— Думаю, через какое место тебя надували, что тебя так разнесло?

— И что надумала?

— Думаю, что об этом лучше не думать. Моя хрупкая детская психика этого не выдержит.

— Ну, не такая она у тебя и детская, раз ты уже с парнями встречаешься, — хмыкнул Ивасик, отдав мне и бороду, и шапку вместе с пальто и посохом.

— К счастью, тебя это не касается.

— Просто интересно — много парней было?

— Кажется, когда тебя надували, случайно выдули мозг. Ты бы поискал. Мой этаж, пока.

— Ничего на праздники не планируй, — прилетело мне в спину, когда я вышла из лифта.

— Это ещё почему?

— Выкраду тебя завтра в одиннадцать утра. До Рождества.

— В одиннадцать утра я буду в пижаме доедать «селедку под шубой». А ты ей явно проигрываешь.

— До завтра, — подмигнул мистер Шкаф за секунду до того, как закрылись створки лифта.

Глава 3. Настенька

Наверное, закончившийся вчера год можно считать не таким уж плохим, учитывая, что под потолком висит гирлянда, а не я.

Празднование мы закончили часа в четыре утра. На правах самой мелкой из взрослых я в своё удовольствие ела конфеты, шоколадки и торт вместе с детьми своего старшего брата. Шампанским тоже, конечно, придавливала, но так и не нашла прикола в напитке, приносящем запах из желудка прямо в нос. Наверное, по этой же причине я не люблю колу и любые другие шипучие напитки.

К праздничному столу папа оклемался и был бодр и свеж, будто не дегустировал коньяк и шампанское у всего подъезда. Как и положено, мы жгли бумажки с желаниями, опускали их пепел в бокал шампанского и частично дожевывали эти бумажки, потому что они не сгорали полностью.

Активированный уголь своими руками.

Обменялись подарками, поиграли в настолки, подвели итоги года, померившись достижениями, и счастливые и сытые разошлись спать. Обе мелкие племянницы ушли со мной в комнату, уснули мы все вместе, но сейчас их рядом не было.

На часах уже десять утра, я слышу в квартире голоса, а это значит, что все уже проснулись доедать салаты. Тут главное успеть отхватить всё самое вкусненькое — бутерброды с икрой, «селедку под шубой», оливье, мясо из духовки, заветренную колбасу и такой же сыр, напоминающий теперь куски кожи с папиных пяток. А ещё салат из кальмаров и соленая сёмга. Шикарно жить на запретишь. Раз в год, правда. Но даже так, всё равно, классно.

Сбросив с себя одеяло, я села в постели и всунула ноги в… воздух.

— Что ж, — вздохнула я. — Кто первый встал, того и тапки.

Раз племянниц рядом со мной нет, то убежали они из комнаты в моих плюшевых прелестных тапках.

Пришлось босыми ступнями ступать по чуть прохладному после теплой постельки полу. Натянув на голову капюшон от пижамы-комбинезона в виде дракона, которую мне подарили вчера, я подошла к окну, чтобы лично стать свидетелем первоянварского апокалипсиса.

На снегу разбросаны конфетти после хлопушек, местами вкопаны коробки из-под фейерверков, которые ещё никто не собрал, а улица полнится кадрами из фильма про зомби.

Мне давно известно, что первоянварские зомби делятся на четыре типа:

— зомби-ответственные, которым нужно выгуливать собак. Но утром первого января не совсем понятно, кто кого выгуливает;

— зомби не первой свежести — те, кто ещё не спал с прошлого года и теперь идут куда-то, съежившись от холода и спрятав руки в карманы пуховиков, стараясь не запинаться о собственные ноги;

— зомби-тусовщики — те, что кто встретил Новый год настолько хорошо, что идут по городу компанией в несколько человек с мишурой на шеях и параллельно поют, рискуя заразить весь город вирусом безудержного веселья;

— и четвертые, самые беспощадные, зомби-дети. В них нет ничего человеческого. Они одержимы горками, и их не в силах остановить даже марафон мультиков по всем каналам, который специально запускают с утра пораньше, чтобы их родители имели возможность доспать хоть пару часов.

В общем, ближайшую неделю я на улицу ни ногой. Опасная затея. Если только за хлебушком, когда придёт время вернуться к нормальной пище простых людей.

