— Докажи это, — Рейнджер щёлкает пальцами в направлении шкафа, и я вижу, как на губах Виндзора появляется вызывающая улыбка.

— Что ж, не откажусь.

Он спрыгивает со табурета и отправляется исследовать кухню, достаёт банку с рассыпчатым листовым чаем и открывает крышку, чтобы понюхать его. Я полагаю, он, должно быть, находит его приемлемым, потому что достаёт чайник и ставит его на модную плиту в винтажном стиле.

Следующим открывает дверь Зейд — на этот раз без стука — и входит, выглядя немного… бледнее, чем обычно. Он царапает татуировку «Никогда больше» на своей шее такими же разрисованными пальцами и бросает на меня взгляд.

— Крид, возможно, ты захочешь поговорить с мамой… — Зейд замолкает и переводит взгляд на меня. — Кроме того, я заранее приношу прощения за то, что ты можешь увидеть в интернете.

Как только он это говорит, я понимаю, что всё будет плохо.

Крид достаёт свой телефон из кармана и затем хмуро смотрит на экран.

— Блядь. — Он закрывает глаза и оседает, стекая прямо на столешницу, как будто вот-вот произойдёт полный ядерный взрыв, и сольётся с ней. Он похож на растопленное сливочное масло в стеклянной формочке, которую держит Спенсер Харгроув. — Я знал, что рано или поздно это произойдёт, но… — он замолкает и поднимает голову ровно настолько, чтобы скосить глаза на Тристана.

— Кого мы знаем из Бёрберри, кто посещает этот универ? — спрашивает он, и у меня холодеет сердце. Это полная противоположность сливочному маслу, превращающемуся из мягкого, липкого романтического месива во что-то холодное, неподвижное и непоколебимое. На самом деле я не придавала особого значения тому, что другие студенты Бёрберри приезжают в Борнстед, но, с другой стороны, он входит в тройку лучших университетов в мире. В мире. Возможно, он не так известен, как Гарвард, но кампус и его расположение славятся своей красотой.

Конечно, другие студенты из Бёрберри — читайте: плебеи и люди из ближнего круга, возможно, даже некоторые из Гарпий — будут здесь. Я не уверена, почему я не подумала об этом раньше. Я не видела никого, кого узнала бы (определённо, не видела никого, кого знала бы на вечеринке), но это обоснованный вопрос.

— О, их больше, чем ты думаешь, — Тристан тяжело вздыхает, глядя на Крида. — А что?

— Потому что… это, — Крид кладёт свой телефон передо мной. Я смотрю вниз и вижу фотографию, на которой я целую Зака. Хм. Я прокручиваю страницу вниз и вижу нас с Тристаном. Чёрт.

Эти фотографии сделаны примерно двадцать минут назад. Что за хрень на самом деле?

Я поднимаю взгляд и вижу, что Крид молча кипит от злости, подперев щеку рукой, а кончики пальцев напряжённо вцепились в столешницу.

— Что делают эти… — начинаю я, но прежде, чем спросить, понимаю. Это открытый текстовый разговор с мамой Крида, Кэтлин Кэбот, отправленный пятью минутами ранее от неё ему. Я продолжаю прокручивать страницу, чтобы найти следующее сообщение.

«Крид Кэбот, я чувствую, что ты слишком умён, чтобы не знать, что это произойдёт. Позвони мне».

Моё лицо вытягивается, и я отталкиваю телефон в сторону Тристана.

Мысль о том, что Кэтлин так низко думает обо мне, причиняет боль. Я имею в виду, это не то, что она сказала, но я могу только представить. Насколько ей известно, мы с Кридом встречаемся. Она не знает о других парнях.

— Почему ты решил, что это был кто-то из Бёрберри? — спрашивает Тристан, возвращая телефон Криду. — Я не думаю, что это, именно так.

— А почему это не мог быть кто-то из Бёрберри? — спрашиваю я, понимая, что Шарлотта и её парни тоже участвуют в этом разговоре.

Крид понимает это раньше меня.

— Зачем делать это сейчас, когда они могли бы сделать это раньше? О, нет. Они приберегли бы подобный трюк для… — Крид замолкает и садится, обвиняюще глядя на Черча Монтегю.

— Мы объяснили Шарлотте, что такое Клуб Бесконечности. А также о том, что мы не будем участвовать ни в какой из этих глупостей, — Черч поднимается на ноги и приближается к Виндзору. — Надеюсь, ты не возражаешь, но я, пожалуй, приготовлю кофе.

