Марк пускается в объяснения, мол, в Средние века в канун Рождества французы изготавливали рождественское полено из свежей древесины, а затем торжественно заносили его в дом. После сожжения золу тщательно собирали и хранили в течение года. Считалось, что она защищает дом от несчастья.

Чего там было дальше, я не слышу, так как ложка с лакомством попадает мне в рот и... Это, я вам скажу, восторг! Восторг!!! Я аж зажмурилась от фантазмичного вкуса на языке.

— Мммм... Мммм! — Я что, вслух мычу свой густативный экстаз?! — Ой, извините...

Открываю глаза, а все, улыбаясь смотрят поочерёдно то на меня, то на Рафиса. Я тоже повернула к нему голову. Раф оказался неожиданно близко, и я словно попадаю под гипноз его глаз. А они всё ближе, ближе... Очнулась, когда Рафис легко поцеловал меня в уголок рта.

— У тебя там крошки меренги оставались, Чудо!

— А? Что?

Он тихо смеётся и прижамает меня на пару секунд к своему плечу, поцеловав напоследок в макушку.

— Ешь мороженое, пока не растаяло.

— Вы такие милые вместе, я очень рада за тебя, Рафис! — говорит Анжела, сжимает руку довольного Михаила и нежно чмокает его в щеку.

Смущённо улыбаюсь молодой женщине. Странное дело, она кажется искренней про «очень рада». Даже стыдно немного становится за мои кровожадные мысли в начале вечера. Но вы же понимаете, «кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет — тому оба!»

К столу подошли Марилис и Алан и стали общаться с мамой Рафиса, который переводит обмен любезностями. Родители Грега уже собрались уезжать. Рима Рафисовна тоже. Потом Марка и Рафа зовёт Грегори, и те ушли знакомиться с кем-то за другим столом. Анжела и Михаил тоже куда-то отошли. Я же пошла провожать чету французов и маму Рафа.

Оказалось, что им в одну сторону, поэтому они вызвали общее такси. В последний момент Рима Рафисовна всплеснула руками:

— Ох, забыла! Наташенька, передай, пожалуйста, Рафису, что вы приглашены на юбилей Люды в конце января, хорошо? — Видя моё замешательство, она уточняет: — Это подруга моя, я у неё Новый Год встречаю. Рафис был её любимым учеником. Да и он свою Людмилу Витальевну каждый год с днём рождения поздравляет. А тут круглая дата, к ней дочь из Германии приехала, поэтому она решила отмечать в ресторане. Приходите обязательно!

Рима Рафисовна упорхнула, а я задумалась: какое, оказывается, распространённое имя — Людмила Витальевна! И у всех дочки в Германии.

Хм... Значит, война!

Наш вечер у Грега просто бесподобен. Чудила веселится, и знакомство с моей мамой не сбивает её жизнерадостный настрой. По крайней мере, мне так кажется.

Я же, наоборот, как на иголках. Идея позвать мать к Грегу пришла внезапно, и я решил, что непринуждённая обстановка, хорошая еда — вполне удобный случай для такого знакомства. По лицу матери вижу, она довольна.

Чудила вроде собиралась что-то возразить, и я пошёл ва-банк. По роже не получил, значит, можно считать, я сорвал куш! Фигуры расставлены правильно, атака по всем фронтам! Первое, что хочется атаковать с момента, как Наташка вышла из подъезда — её губы! Но, наверное, нужно подождать. Вдруг закатит истерику про съеденный макияж. На неё не похоже, но сегодня я рисковать лохануться на таких мелочах не хочу.

Ну хоть скажу, посмотрю реакцию... Моя отзывчивая девочка!

Никаких манёвров к отступлению я не позволю. Марк не сядет рядом с Наташей, моя мать мне в этом верный союзник. Блин, Анжела тоже тут! Хотя, чему удивляться, я лично познакомил её с Грегом, они вроде даже работали вместе над продвижением «Эспри Боэм».

Наконец ужин подходит к концу, уже скоро я получу свой десерт. Оглядываюсь на Чудилу. Адский Ад! Закрытые глаза, закинутая голова, в левой руке сжата салфетка... Кончик языка мимолетом облизывает губы и... О, боже!С её губ срывается, стон, а у меня срывает крышу. Моя!