— Наська, просыпайся! «Шубу» без тебя сожру! — услышала я голос старшего брата за дверью.

— Даже смотреть не смей на мою «шубу»! Не для тебя я её вчера собирала, и теперь руки от свёклы неделю не отмою.

Говорила я всё это, уже выйдя из своей комнаты и, снеся брата, понеслась на кухню. Брат, тряся пузиком семьянина, за мной.

— Дим! Ну, ты же уже ел! — возмутилась его жена, видя, как её муженек снова что-то начал хомячить.

— Утро первого января, зай. Чем раньше встал, тем больше завтраков, — изрёк мой братец достаточно философски.

— Убедительно, — поддержала я брата, уже нажевывая «шубу». За ночь она настоялась и теперь на вкус просто божественна. Лук и селедка создают во рту самую настоящую симфонию вкусов, а овощные слои стали сочными.

К нашему, как выяснилось, очередному завтраку, присоединилась вся остальная семья. Судя по планам, которые озвучивала семья, мне сегодня придется выбраться из дома, чтобы удовлетворить хотелки зомби-детей покататься на горке, пока вечером они вместе с родителями не улетят на курорт.

— Как-то не по-христиански, братюнь, греть кости у моря в Новый год. А у ёлки кто будет мёрзнуть?

— Так ты и остаёшься, мелочь, — хохотнул Дима. — Я тебя просто так с собой не беру, что ли?

— Обида обид, — вздохнула я делано и продолжила есть свою любимую «шубу».

Звонок в дверь прервал нашу трапезу. Разговоры за столом резко прекратились, и все затаились, прислушиваясь и пытаясь понять, кого там принесло в такую рань первого января. Одиннадцать утра! Ни стыда у людей, ни совести, ни похмелья, походу!

— У кого руки не в рыбе, откройте дверь, — сказала мама.

— У меня в мясе, — брат держал куриную ножку.

— Как всегда, — вздохнула я. — Самая мелкая в семье — швейцар.

Я поставила салатник с салатом на стол, но поняла, что не могу оставить свой салатик наедине с людьми, которые точно его сожрут. Особенно брат.

Поэтому, прихватив салатник и ложку, поправив капюшон пижамы-дракона на голове, я пошла в прихожую, где, зажав губами ложку, открыла дверь.

— Классная пижамка, — криво ухмыльнулся Ивасик, стоящий за порогом.

— Чего тебе? — спросила я скучающе, предпочтя продолжить есть салат, чем пялиться на его перекаченное Величество в парке и берцах.

— Вижу, ты уже готова со мной ехать?

— Куда?

— Я же вчера тебе говорил о том, что выкраду тебя до Рождества.

— Я как-то не привыкла подслушивать чужие влажные фантазии, — я демонстративно жевала салат.

— Какие фантазии, Настенька? Реальность. Твоя реальность на ближайшие семь дней, — сказав это, мистер Шкаф, без приглашения переступил порог моей квартиры и, забрав из моей руки ложку, не брезгуя, заточил мой салат. Да немало так заточил! Он своим комбайном, наверное, половину оставшегося за раз схомячил.

— О! Вань, доброе утро! — вышел в прихожую папа, чем привлек внимание Ивасика к себе, а я смогла отнять у него ложку. — А ты чего? Случилось чё?

— А вы чё ещё не в сборе? Договаривались же, что сегодня выезжаем. Бабуля вчера сказала, что она тебя предупредила.

— Я совсем забыл! — папа схватился за голову. — Марина! — позвал он маму. — Ты чего не напомнила, что мы сегодня с Ваней и Евгенией Альбертовной загород едем? Баба Женя же вчера приглашала…

— Так кто бы мне сказал вчера, что мы куда-то едем! — возмутилась мама, выходя в прихожую. — Привет, Вань, — улыбнулась она ему сдержано.

— Здравствуйте, тёть Марин.

Что, блин, происходит?!

— Короче, мы с бабулей поехали, а вы пакуйте салаты и присоединяйтесь к нам. Адрес я уже скинул Насте в соцсети.

— А?! — я во все глаза смотрела на Ивасика и пыталась понять не сюр ли это. И откуда он знает, куда мне надо писать?!

— Вань, ты же знаешь, нам только подпоясаться. Сейчас машину прогреем, салаты соберем и за вами, — иногда меня просто убивает папина лёгкость мгновенно вписаться куда и во что угодно.