Кровать слегка поскрипывает, а затем меня окутывает запах Зейда. Он занимает место Крида между моих бёдер, и я открываю глаза, чтобы увидеть, как Крид снимает с себя брюки и нижнее бельё. В нём появляется малейшее колебание, прежде чем он показывает нам свой затвердевший член, но у него нет причин стыдиться.

Ни у одного из этих парней нет недостатка в этом вопросе.

Зейд игнорирует его, сосредоточивая внимание на мне. Он целует меня в подбородок, умело скользя пальцами под моей грудной клеткой, чтобы найти застёжку лифчика. Это происходит в мгновение ока, а затем его нечестивый рот оказывается на моей груди. Он теребит мой левый сосок, посылая по моему телу волны отчаянного желания.

Я прижимаюсь к нему, сжимая в пальцах пряди бледно-зелёных волос. Он играет на мне, как на одном из своих инструментов, срывая с моих губ музыку, которую я, кажется, не могу сдержать.

Крид ложится рядом со мной, прижимаясь так близко, что я чувствую его член, когда он двигает бёдрами. Он скользит правой рукой по моим рёбрам, между мной и Зейдом, и обхватывает мою правую грудь. Я обнаруживаю, что по одному парню сосут каждый сосок, мои бёдра прижимаются к Зейду.

Он смеётся, мой сосок всё ещё зажат между его зубами. Когда парень отпускает его, давая моему ноющему телу небольшую передышку, то проводит по нему языком и ухмыляется мне. Эту улыбку я хорошо знаю, ту, которую в прошлом я научилась бояться… любить её… бояться… и снова любить.

— Ты запала на меня, Черити? — он рычит, утыкаясь носом в мою грудь, а затем посасывает мой сосок так сильно, что я ничего не могу разглядеть. Не желая отставать, Крид скользит своей тёплой рукой вниз по моему животу и находит мой клитор.

Кончики его пальцев невероятно горячие, когда он играет со мной, приподнимаясь так, чтобы наклониться и захватить мои губы.

— Должно быть, ты мне действительно нравишься, — бормочет он, — раз я терплю его.

Зейд посмеивается и пристраивается поудобнее. Я не ожидаю, что он проскользнёт внутрь меня, по крайней мере, когда между нами находится рука Крида. Но он это делает. Он достигает дна внутри меня, и мой живот сжимается от резкого вдоха. Крид не убирает руку. Он продолжает то, что делает, в то время как Зейд приподнимается, обхватив пальцами спинку кровати, его ладонь вдавлена в матрас с левой стороны от меня.

— Чёрт, ты мокрая. Тебе нравится, когда мы делимся? — мурлычет Зейд, раскачиваясь бёдрами, и — как бы мне ни было неприятно это признавать — есть некоторые преимущества в отношениях с опытным парнем. Он точно знает, что делает, как погладить меня во всех нужных местах, заставить меня извиваться, зарыться кончиками пальцев в простыни.

Крид целует меня в губы, срывая стоны с губ хитрыми движениями своего языка. Его правая рука продолжает ласкать и ублажать меня, в то время как он сам прижимается бёдрами к моему боку. Я чувствую, как нарастает его возбуждение по скользкой влажности на кончике, заставляя меня задаться вопросом, как долго он продержится.

— Смени меня, — выдыхает Крид через мгновение, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Зейда. Он оглядывается на меня, словно желая убедиться, что всё в порядке. Это… Я имею в виду… в ту ночь перед выпускным… вот как мы это делали. Я киваю, чувствуя, как росистый румянец покрывает мою кожу, когда я извиваюсь на простынях. Кстати, они шёлковые. Потому что хоть мой гарем не может быть странноватым и глупо-счастливым, как у Шарлотты, мне не разрешали спать ни на чём кроме как на шёлке. На днях один из них украл мои фланелевые простыни с рисунком арфы и заменил их этими; я даже не уверена, кто именно это был.

Я люблю их.

Не только его, или его, или его, но… всех их.

— Сменить тебя? — Зейд обдумывает это, пока я лежу, дрожа под ним. — Нет. Пока нет, — он поворачивается ко мне с ухмылкой, входя в меня бёдрами так сильно и быстро, что я на самом деле задаюсь вопросом, могу ли я уже кончить. Теперь я тяжело дышу, впиваясь ногтями в крепкие плечи Зейда.

— Ты кусок дерьма, — рычит Крид, сильнее надавливая на мой клитор.

Вот оно. Это происходит. Я не могу сдерживаться.

