«Завтра, — мелькнуло у нее в голове, — завтра, может быть, действительно все пройдет. Все станет на свои места, будет, как раньше, как было до сегодняшнего дня. Проходят же грипп, лихорадка, даже раны, и те заживают и не болят…»

Утром Сергей ушел на работу. Ася осталась со Степкой и Нинюсей.

Она нарочно нагрузилась домашними делами: вылизала дом, перетерла хрусталь, перегладила кучу белья, таким образом пытаясь отвлечься от навязчивых мыслей о странном человеке на тропинке.

Однако у нее ничего не получалось Тяжесть на сердце не проходила, а наоборот, становилась сильней и сильней.

Все больше раздражаясь на саму себя. Ася сорвалась, накричала на Степку, из-за какой-то ерунды сцепилась с Нинюсей, доведя старуху до слез, а в довершении всего больно порезала палец острым кухонным ножом.

Примерно в половине пятого Ася поняла, что дальше так продолжаться не может, и, игнорируя Степкино нытье, оделась и вышла на улицу.

Накрапывал мелкий дождик, но Ася не стала раскрывать зонтика. Она не спеша брела по скверу, пытаясь разобраться в себе самой, в том, что с ней произошло, найти силы для борьбы и сопротивления.

Ее семейная жизнь всегда являлась предметом зависти подруг: у кого-то из них мужья выпивали, погуливали, приносили мизерную зарплату, предпочитали проводить досуг на диване перед телевизором.

Сережка же, по общему мнению, считался образцово-показательным супругом, о каком можно было лишь мечтать.

— Смотри, уведут! — шутила Кристина всякий раз, когда покидала гостеприимный Асин дом.

— Смотрю, — с вызовом отвечала Ася.

И она действительно смотрела. Старалась, как могла, чтобы выглядеть на все сто, чтобы в доме был идеальный порядок и доброжелательная атмосфера, неизменно встречала мужа улыбкой и вкусными обедами, следила щ его гардеробом.

И вдруг ее налаженному благополучию, ее безмятежному существованию угрожает крах! Крах, причиной которого является вовсе не Сергей, а она сама, овладевшее ею невероятное наваждение, дурь, блажь, как еще можно такое назвать?!

Ася остановилась посреди тротуара.

Нет, этому надо положить конец! Что она, с ума сошла? Да как могла потерять самообладание и здравый смысл?!

Ася решительно пошла обратно.

Нужно вернуться домой, попросить прощения у Нинюси, поиграть со Степкой в новую игру, которую ему недавно подарила бабушка, а ровно через час встретить Сергея у дверей, обнять его, сказать, что он самый лучший, самый замечательный на свете человек, попросить забыть о том, какой она была вчера вечером.

Ася строго следовала задуманному. Пришедший с работы муж застал ее тщательно накрашенной, нарядно одетой и сияющей. Если бы он только мог знать, каких титанических усилий стоил жене этот непринужденный счастливый вид, какая борьба происходила у нее внутри в то время, пока они мило болтали, уплетая ужин!

Но Сергей ни о чем не догадывался, он просто радовался тому, что дурное настроение жены испарилось как дым, смеялся, шутил, строил планы на ближайшие выходные. И Ася шутила и смеялась вместе с ним, а Степка крутился у них под ногами, беспрестанно задавая дурацкие вопросы и норовя стянуть десятую конфету из вазочки, стоящей на столе.

В среду на репетиции Ася объявила девочкам, что намеревается заняться Прокофьевым вплотную, в самое ближайшее время.

— Вы что, хотите его на конкурс? — спросила Диана.

— Хочу.

— А кто будет Ромео?

— Ты.

— Я?!

— Ты против? — Ася с улыбкой поглядела на расстроенную девочку.

— Конечно. — Диана капризно дернула плечиком.

— Но почему? Разве тебе не хочется танцевать сольную роль?

— Я хочу танцевать Джульетту. Мне не нравятся мужские партии. Довольно одного «Танца рыцарей».

— Глупости, — Ася вставила в магнитофон кассету, — не будь в плену у предрассудков. Послушай лучше, какая музыка. Это сцена прощания, называется «Ромео и Джульетта перед разлукой».

