Я обнял ее и повинился, что забыл про защиту. И правда, забыл. Так завелся от вида ее тонких лопаток перед своим лицом, от нежной попки, прижимающейся к моему паху, что забыл обо всем на свете.

Она просто отмахнулась, заявив, что сейчас безопасно. Ну да, будто я не знаю, какой у нее сегодня день цикла.

Прижал ее к груди, поцеловал пахнущую полевыми цветами макушку и замолк, вдруг представив, что наша страсть даст плоды… Что я почувствую, если это случится? Обрадуюсь? Огорчусь или останусь равнодушным? Не знаю, ведь не задумывался никогда о детях.

Точно буду заботиться о них, но буду ли любить? Мне трудно представить, как это выглядит – любовь мужчины к своим детям.

Самому мне с этим не повезло – в детстве родного отца видел от силы пару раз, и ничего в его глазах, кроме холодного интереса не заметил. Да и интерес тот был не ко мне, а к моему деду, который, по сути, и заменил мне отца.

Не знаю, любил ли дед меня маленького, но хотя бы не дал нам с матерью помереть от голода, когда этот ублюдок, мой папаша, выкинул ее из дома, перед этим обобрав до нитки.

А Снежка… Почему так равнодушна к тому, что может забеременеть? Еще и врет про безопасные дни… Что у нее на душе, у этой изломанной жизнью красивой куколки? Осталось ли место для любви в ее истерзанном сердце? Мне она ни разу так и не ответила…

Снежа затихла, засопела у меня под боком, делая вид, что заснула. Посмотрим, что ты задумала, моя красавица. Я же видел, ты поверила своему братцу. И вместо того, чтобы просто выслушать меня, сразу начала плести паутинку своих планов. Такую же нежную и легкую, но убийственно действенную, как ты сама.

Через час, убедившись, что я сплю, она осторожно поднялась и выскользнула из комнаты. На пороге на миг замерла, словно раздумывая, но так и не повернулась, не бросила на меня прощальный взгляд. Сбежала… Наивная. Еще не знает, что я уже давно считаю ее своей. А свое я никогда не отдаю и не отпускаю.

Негромко заработал двигатель машины во дворе. Лязгнули, открываясь, ворота. Уехала.

Ладно, Снежа, королева льда и холода, остынь еще немного. Тебе нужно время, чтобы понять, что происходит в твоей душе. И, может быть, на расстоянии истина станет тебе виднее.

С братом ей будет безопасно. Уж в чем, а в этом Демину-младшему можно доверять – профи до мозга костей. Недавно видел документ на присвоение ему очередной награды за его последнюю операцию. И он точно любит сестру.

Как, все-таки, странно работают гены – не зная своего родного отца, каким-то странным образом пойти точно по такому-же пути.

И даже учитывая, что его ненастоящий отец из той же сферы деятельности, удивительно, что Алекс Демин, с рабочим позывным Крэйн, выбрал именно то направление, в котором прославился его родной отец. Выбрал и быстро превзошел своего, знаменитого в узких кругах посвященных, отца.

Я взял в руки телефон, открыл программу и проверил сигнал со Снежкиного телефона – движутся в сторону Подольска. Значит, к деду все-таки заедут. Интересно, через сколько Крэйн обнаружит все маячки, что я навесил на нее?

С трудом, словно столетний старик, поднялся. Накинул на плечи халат, еще хранящий ее запах и вдруг застыл от резанувшей по сердцу боли…

Машина мягко покачивалась на ровной дороге. Уютно гудел двигатель и нагоняющая тепло печка. Радио тихонько напевало дурацкие мелодии. Я откинулась виском на стекло и, закрыв глаза, опять делала вид, что сплю.

Странно, почему Эрик дал мне уйти? Мы ведь оба делали вид, что спим. И оба притворялись, что верим в притворство другого.

Почему он отпустил меня?

- Рассказать, что Раевский делал возле тебя? – заговорил Сашка. Тоже не верил, что я сплю.

Как я теперь буду? Кто без небритыша станет отгонять мои кошмары?

- Не надо. Пусть это останется секретиком, - я перегнулась на заднее сиденье и достала из сумки телефон. Опустив стекло со своей стороны, размахнулась и зашвырнула его далеко в заснеженное поле. Скомандовала: – Разворачивайся, возвращаемся в Москву.