Волна грозит прорваться, и тогда… Зейд просто останавливается. Он запечатлевает обжигающий поцелуй на моих губах.

— Ха. Хорошо. Но только потому, что этого хочет Марни, — Зейд выскальзывает из меня, и я прикусываю губу, крепко зажмуривая глаза, пока его горячие пальцы не находят мой подбородок, а накрашенный средний палец дразнит мой сжатый рот. — Смотри, как он входит в тебя, Марни. Я хочу видеть выражение твоего лица, когда он это сделает. То, что мы делимся друг с другом, — это подарок, который мы можем тебе преподнести.

— Это вечное извинение, — шепчет Крид как раз в тот момент, когда я открываю глаза и вижу, что его голубые глаза смотрят на меня сверху вниз. Он устанавливает зрительный контакт со мной и удерживает его, положив одну руку мне на бедро, а другой занимая место Зейда на спинке кровати. Медленно — целеустремлённо — он входит в меня, как будто у него есть всё время в мире.

Ох.

То, как он запрокидывает голову, то, как облизывает губы, дрожь, которая проходит по его телу…

Крид напрягается и начинает двигаться, проталкиваясь глубоко и вытаскивая почти до конца, прежде чем повторить процесс снова. Снова. Снова. Теперь я кричу, и настала очередь Зейда заглушать звуки своим ртом рок-звезды. Он целует меня так, словно поёт: грубо, уверенно, властно.

Я кончаю ещё до того, как осознаю, что оргазм уже на горизонте, мои внутренние мышцы сжимаются на Криде, поглаживая его так же, как он ласкал меня. Он стонет и выгибает спину, прижимаясь своей головой к моей, тяжело дыша мне в ухо и ероша мои волосы. Это просто действует на меня, и я сильно прижимаюсь к нему, притягивая его ближе, обхватывая своими бёдрами, овладевая им.

На самом деле у него нет выбора. Всё в моем теле — это молчаливое требование, которое говорит: Кончи.

Он так и делает, трахая меня так сильно, как только может, из-за того, что он в ловушке. Я держу его так, пока он не оседает, рука соскальзывает с изголовья кровати. Его вес успокаивает, когда парень ложится на меня сверху, изо всех сил пытаясь отдышаться.

— Это было быстро, — замечает Зейд с очередным смехом, но Крид слишком сыт, чтобы сделать что-то большее, кроме как свирепо посмотреть на него. — Хотя, если бы она набросилась на меня вот так, я не говорю, что тоже не выложился бы по полной.

— Пошёл ты, — слова Крида, как обычно, ядовиты, но в них нет жара.

Он отодвигается от меня, садится на край кровати, подперев голову рукой, его красивые волосы растрёпаны, грудь поднимается и опускается от глубоких вдохов.

Зейд, не теряя времени, занимает своё место, и я слегка напрягаюсь, кладя руку на его красивую грудь.

— Что-то не так? — он что-то бормочет, но я просто качаю головой.

— Ничего. Просто… не торопись. Немного болит.

Он кивает, проявляя большую осторожность, когда входит в меня во второй раз. Это почти чересчур, как будто это так приятно, что причиняет боль. Я не могу это объяснить, но я обхватываю его ногами и держу неподвижно, пока привыкаю к этому ощущению, к ощущению его проколотого кончика, погруженного глубоко внутрь меня. Когда я готова, расслабляюсь и обнимаю его за шею.

Крид не встаёт и не одевается, как я ожидала.

Вместо этого он растягивается своим прекрасным телом рядом со мной, одна рука вытянута над ним, голова покоится на сгибе его собственного локтя. Он моргает длинными тёмными ресницами, глядя на меня, когда Зейд начинает двигаться. Сначала я смотрю на Крида, потом на Зейда, на Крида, на Зейда… Они сливаются воедино наилучшим из возможных способов, а затем мои глаза закрываются, и я плыву на волне удовольствия. Мои бёдра приподнимаются и прижимаются к бёдрам Зейда, а в голове возникают грязные мысли, в которых прежняя Марни постеснялась бы признаться.

Крид кончил в меня; а теперь Зейд внутри меня.

Это так восхитительно порочно, что я начинаю чувствовать, как внутри меня скручивается узел желания. Вторая кульминация происходит медленнее, чем первая. Я чувствую её приближение так же, как иногда могу предсказать бурю. Ребро, которое я сломала в первый год, будет пульсировать из-за изменения давления, что вполне объяснимо; мне потребовались годы, чтобы осознать, что я испытывала.