— О, кофе, — говорит Виндзор с драматическим вздохом. Сначала он приносит мне чашку чая, а потом заглядывает в холодильник, чтобы узнать, какой вкус макарон он хочет приготовить. — Я полагаю, это провокационные фотографии?

— Могло быть гораздо хуже, — голос Тристана понижается, превращаясь в ядовитые миазмы.

— Они все есть в интернете? — спрашиваю я Зейда, пытаясь понять вторую половину его комментария. Он потирает затылок, отчего его мохнато-зелёные волосы встают дыбом.

— Не только эти. Есть хуже. — Он достаёт телефон из кармана джинсов, крепко сжимая его в руке, прежде чем, наконец, передать его мне. Я беру его, разблокирую экран его паролем — он дал его мне, я никогда об этом не просила — и смотрю на фотографии, которые он оставил для меня. — У меня есть люди, которые уже занимаются этим, но ты же знаешь, как трудно полностью удалить что-либо из интернета…

Зейд замолкает, когда я смотрю на его фотографию, где он голый лежит в постели с двумя девушками.

Для меня этого достаточно; я больше не хочу ничего видеть.

— Они утверждают, что я трахался с фанатками во время тура этим летом, но всё это чушь собачья.

Он обвиняюще указывает пальцем на телефон, и его рука дрожит. И снова прекрасный ход со стороны того, кто разыграл этот трюк, но я слишком хорошо знаю Зейда. На этих фотографиях у него отсутствуют ключевые татуировки. Либо он волшебным образом удалил их лазером и снова сделал, либо предположительно скрыл их косметикой, чтобы сбить меня с толку.

— Всё хорошо, Зейд, — я закрываю глаза и выдыхаю. На самом деле, это далеко не нормально. Я взбешена, но мне не нужно, чтобы он нервничал ещё больше, чем сейчас. — Я тебе верю.

— Срань господня, — присвистывает Шарлотта, как раз перед тем, как я открываю глаза и вижу, как Зейд пытается выхватить телефон обратно.

— Вот что ты получаешь за то, что был распущенной шлюхой, — отчитывает Крид, и Зейд кривит губы в ответ на это. Они оба ранены. Теперь я просто должна убедиться, что они не начнут вымещать это друг на друге.

— Забудьте о фотографиях. Я имею в виду, не забудьте — забудьте. Я была бы рада, если бы твоя команда взяла их под контроль, чтобы они не стали вирусными, но… у тебя есть прошлое. Я уже знала об этом.

«Однажды мне бы всё равно бросили это в лицо», — думаю я, но не говорю этого вслух.

Люди, стоящие за этой дедовщиной, хотят, чтобы мы ссорились. Цель состоит в том, чтобы разлучить нас, верно? Это не сработает. Если я смогла пережить клуб «Бесконечность», смогу пережить всё, что угодно.

— Что нам делать с моей мамой? — Крид спрашивает, но мне нужно время, чтобы обдумать это.

— Все становится серьёзным, да? — Шарлотта размышляет, поигрывая с банкой из-под содовой в руках.

— В тот момент, когда кто-то вмешивается в дела моей семьи, это становится смертельно опасным.

Крид вскакивает со своего места как раз в тот момент, когда Зак входит в комнату. У него красное лицо и он разозлён, но он отходит с дороги Крида и выдыхает, закрывая глаза, чтобы собраться с мыслями, прежде чем снова открыть их и посмотреть на меня.

— Тренер разберётся с этим, — он подходит к краю столешницы, кладя руку на её поверхность. Его взгляд скользит по вызывающей куртке, висящей на одной из студенческих стоек. — Он, вероятно, не скажет мне, кто это был, но, по крайней мере, расследует это дело.

— Насколько нам известно, — размышляет Тристан, и Зак бросает в его сторону убийственный взгляд.

Мы с Чаком обмениваемся взглядами, и я знаю, о чём она думает: удачи, чёрт возьми, девочка.

Мне понадобится вся удача до последней крупицы.

Шарлотта Карсон — выпускница Академии Адамсон

Можно подумать, убийство должно было бы встряхнуть кампус сильнее, чем это случилось. С другой стороны, я была рядом во время других студенческих убийств, и дорогой старый папочка Арчибальд Карсон всегда хлопал в ладоши и ворчал, возвращаясь к делу. Теперь, когда я лучше знаю, что он пытался избежать гнева Братства, — уже не так придирчиво отношусь к нему, как раньше.