Медленно бреду к ближайшей скамейке и тяжело на нее опускаюсь. Я не курю уже лет десять. С тех пор, как повстречала Чарова. Но сейчас вдруг очень хочется глотнуть никотина. Снять накопившийся стресс и немного расслабиться.

Озираюсь по сторонам в поисках курящих прохожих, но, как назло, позаимствовать сигаретку совершенно не у кого. Вокруг одни старики и дети. Значит, придется справляться с паникой своими силами.

Обхватываю ноющие виски пальцами и пытаюсь сосредоточиться.

Итак, что мы имеем? Красивую женщину, которая на голубом глазу утверждает, что спит с моим мужем. Записку с его почерком. Дорогущие бриллиантовые серьги. И слезливую историю о том, как тяжело разорвать семейные узы, когда на горизонте маячит новая любовь.

Такое впечатление, словно я запуталась в сложном витиеватом лабиринте. Плутаю, плутаю, а выход найти не могу… Да и интуиция какого-то черта молчит. Совсем ничего не подсказывает. А я ума не приложу, как мне быть.

Допустим, что сказанное Меньшиковой — ложь. Но тогда откуда у нее эти серьги и записка? В теории серьги она могла купить и сама. Ну мало ли? Вдруг наследство привалило? Почерк тоже можно подделать. Сложно, но вполне реально.

В таком случае остается главный вопрос: для чего Меньшиковой нужно было разыгрывать весь этот спектакль? Охомутать мужчину такими методами вряд ли получится. Любая более-менее адекватная женщина должна это понимать. Тогда зачем вся эта сложная цепь хитросплетений? Это же просто бессмысленно!

Говоря откровенно, на умалишенную Меньшикова не очень похожа. Хотя, возможно, что с первого взгляда такое и не заметно… В конце концов, я же не психиатр. Должной компетенции у меня нет.

Больше всего смущает, что эта Виктория действительно красива. Такой экзотической восточной красотой. Она, конечно, не совсем типаж Эдгара: помнится, раньше ему всегда нравились голубоглазые блондинки вроде меня. Но кто сказал, что вкусы у людей не меняются? Да и излюбленный типаж на самом деле — вещь очень непостоянная. До встречи с Чаровым мне тоже нравились светловолосые мужчины, а потом увидела его — и как отрезало. Поняла, что на свете нет никакого сексуальнее кареглазых брюнетов.

А если все же предположить, что Меньшикова сказала правду, а Эд соврал? Ох… От одной только мысли о таком раскладе у меня волосы встают дыбом. Ну не могу, не могу я поверить, что мой многолетний счастливый брак оказался фальшивкой! В голове такое не укладывается!

Хотя… Наверное так думает любая обманутая жена.

Тяжело вздохнув, запускаю руку в сумочку и, достав оттуда телефон, вызываю такси. В конце концов, порефлексировать можно и в пути. Если поспешу, успею на семичасовой сапсан и окажусь дома еще до полуночи.

Сев в машину, напряженно раздумываю о случившемся. И вдруг в голову залетает одна шальная мысль. Поначалу она кажется совершенно абсурдной, но, чем дольше я верчу ее в голове, тем больше она мне нравится.

Нескольку секунд колеблюсь, а потом повинуюсь порыву и набираю номер Кости.

— Алло, — Свитинский отвечает после второго гудка.

— Кость, привет! Не отвлекаю?

— Здравствуй, Ясь. Нет, конечно. Говори, — его голос по обыкновению спокойный и уверенный.

— Слушай, я хотела с тобой поговорить на одну деликатную тему… — заминаюсь, не зная, как продолжить. — В общем, это касается Эда.

— Я слушаю, Ясь, — подбадривает он.

— Кость, ты же правая рука Чарова, так? — захожу издалека.

— Ну… Можно и так сказать.

— Имеешь доступ ко всем его документам.

— Не ко всем, но ко многим, — поправляет Костя.

— Ну да. Вот я и хотела спросить, мог бы ты оказать мне небольшую услугу?

— Ясь, конкретней. Я пока не вполне понимаю, о чем речь.

— Мне нужен список покупок Чарова за последнюю неделю или даже две. Нужно знать, на что он тратил деньги, — выпаливаю на одном дыхании. — Сможешь помочь?

— Эм… Но это ведь, мягко говоря, неэтично…

— Понимаю, я прошу о многом, но, Кость, мы же с тобой сто лет друг друга знаем! — произношу в отчаянии. — С детства еще, помнишь? Разве за все эти годы я тебя о чем-нибудь просила?