Сашка оскалил зубы в усмешке:

- Думаешь, этим ты собьешь кого-то со своего следа?

- Так ты расскажи, кто там за мной охотится, тогда и буду решать, как мне прятаться.

Сашка хмыкнул и ничего не ответил. Ну и не надо, я и сама знаю, что супружник мой покойный за свою жизнь столько дерьма наделал, такому количеству людей судьбу поломал, что на десяток подлецов хватило бы.

А под конец своего поганого существования, зарвавшись и перестав видеть берега, кинул кого-то очень серьезного. И теперь этот серьезный персонаж хочет, чтобы я отдала его деньги из того наследства, что отписал мне Гарик.

Я снова откинула голову на стекло и закрыла глаза.

Почему я соврала Эрику про безопасные дни? И как получилось, что он не успел вовремя остановиться?

Всегда, с первого дня, именно он заботился о безопасности. Даже если страсть сносила нас, не оставляя ни времени, ни желания использовать защиту, Эрик всегда успевал затормозить и выйти, кончая мне на живот или спину. Почему сегодня нет…?

Все так же, не открывая глаза, попросила Сашку:

- Остановись у первой аптеки, которая встретится.

Через пол часа мы припарковались у обшарпанного здания с покосившейся вывеской. Пожилая аптекарша, кутаясь в серый пуховой платок, долго шарила на полках. Наконец откуда-то, из самой глубины, достала коробочку и протянула мне:

- Вот, последняя осталась. «Постинор» у нас редко берут, больно дорогой он. Мы и не заказываем его почти, - объяснила смущаясь.

Я купила еще бутылку минералки и прямо в аптеке выпила таблетку, запив ее пахнущей затхлым водой. Просроченная она у них, что ли?

- Поехали, - села в машину, и, под мерное шуршание шин и бормотание радио, действительно заснула.

Открыла глаза, когда машина заруливала во двор незнакомой пятиэтажки, окруженной такими-же одинаковыми, побитыми жизнью хрущевками.

- Кто прикончил Гарика? – спросила я Сашку, когда мы пили чай, расположившись на крошечной кухоньке в стылой, пахнущей нежилым квартирки на последнем этаже.

Он пожал плечами и равнодушно ответил:

- Понятия не имею. Никому это не интересно, поэтому особо копаться в его смерти не стали. Официально умер от сердечного приступа, туда ему и дорога. Желающих его кокнуть было как блох на собаке. Наверное, кто-то постарался, кого он по миру пустил. Как нашу семью.

Цепко глянул на меня:

- Ты ведь поэтому вышла за него замуж? Собиралась отомстить?

- С чего ты взял? Гарик мне помогал после смерти родителей. А до этого красиво ухаживал. Долги отца выплатил кредиторам, - я ведь всегда была честной девочкой, и сейчас тоже не врала.

- Ну да, долги отца выплатил, перед этим разорив его до основания, - Сашка усмехнулся. – Лучше поведай, душа моя, как ты организовала завещание в свою пользу?

В этот раз пришла моя очередь усмехаться:

- Вот не поверишь – даже пальцем не пошевелила в эту сторону.

- Не поверю, - отбил брат мою искренность. Отставил чашку и поднялся с колченогой табуретки: - Ладно, пошли устраиваться на ночь, утром решим, куда тебя спрятать.

- Так ты мне расскажешь, кто там за мной охотится? И почему до сих пор не поймали? Не так уж хорошо я пряталась, чтобы не найти меня при желании.

Сашка глянул на меня с веселым изумлением и захохотал, сверкая зубами. Отсмеявшись, наклонился ко мне и пристально глядя в глаза, ласково проговорил:

- За что тебя уважаю, сестренка, так за умение прикидываться феноменальной дурой. Никто, глядя в твои красивые тупые глазки, даже помыслить не может, какой мозг прячется в этой хорошенькой головке. Ты гений камуфляжа, Снежанка.

Выпрямился и замолчал, глядя на меня сверху вниз. Покачал головой:

- Невозможно найти решение гениальнее, чем спрятаться в доме Раевского, а потом залезть к нему в постель. Респект и уважуха тебе, Снежан.

Помолчал и неожиданно поинтересовался: