А уж как вот эта победа моей Крыши выбешивает мою Ноэмию, дискредитируя её бунтарский феминизм, словами не передать! Вы только представьте, что будет, если читателям станет известно, что автор их любимых фантазмичных историй про эльфов, драконов и принцесс — девушка «ни-ни», у которой вместо горячих принцев — железные принципы?! Засмеют! Или ещё хуже: напишут в комментариях страшное «не верю»!

С другой стороны, в моих книгах не просто так всегда хэппи-энд. Это жуткий штамп, но в жизни и так жести хватает. Пусть хоть мои читатели улыбаются чаще, продолжая верить в то, что добро всегда торжествует, зло раскаивается либо наказывается, а честность, отвага, благородство, верность, ответственность — не препятствия для достижения целей, а суперспособности.

И вот как теперь понять, что мы с Рафом на одной волне? Что несмотря на наш вечный бал-маскарад, мы разделяем одинаковые понятия о жизненныз ценностях? Подарок-кофеварка в таком тонком деле не поможет. Что ж, ещё есть пара дней чтобы придумать. А потом и родители своё мнение о Рафисе скажут.

Наконец, моя смена подходит к концу, бегу в переулок. Там Раф, он ждет. Мой путь проходит мимо мусорных контейнеров сзади магазина. Бросаю взгляд, абы не наступить на какую-нибудь пакость в снегу, и... Боже мой! Эврика!

Я знаю, что подарить Рафису кроме кофеварки!

Я еле уснул. Снилась какая-то чушь. Красные губы Наташки, котики, шортики, женские ноги, почему-то закинутые на стену. А потом эти ножки превратились в стрелки гигантских часов на фоне белого циферблата. И разьезжались дёрганными механическими движениями под стук секунд от позиции «полночь» в разные стороны. Ток... Ток... Ток... Ток....

Проснулся резко, словно от удара. Весь в поту. Сердце колотится так, словно я спринт бежал. Вроде утро, но за окнами ещё зимняя тьма. Глянул на время — скоро шесть. Откинулся на подушки, успокаивая дыхание и заставляя мотор гнать кровь медленнее.

Адский ад...

Что вообще творится в моей жизни? С момента знакомства с Чудилой, я сам себя не узнаю. Пару раз мне звонили приятели, звали в бар, в клуб, расслабиться в приятной компании знакомых мужских, и временно незнакомых женских лиц.

И каждый раз у меня находилась веская причина никуда не идти. Работа, спорт, и... интернет. Из женщин — мать, Анжи... и моё персональное Чудо. Пугливая шалунья Чудила. Дерзкая Ноэмия. И кто там ещё у неё в голове. Моя Наташа. Все другие женщины просто перестали существовать.

Но это ещё полбеды. Я сам с ней стал другим.

Мог переспать — не стал. Мог загнобить, как автора с сомнительной практикой обложек, — сделал всё в точности наоборот: стал блогершей и помог в раскрутке. Ревновал, как придурок. На колени вставал. Песню почти пел. А сколько всего сказал!

Если собрать всех моих бывших в одном месте, им столько слов не досталось, как одной Чудиле. Я уж и ребёнка нашего общего представить успел!

Но тревожные звоночки этих частично осознанных перемен превратились в пожарную сирену, стоило мне прочитать наглое «до свадьбы ни-ни». Разве это не тот самый намёк на светлое будущее, «пока смерть не разлучит»?!

Ну и что?

Почему я не дёрнулся? Почему я целых четыре дня функционирую, как ни в чем не бывало, вместо того чтобы следовать привычному алгоритму: прощальный подарок — прости, прощай.

Вместо этого, после праздника у Грега мы, не сговариваясь, вернулись к отношениям как до ресторана, в которых я «лапочка», а она — моя принцесса. С той разницей, что каждый день она словно расцветает на моих глазах, превращаясь из девчонки-катастрофы в женщину, в центр моего всего. Уже не смущается, когда я обнимаю её при встрече. Сама вкладывает руку в мою раскрытую ладонь. Сама тянется за поцелуем перед подъездом. И я вижу, какие новые для неё эмоции застилают её глаза, прежде чем она выскальзывает из машины.

Мы расстаёмся до следующего вечера, а Людмила Витальевна продолжает выполнять свою функцию. Каждый вечер — чат перед сном.

