим, что я даже подскочил с кресла. Я был сейчас готов придушить обоих, и только ее взгляд пока сдерживал меня. Пока.

Настя смотрела мне прямо в глаза, в упор. Взгляд ее был настолько тяжелым, что казалось, меня просто пригвоздило к тому месту, где я сейчас стоял. Я даже пошевелиться больше не мог. Да и оторвать от нее своего взгляда тоже.

Какая она сексуальная, когда злиться!

Девушка же совершено не обращала никакого внимания на Алексея. Он еще что-то спросил, но под ее уничтожающим взглядом быстро замолчал и, бросив быстро «Пойду я от греха подальше», протиснулся между ней и дверью и скрылся в темноте коридора.

Пока продолжалась наша недолгая игра в гляделки, я успел оценить, насколько она возбуждена. От ее наэлектролизованного тела просто отскакивали молнии, я ее быстро вдыхающаяся грудь говорила о ее злости и решительности. Дай ей волю и она разорвет мен на части.

— Зачем ты пришла? – Первым не выдержал я. Находится сейчас рядом с ней, контролировать себя, когда она в таком состоянии, становилось все сложнее.