Только увидев горящие, красные щеки Чуда вспоминаю, что на нас все смотрят, и в последний момент меняю траекторию, целуя лишь уголок рта. Меренга, типа там, ага! Завтра же закажу себе несколько таких рулетиков в морозилку, пусть будет. Посажу Чудилу на себя сверху и буду кормить с ложечки, нет — с рук, чтобы она вот так же глаза закатывала и стонала в голос.

Спасибо Анжеле, своей репликой она возвращает меня на землю и подводит итог этой экспромтной демонстрации, что я устроил для Марка. Пусть усвоит очевидное: Наташа моя, и мы вместе.

Вечер подходит к концу, обмен общими фразами с родителями Грега, ещё с какими-то знакомыми знакомых... Махнул матери рукой, она уже уезжает. Чудо пошла её провожать.

Смотрю на смартфон и вижу, что в «насвязи» пришло сообщение для «Людмилы Витальевны» от Чуда:

«Привет. Представляешь, меня тот самый мужик позвал в ресторан, а там его мама! И он меня при ней назвал „любимой“. Надо же так обломать! А я-то мечтала, что он мне однажды признается на ушко, под музыку, при свечах... Одно расстройство!»

Вот так заява! А эта «Людмила Витальевна» ещё может оказаться полезной! Пишу:

«Ну и ну! Как тебе его мама? Не расстраивайся, мало ли, может, у него вырвалось от эмоций. Я тебе вангую: он исправится!»

Так, сосредоточиться! Пригласить на танец, заказать помощнику Грега музыку... Какую музыку?

Телефон мигает новым сообщением: «Ничего у него не получится! Мы были в ресторане, и я уже вызвала такси. Я хотела цветов и романтики, а он позвал меня на халявный вечер, и решил одним разом отстреляться за всё. Даже ни одной цацки не подарил! Ну, что это за мужик, а?!»

— ...!

Выбесила! Не мужик, значит! Халявщик! Ну погоди!

Широким шагом иду искать своё пальто. Даже боль от почти зажившей дырки в ноге пропала. Попадаю на Грегори и благодарю его за вечер от нас всех. А у того растерянный взгляд и в руках открытая коробка в подарочной упаковке. И глаза слезятся.

Забираю у него коробку, и теперь уже Грег рассыпается в своих «миль мерси, ты меня спас». Он и не догадывается, как его коробочка кстати!

Ну а что? Я же «халявщик!»

— ...! ...! ...!

Всё, Чудила, ты доигралась!

Притаилась за колонной и отправила сообщение Людмиле Витальевне. Наблюдаю за Рафисом. О, вот он смотрит на телефон, что-то печатает, и я получаю ответ...

Ах ты ж! Вангует он! А вот и ни фига!

Забрала своё пальто и вызвала такси. Параллельно, отправила ответочку. Выскочила на холод и соображаю.

Так, когда в моей жизни появилась «Людмила Витальевна»? Сходится! Но насколько мощную и неожиданную поддержку я от неё получила! Какая она всегда была внимательная, бескорыстная... А я-то, дура наивная, верила: проблемы со слухом у неё, ну-ну! Зачем вообще он придумал Людмилу Витальевну?

Как он её использовал?

Первый раз, когда она задала личный вопрос сама, не с моей подачи, был про персонаж Рафаэля. И тут же в мою жизнь вернулся Рафис. Да как удачно-то, с туристами-французами, ведь Людмила Витальевна знала, что за книгу я пишу.

Это что же получается, Рафис тоже знал о моих книгах? И сейчас, получается, знает?! Он их читал, вычитывал, рекламил везде... Зачем?

Ой, мамочки! А об обложке, которую я изначально у Анж заказывала, он тоже знает? Нет, это исключено, откуда?! А с другой стороны, как-то он же вышел на мой писательский аккаунт...

Кроме меня и Анж никто не знал об обложке. Тогда как?! И если знал, то почему молчал? А потом, дома, когда я с «Людмилой» откровенничала про доверие, а у него телефон запиликал...

Пазлы постепенно складывались в моей голове в цельную картинку. Оставались неясными вопросы про обложку и мотивы. Хотя... В свете последних событий вполне подходит присказка «в любви, как на войне, все средства хороши!»

Эх и хитрый жук!

И что теперь? Он же прибежит, это точно!

Стоило мне об этом подумать, как я чувствую Рафиса за своей спиной, а потом слышу и его голос.

— Куда же ты, Чудила, сейчас самое весёлое начинается.