Диана нехотя уселась на скамейку. Весь ее вид выражал крайнее неудовольствие.

— Ну что теперь скажешь? — спросила у нее Ася, когда музыка кончилась.

— Я не буду танцевать за Ромео. Меня одноклассники засмеют.

— Да с чего ты взяла?

— Точно засмеют, — поддержала Диану Ира, симпатичная кудрявая блондинка с ямочками на щеках, — вы не знаете, какие у нас в школе мальчишки, Анастасия Витальевна.

— И какие же такие у вас мальчишки? — рассмеялась Ася.

— Дураки, — дружным хором проговорили девочки.

— У нас вечер был, — начала рассказывать смешливая озорная Катюша, — для малышей. Мы там сценку ставили, я зайца играла. Вы бы видели, что в зале творилось все ржали как ненормальные. До сих пор меня дразнят «Косой, как дела?»

— А вы не рассказывайте мальчишкам, — посоветовала Ася.

— Ну да, — отмахнулась Диана, — все рядом живут, друг про дружку все знают, ничего не скроешь.

— Значит, не будем ставить балет?

— Не будем, — вразнобой протянули ученицы, — лучше еще какую-нибудь миниатюру сделаем.

— Девочки, вы меня убиваете. — Ася вынула кассету, спрятала ее в шкаф, принесла из угла стул, поставила напротив лавочки и села. — Я не думала, что для вас так много значит чужое мнение. Но главное даже не это. Я всегда была уверена, что вы чувствуете себя артистами, а настоящий артист должен уметь сыграть все. Пусть даже огурец изобразить.

— Огурец! — прыснула Катюша.

— Зря смеешься. Я говорю абсолютно серьезно. Хотите, расскажу один случай из своего детства?

— Конечно, хотим.

— Мне тогда было четырнадцать, почти столько же, сколько тебе, Диана, и тебе, Ириша. К нам в школу пришла руководительница самодеятельного театра. Она сказала, что приглашает всех желающих играть в спектакле. В настоящем спектакле, с костюмами, освещением, декорациями. Ясно, мы с подружками были в восторге от такого предложения и тут же записались в кружок.

Нас собрали на первую репетицию, и тут обнаружилась одна не особо приятная деталь: девчонок пришло втрое больше, чем ребят. Попросту говоря, мальчиков было всего трое, в то время как нас целых девять человек. Остальные мальчишки предпочли гонять в футбол на школьном дворе.

Наша режиссёрша очень расстроилась. Оказывается, она собиралась ставить «Трех мушкетеров». «Ну что с вами делать? — грустно спросила она. — Ставить «Аленький цветочек» или «Гуси-лебеди»? — Мы зашумели, что хотим играть взрослую пьесу. Руководительница некоторое время подумала, а затем предложила:

— Тогда пусть короля и кардинала играют мальчики, а мушкетеров — девочки».

— А Д’Артаньяна? — перебила Асю Диана. В темных глазах ее зажглось любопытство.

— Д’Артаньяна дали мне! — Ася сделала паузу, наблюдая за произведенным ее словами эффектом.

— Но был же третий мальчик!

— Он оказался слишком хлипким, какого-то негероического склада, и ему поручили рать слуги. Однако я забежала вперед. Если же соблюдать хронологию, то события развивались так: на предложение режиссера мы ответили категорическим отказом. Точно как вы сейчас.

— И что она? — робко спросила тихая Алена.

— Принялась нас убеждать, уговаривать, что у нас все получится наилучшим образом. И в общем убедила. Мы стали репетировать.

Поначалу было чудно: взрослые девчонки, у всех уже сложились фигуры. Нам казалось, что в мушкетерских костюмах мы выглядим ужасно смешно. Стеснение мешало расслабиться, руки и ноги были деревянными, да к тому же эти дурацкие шпаги, болтающиеся на боку! Они доставали нас больше всего, просто из себя выводили. Но наша руководительница обладала завидным терпением. Она ставила с нами кучу этюдов, придумывала интереснейшие мизансцены и при этом не уставала повторять, какие мы способные и умелые. И постепенно у нас стало все получаться. Исчезла скованность, движения стали увереннее и пластичнее, мы даже научились владеть шпагой. А затем появился какой-то азарт.