— Нет…

— А сейчас прошу. Потому что это очень-очень важно. Это ведь не какая-то бизнес-тайна, верно? Просто список расходов. Где, куда, сколько.

— Но зачем тебе информация, Ясь? И почему ты напрямую не можешь спросить об этом у мужа? — в недоумении интересуется Свитинский.

— Я сегодня ездила в Питер, Кость, — признаюсь я. — К этой самой Виктории Меньшиковой. Она утверждает, что Эд подарил ей серьги, и я должна проверить, так ли это на самом деле.

— Ох, Ясь… — чувствую, что Костю обуревают сомнения. — Я даже не знаю… С одной стороны, я очень хочу тебе помочь, но с другой — разве я могу так подставить Эдгара?

— Даже если выяснится что-то нехорошее, я никогда тебя не выдам, — обещаю я. — Твои отношения с Чаровым не пострадают.

Свитинский молчит, очевидно, раздумывая над моими словами, и я добавляю:

— Костенька, миленький, прошу! От этого зависит моя жизнь…

— Ладно, — наконец соглашается он. — Никогда не умел тебе отказывать.

— Спасибо, — ликую я. — За оперативность буду особо признательна!

— Я понял, Ясь, — усмехается. — Как только соберу необходимые данные, дам знать.

Нервно постукиваю ногтем по краю блюдца. Внутреннее напряжение стремится к максимуму, а голова неприятно гудит. Мы с Костей договорились встретиться в двенадцать часов дня за обедом, но он позвонил и предупредил, что задержится. В итоге я уже двадцать минут терзаюсь томительным ожиданием и успеваю осушить две чашки кофе.

— Что-нибудь еще желаете? — услужливо интересуется официант, притормаживая у моего столика.

Со сомнением кошусь на меню. По-хорошему надо бы поесть, ведь завтракала я больше четырех часов назад. Но, боюсь, в текущих обстоятельствах мне кусок в горло не полезет. Уж слишком я смятена и взволнована.

— Еще капучино, пожалуйста, — отвечаю я.

— Будет сделано, — кивнув, он удаляется.

Со вздохом отворачиваюсь к окну и снова погружаюсь в раздумья. С тех пор, как я вернулась из Питера, минуло несколько дней, но наши с Чаровом отношения по-прежнему находятся в подвешенном состоянии. Он все так же с утра до ночи пропадает на работе. Приходит домой за полночь, спит часа три-четыре, а затем заливается лошадиными дозами кофеина и вновь мчит в офис.

Он не посвящает меня в подробности, но я и без того вижу, что у него серьезные проблемы. За годы совместной жизни бывало всякое, но еще никогда я не видела Эдгара таким мрачным и озабоченным. Мне искренне жаль его, но недоверие, закравшееся в душу, мешает быть по-настоящему участливой. Муж зашивается на работе, ну а я просто заняла выжидательную позицию.

Мне нужно знать: был у него роман с Меньшиковой, или это все плод ее больных фантазий.

— Здравствуй, Ясь. Прости за опоздание, — вошедший в кафе Свитинский коротко целует меня в щеку. — В офисе запара, да еще и в пробку попал.

— Привет, Кость. Ничего страшного, — силюсь улыбнуться.

— Ты не возражаешь, если я сделаю заказ? — он берется за меню. — Голоден как зверь.

— Конечно-конечно. Заказывай.

Меня буквально трясет от нетерпения, но, к счастью, Свитинский не мешкает. Быстро пробегает глазами по списку блюд, подзывает официанта и озвучивает свой выбор. Затем откладывает меню и, поправив очки на переносице, наконец фокусируется на мне.

— Ну и? — ерзаю на стуле. — Удалось добыть информацию о расходах Чарова?

— Удалось.

— Ты сам их смотрел?

— Да, Ясь. Смотрел.

— И что там? — нутро натягивается тугой струной.

Костя достает из дипломата небольшую папку и кладет ее на стол. Однако перед тем, как придвинуть ее ко мне, произносит:

— Пожалуйста, помни, что у одной и той же ситуации может быть несколько разных объяснений.

Его фраза звучит как предупреждение, и в мою и без того смятенную душу закрадывается страх. Рывком распахиваю папку и с болезненным вниманием всматриваюсь в написанное. Забыв, как дышать, скольжу взглядом по тексту и поначалу не замечаю ничего необычного.