Наташа через неё уже столько доверила мне. Я теперь знаю, что Чудила думает обо мне даже на работе. Что ей неприятно, что её коллеги такого плохого обо мне мнения, мол, совратил и бросил. Что она предупредила родителей, что пригласила меня на Новый год, и её мама задала ей тысячу вопросов, а её отец, наоборот, молчит и ждёт личного знакомства. Что моё «благородство» — это качество, от которого моей Наташке попеременно хочется плакать от радости и от досады...

Чертовка, видите ли, переживает о моих «мужских потребностях». Ревнует ко всему женскому роду в принципе. И провоцирует.

К первой фотографии с котиком в мою коллекцию вчера добавилась ещё одна картинка-почти портрет. Судя по фону, Чудила сидит в кресле. На фото линия плеч, ключицы, а у груди на самом интересном месте —прижатые коленки и мохнатая рожа котэльфа. Как не смотрел, не увидел и намёка на бретельку майки или хоть какой-нибудь одежды. Лица Чудилы не видно, только подбородок и розовые губы, чуть приоткрытые в полуулыбке.

Ну, погоди, хулиганка, ты мне за каждую провокацию ответишь! После свадьбы, почему бы и нет.

Мысль о свадебных клятвах меня уже не пугает, а наоборот, дразнит. Оказывается, в этом что-то есть: приучать мою недотрогу к себе, получить её принятие нас. Так почему бы и не подождать вместе день, когда наши судьбы станут связаны официально. А может, и сакрально сразу, почему нет. Чтобы потом, когда стихнут неизбежные «горько» и «счастья молодожёнам», посмотреть ей в глаза на правах мужа, на правах её мужчины.

От этих мыслей меня плавит. Снова сердце стучит посекундно. Запах зелёных яблок по памяти взрывает рецепторы.

Это всё мечты. Реальность же в том, что я жду, когда Чудила сама расскажет мне про книги. Когда поверит мне достаточно, чтобы больше не бояться моей реакции. Но она чего-то тянет, а я... Я не хочу только Наташу или только Ноэмию, я хочу всю Чудилу. А без доверия — вообще не хочу.

Ток... Ток... Ток...

Так и до аритмии дожить можно.

Придётся чуток форсировать события.

Дописывать историю всегда тяжело. План в голове уже сложился, но персонажи иногда заигрываются и не хотят слушать автора. Надо написать сцену, где Рафаэль просит прощения у Арины за свою реакцию на слова переводчицы, но ничего не получается. На коленях я его не представляю, этот вариант даже не рассматривается. Тем более, что роман читает «Людмила Витальевна».

Вспомнив Рафиса, встряхиваю головой: неужели, и вправду, так было? Мои пальцы на его щеках, жар его кожи, глаза с алыми бликами от заката, поцелуй в ладонь... Лавина огня и колокольный звон моего сердца.

Ладно, сосредоточимся: что делать с моими книжными персонажами?

Окей, пусть Рафаэль всерьёз воспринял беспокойство родителей после слов завистливой переводчицы. И что? Это же родители, они не знают Арину, и их реакция совершенно нормальна. Но и мужчина не стал юлить, а прямо рассказал своей невесте о возникшей ситуации. Если б у него оставались сомнения в искренности девушки, он бы отменил свадьбу. Но в книге уже наступил день празднества с семьёй Арины, а пара до сих пор не выяснила отношения.

Как и мы с Рафисом. Я не хочу знакомить его со своими родителями, пока между нами секреты. Я должна ему всё рассказать. Но сначала, допишу уже свою книгу.

Хм... А если вот так: все сидят за столом, устремив взгляд на Рафаэля. Тот открыто смотрит в глаза родителей невесты и... начинает говорить по-русски. С акцентом, местами подглядывая в заготовленную шпаргалку, но над этой речью он размышлял не один день, каждое слово выверено и идёт от сердца...

Да! Это неплохо!

Пальцы запорхали по клавиатуре. Слова простые, но со смыслом. Регистрация брака превратится в юридическую формальность. Таинство соединения судеб — вот оно. Мужчина берет на себя обязательство беречь свою женщину, сделать её счастливой, построить вместе новую жизнь. Теперь пусть Рафаэль раскрытой ладонью протянет руку Арине, без слов спрашивая на всех языках мира: «Да?» В этом жесте нет извинений, но они уже и не нужны. Этим поступком всё сказано. Арина вкладывает свою руку, и их пальцы переплетаются. Момент принятия... Мысли героини... Отлично!