Свитинский делает небольшой глоток из чашки, а затем отвечает:

— Ясь, пойми правильно, Эдгар — мой начальник, а не лучший друг. Он не посвящает меня в подробности личной жизни, поэтому мое мнение вряд ли можно считать объективным.

— Но все же, — настаиваю я. — Что тебе подсказывает интуиция?

— В условиях дефицита информации трудно делать какие-то выводы… Но лично я никогда не был свидетелем неверности Эдгара.

Наши взгляды пересекаются, и на секунду Свитинский отводит глаза. Это лишь одно мимолетное мгновенье, но его вполне достаточно, чтобы заподозрить неладное.

— Ты говоришь мне правду, Костя? — я протягиваю руку по столу и обхватываю его ладонь. — Ты не обманываешь меня?

— Ясь, пожалуйста, — на его лице отражается смятение, — не ставь меня в идиотское положение…

— Ты что-то знаешь, — всхлипнув, качаю головой. — Знаешь и специально мне не говоришь!

Нутро наполняется нестерпимой горечью, а из глаз брызгает соленая влага.

— Ясь, пожалуйста, не плачь, — Свитинский вскакивает со стула и, обогнув разделяющий нас стол, приближается ко мне. — Ты же знаешь, я не могу видеть твои слезы!

— Тогда будь со мной честным! — я вскидываю на него молящий взор. — Скажи все, тебе известно!

— В сущности, немного, — он заметно мрачнеет. — Только то, что в Питере у Эдгара не было никаких неотложных деловых встреч. У меня создалось впечатление, будто он поехал туда по какому-то личному вопросу…

Внутри меня что-то обрывается. Что-то тонкое, но жизненно важное.

Воздуха вдруг делается катастрофически мало, а комната перед глазами начинает плясать в каком-то диком галопе…

— Яся! Яся, что с тобой?! Тебе плохо? — над ухом раздается взволнованный голос Свитинского.

— Все в прядке, — хриплю, опираясь на столешницу. — Просто голова что-то закружилась…

— Может, скорую вызвать?

— Не надо. Я уже прихожу в себя.

Костя по-прежнему стоит рядом, поглаживая меня по спине. Внимательно наблюдает за моим состоянием.

— Личные вопросы в Питере — это ведь женщина? Это женщина, Кость?

— Я не в курсе…

— Ой, да хватит водить меня за нос! Я все равно узнаю правду! Не от тебя, так от кого-нибудь другого! Шила в мешке не утаишь!

— Я сказал все, что знаю, Ясь. Кроме, пожалуй, еще одной вещи…

— Какой? — встрепенувшись, я фокусируюсь на его лице.

— Информация пока не проверена, но, кажется, девушка, госпитализированная из номера Чарова, — это сотрудница холдинга, которая устроилась к нам на работу пару месяцев назад.

Закрываю за Костей дверь и, привалившись к ней спиной, медленно сползаю вниз. У меня такое чувство, будто по мне проехался асфальтоукладчик. Боль везде, в каждой клеточке тела. Никогда не думала, что одна-единственная фраза может так размозжить человека. Гранитной плитой придавить все его жизненные ориентиры и лишить опоры под ногами.

Костя подозревает, что девушка с приступом — это новая сотрудница холдинга. Некая Виктория Меньшикова, которая устроилась на должность секретарши Эдгара два-три месяца назад.

Если эта информация подтвердится, то моему браку конец. Ведь секретарша в номере отеля — это почти стопроцентное доказательство неверности.

Интересно, о чем Эдгар думал, когда тащил эту девицу с собой в Питер? Надеялся, что я не узнаю? Или ему было плевать на мои чувства?

Я слышала, когда к мужчине приходит новая любовь, старая резко становится в тягость.

С трудом поднимаюсь на ноги и возвращаюсь в зал. Сев на диван, беру в руки мобильник и набираю номер мужа. Разумеется, я не собираюсь выяснять отношения по телефону. Мне просто нужно знать, когда он приедет домой.

И приедет ли вообще…

Долго слушаю протяжные гудки и уже теряю надежду на ответ, но в самый последний момент Чаров все же принимает вызов.

— Родная, привет, — его голос звучит по обыкновению ласково. — Потеряла меня, да?

— Домой собираешься? — осведомляюсь сухо.

