Ладинский, как и Ртищев, предлагал обеспечить новоиспеченную «аристократию» землями армянских дворян и частично казенными землями. Ниже приведен отрывок из «шедевра» Ладинского, так называемого "Положения об агаларах":
"Затем агаларам, именующимся сим званием лишь по производству их в офицеры из других низших состояний и, следовательно, не принадлежащим к действительным агаларским родам, но также управлявшим деревнями, если не будет свободных от роздачи первым населенных земель, отвести пустопорожи, но удобные земли в черте нынешнего Елизаветопольского уезда, по 50-ти же десятин на мужскую душу — потомственно, а детей их считать наравне с обер-офицерскими детьми: кроме того, отдать в общее свободное пользование всех жителей и летния пастбищные места, с тем уже, чтобы казна никогда не отдавала оных кому-нибудь в откупное содержание"[103].
На первый взгляд может показаться, что об армянах ничего не сказано. Но если обратить внимание на то, что потомственные владения меликов располагались в горных и предгорных поясах, то станет очевидным провокационность замысла Ладинского. Являющиеся исконно армянскими горные пастбища Елизаветопольского уезда становились общими, а свободные, неиспользуемые (необитаемые) земли предгорьев разделялись между агаларами и их потомками.
Руководствуясь этим «Положением», магометане стали беспрепятственно проникать в горные районы Гюлистана. Впоследствии именно эти “аристократичные" скотопасы обосновали село Башклих чуть выше Бузлуха. Обман и клевета, дача ложных показаний в суде, равно как представление фальшивых документов стали для них средством присваивания и захвата земель, как армянских, так и казенных. Вот что писал капитан главного штаба Пражановский в своем докладе от 4 мая 1845 года, сделанному по поводу заявления Мехти-хана о том, что многие в Карабахе имеют незаконные владения:
“Ген.-м. Мехти-Кули-хан в письме своем на имя мое сообщает о лицах, незаконно владеющих землями в Карабахе. Из письма хана явно видно, что он указывает только на тех, к коим не благоволит и в этом забыл себя самого, тоже владеющего незаконно Агдамом и многими другими, произвольно захваченными землями.
Действительно, в Карабахе весьма многие беки (мусульманские). пользуясь разными административными переворотами в крае, незаконно завладели землями и крестьянами (арм.). во главе же их Мехти-Кули-хан и племянник его, полковник Джафар-Кули-ага, с покровительствуемыми ими родственниками их и приближенными людьми.
Весь почти Карабах был роздан бекам самим Мехти-Кули-ханом и они по талагам его владеют имениями потомственно.
При предместниках Мехти-хана мало кто имел подвластных, а только назначались бекам имения вроде аренд, но все-таки после бегства хана в Персию (1822) в Карабаге имелось значительное число крестьян, в особенности обширных пространств отличных земель, казне принадлежащих.
В 1826 и 1827 годах почти все карабагское мусульманское дворянство изменило Г. И. и прибегло под покровительство Аббас-мирзы. После Персидской кампании изменники были прощены и они, вместе с ханом своим Мехти-Кули, приняты в пределы России, с правом вступить во владение теми поместьями, коими владели до измены. Милость правительства к этим изменникам была беспредельна и дошла даже до того, что большая часть христианского населения из армян, всегда преданного русскому правительству и в особенности доказавшего это в тех же 1826 и 1827 годах, сделались рабами изменников России.
Беки, возвратясь из Персии в Карабаг, начали представлять начальству свои талаги на различныя имения, из коих, вероятно, многие были фальшиво составлены, ибо легко сделать печать ханскую. К подобным талагам Мехти-хан причисляет и талагу Мирзы Джемаля"[104]. Российское правительство впоследствии признало недействительными подобные талаги, многие из которых были утверждены Мирза-Джамалом (после побега хана ханская печать оставалась у визира, раздававшего направо и налево талаги, по которым “аристократы" становились хозяевами исконно армянских земель). Но стремление магометан обходными путями присваивать меликские и казенные земли от этого не убавилось. Вот что писал очевидец: "В позднейшее время Карабагские обыватели, видя уже невозможность приобретать ханские талаги, пустились на другие ухищрения: например, к землям двух помещиков прилегает казенная земля — они условливаются между собой и каждый из них представляет права свои. Начинается законное следствие по всем формам, и здесь тяжущиеся ничего не упускают из виду, что должно войти для полноты следственного дела: потом один из них начинает уступать и, наконец, сознается в необоснованности своего притязания так, чтобы тем еще более дать силы правоты противника. Дело с соблюдением всей формальности поступает в Палату уголовного и гражданского суда и там, рассмотрев оное, находят все вполне с законом, даже видят собственное сознание проигравшего дело, и потому Палата решает и утверждает землю за мнимым владельцем казенной земли, который, получив акт на право владения тою землею, никогда ему не принадлежавшею, уступает по условию своему соседу, соучастнику в деле, половину приобретенной земли — под видом продажи, дара или как найдут за лучшее"[105].
Вот так из-за халатного отношения государственных чиновников, из-за безразличия, а часто с дозволения их, новоявленные «аристократы» захватывали земли не только меликов, но и правительства, которое они же, чиновники, представляли. И хотя Воронцов впоследствии понял всю несостоятельность идей «мусульманской аристократии», а Ладинский — этот Поляничко прошлого века, был с позором низвержен в 1847 году, исправлять содеянное ими было поздно: в Джраберде, Хачене, Дизаке и Варанде догорали последние остатки меликской славы. Выжил только Гюлистан.
В 30–40-х годах XIX века в Гюлистане появились группы русских сектантов. "В 1836 году на урочище Базар-чай обосновались переселенцы из Анапы — раскольники: молокане, «субботники» и старообрядцы, а оттуда в 1841 году перешли на урочище Гюлистан, принадлежащее прапорщику Мелик-Беглярову". Группа сектантов осела и в Старом Талише. "В 1834 году поселены были скопцы на урочище Гиряки, но по скудному урожаю хлебных произведений они перешли в 1843 году в Челябердский участок, на земли дер. Старых-Талышей, принадлежащие Мелик-Бегларову"[106].
Беглар-бек Бегларян, чьим владением был Гюлистан, заключил с переселенцами соглашение, по которому каждая семья обязалась заплатить ему ежегодно: серебром — 2 рубля, пшеницей — половину, а ячменем — восьмую часть всего количества. Подобное же соглашение было заключено сектантами в Старом Талише с Талиш-беком Бегларяном.
По всей вероятности, русские, видя невыгодность соглашений для себя, впоследствии удалились в другие места. До сих пор та часть Старого Талиша, где они жили, известна под названием "Русин дзор" (Русское ущелье). Место с таким же названием есть в урочище Бахшек села Гюлистан.
Третья группа сектантов появилась в селе Парис. "В 1832 г, молокане воскресенской секты поселились на урочище Дудукачи Варандинского участка, но по случаю знойного климата и недостаточного количества земли поселяне перешли на урочище Базарчай в 1839 г., но отсюда они вынуждены были опять перейти в 1840 г, на временное жительство в сел. Карабулак, а с сего последнего в 1842 г, перешли в сел. Борисы. Челябердского участка на оседлое жительство, где находятся и поныне"[107].
Владелец Париса Теймураз (Тамраз) Мелик-Бегларян смог заключить с приезжими взаимовыгодное соглашение. Переселенцы обосновались в селе, переименовав его в Русский Парис, в отличие от Армянского Париса. Впоследствии село стали называть Русский Борис, вероятно под воздействием распространенного русского имени, что не верно[108].