— Конечно. Уже в аэропорту.

— Хорошо.

— Пара часов, и я дома, Яся. Приеду — поговорим.

— Ладно.

— Ясь, пожалуйста, не делай преждевременных выводов, — в его тоне проступает едва различимая мольба. — Я все объясню. Вот увидишь.

— До встречи, — роняю я.

А затем первая обрываю вызов.

Как же больно, черт возьми. Как же больно! Голос Эдгара такой родной, такой любимый… Как и он сам.

Говоря по правде, я никогда не видела мужчины умнее, красивее и сексуальнее, чем он. Я так привыкла считать его своим, что от одной только мысли о возможной измене к горлу подкатывает тошнота.

Если у него другая, я не переживу. Честное слово, умру на месте.

Чтобы скоротать время до прибытия мужа, я спускаюсь в зеркальный зал, расположенный на цокольном этаже нашего дома, включаю любимую музыку и начинаю придумывать новую танцевальную связку для занятия, которое состоится в среду.

Вообще-то я уже давно не преподаю, но одна из главных хореографов моей школы сломала руку, и, пока она на больничном, я ее подменяю в некоторых группах.

Танец всегда был для меня чем-то вроде личной терапии, поэтому сейчас, когда на душе максимально погано, я отдаюсь ему со всей экспрессией, на которую только способна. Растворяюсь в ритмах музыки, энергично выплескиваю негатив в амплитудных движениях, пытаюсь заглушить душевную тоску физической усталостью.

Вскоре мне становится жарко, и я скидываю на пол толстовку. Оставшись в одном топике и лосинах, слегка убавляю музыку и принимаюсь чистить только что придуманную хореографию. Заменяю повороты на выпады и убираю ненужные перестроения.

Процесс полностью поглощает мой разум, и я не сразу замечаю, что у меня появились зрители. Точнее один конкретный зритель: высокий, статный, с проницательным карим взглядом.

— Ты, как всегда, прекрасна, Ясь, — произносит Чаров, когда я скручиваю регулятор громкости до нуля. — Танцуешь как богиня.

— А ты, как всегда, мастерски льстишь, — беру в руки небольшое махровое полотенце и принимаюсь обтирать им разгоряченную кожу. — Давно приехал?

— Минут десять назад, — он прячет ладони в карманах стильных брюк и медленно, словно хищник, подступает ближе. — Поцелуешь мужа?

— Знаешь, сейчас как-то не хочется, — мотаю головой.

— Не соскучилась?

— Эд, прекрати делать вид, что ничего не случилось! — вскипаю я. — Я жду объяснений! Что произошло в Питере? Кто эта девица? Что она делала у тебя в номере?

Вопросы сыплются из меня, как пули из пулемета. А все потому, что мне не терпится услышать ответы.

— Ладно, — Чаров останавливается в метре от меня и направляет прямой пристальный взгляд мне в глаза. — Первое и самое важное, что ты должна знать, — это то, что я никогда тебе не изменял. Я люблю тебя, Яся. Очень люблю. И больше всего на свете боюсь тебя потерять.

Я солгу, если скажу, что его слова не отзываются сладкими спазмами в моем сердце. Я тоже люблю его. До дрожи. До безумия. До трясучки в коленях. И, конечно, хочу, чтобы его признания оказались правдой.

Но, с другой, стороны, я абсолютно не желаю заниматься самообманом. Если Эдгар мне неверен, я должна знать об этом. Чтобы лишний раз не очаровываться. Чтобы не тратить свою любовь на того, кто на самом деле ее не заслуживает.

— Расскажи мне все, как есть, — прошу я. — Даже если мне будет неприятно это слышать.

— Да, неприятные моменты и впрямь будут, — он сводит темные густые брови на переносице. — Но, если позволишь, я начну сначала. С того самого момента, как Виктория Меньшикова впервые переступила порог моего офиса.

— Лиана, моя прежняя секретарша, ушла в декрет, и перед нами встала задача поиска новой кандидатуры на ее место. Отдел кадров предложил Меньшикову. Дескать, у нее обширный опыт и хорошие рекомендации. Я особо не привередничал: быстренько пролистал ее резюме и дал добро, — говорит Эдгар, неспешно прохаживаясь туда-сюда по залу.