— Жених пропал без вести; мы планировали присоединиться к поискам, — Крид слегка дрожит с правой стороны от меня, поэтому я протягиваю руку и соединяю наши руки, надеясь, что это прикосновение придаст ему уверенности. Кажется, так оно и есть, и я чуть не падаю духом от облегчения. Если Крид не возьмёт себя в руки, его мать пронюхает о заговоре. Она настолько хороша, у неё отлично работает интуиция.

Голубые глаза Кэтлин скользят по Виндзору, с любопытством рассматривая принца, прежде чем она снова переводит взгляд на Тристана, Зака, Зейда. Снова возвращается к Тристану. Её глаза расширяются, и она придвигается ещё ближе, протягивая руку, как будто может дотронуться до него. Он отстраняется от неё и выдаёт механическую улыбку.

— Что случилось? — спрашивает Кэтлин, но Тристан просто качает головой.

— Я опаздывал сюда, поэтому бежал. Споткнулся и упал, — он пожимает плечами и делает шаг назад, переводя взгляд на меня. Я только надеюсь, что Кэтлин не заметит. — Я приведу себя в порядок в ванной, — извиняется Тристан, проскальзывая в одну из дверей дальше по проходу. Дверь за ним захлопывается.

Слегка поджав губы, Кэтлин обращает внимание на меня и Крида.

— Я уверена, что Монтегю справятся с ситуацией. Я бы предпочла, чтобы ты пошёл и, хотя бы поздоровался со своим отцом. Марни, уверена, он тоже был бы рад тебя видеть; я знаю, я всегда рада этому, — она одаривает меня улыбкой, которая разбивает мне сердце. Она видела эти фотографии; она поверила лжи Крида. В этот момент у меня так кружится голова, кажется будто Крид — тот, кто удерживает меня.

— Он мог пострадать… — начинает Крид, и я не знаю, что ему за дело до Черча, но это уважительное оправдание. Он же не может рассказать своей матери о пари в Клубе Бесконечности, которое заключил Тристан, не так ли?

— Если он пострадает, охрана кампуса, или полиция, или, Бог знает, команда частной охраны Монтегю найдут его. Ты не детектив, Крид. Скорее всего, он струсил, и ему просто нужен кто-то, кто мог бы его утешить. Я уверена, что он найдется в общежитии, — Кэтлин отворачивается, придерживая рукой одну из дверей и оглядываясь на нас, чтобы убедиться, что Крид следует за ней.

Прежде чем мы успеваем принять решение, пожилая женщина с тёмно-каштановыми волосами проходит мимо Кэтлин, коротко кивает ей в знак благодарности за то, что придержала дверь, и поворачивается, чтобы посмотреть прямо в коридор на Зейда.

— Блядь, — ругается он, заставляя себя натянуто улыбнуться.

— Кто это? — шепчу я, всё ещё цепляясь за Крида, всё ещё чувствуя тиканье невидимых часов. У нас есть время до заката, чтобы вернуть Черча обратно. Сколько часов до этого времени? Я украдкой достаю свой телефон из кармана. Уже почти половина четвёртого. Почти уверена, что закат примерно в половине седьмого. У нас не остаётся много времени. Я оглядываюсь назад, когда Зейд шаркающей походкой идёт вперёд.

— Это… — шепчет он с долгим, глубоким вздохом. — Это моя бабушка.

Ах. Его бабушка- миллиардерша, магнат по прокату автомобилей. Понимаю.

Он проносится мимо нас и направляется в её сторону, оставляя меня перед серьёзной дилеммой.

Я оглядываюсь назад и вижу, что Виндзор вернулся на свой обычный пост, прислонившись к стене и выдавая что-то вроде отстранённой улыбки. Похоже, он наслаждается этим сценарием.

К сожалению, я не могу обратиться к нему здесь и сейчас, не выдав Крида, и я не буду этого делать. Для него, для Миранды, которая лихорадочно переминается с ноги на ногу, для себя. Мне нравится Кэтлин, и я не готова к тому, чтобы она смотрела на меня по-другому.

— Пошли, — я тащу Крида вперёд, Зак плетётся за нами. Только когда мы входим в главный зал, он проскальзывает мимо нас и направляется к одной из скамей. Именно тогда я замечаю, что его семья тоже присутствует. Через проход, двумя рядами ниже, сидит муж моей матери — Адам Кармайкл.

— Это как ёбаное воссоединение семьи, — рычит Крид, не отрывая взгляда от затылка Уильяма Вандербильта. — Блядь.

— Крид, — Кэтлин жестом приглашает нас присоединиться к ней со стороны невесты. Оглядываясь вокруг, кажется, что обе половины церкви одинаково полны людей. Я собираюсь сделать смелое предположение и полагаю, что они не обязательно рассаживаются по личным связям. Зная то, что знаю о Шарлотте, она бы не пригласила сотню случайных бизнесменов на свою свадьбу.

Среди гостей безудержно распространяются сплетни, но, похоже, никто не ушёл… пока.

«Прости меня, Шарлотта», — думаю я, следуя за Кридом туда, где сидит его отец. «Но я знаю, что ты можешь это сделать. Не для меня, а для себя».

Потому что, как бы я ни была мотивирована выиграть это пари в Клубе Бесконечности, это ничто по сравнению с тем, как сильно Шарлотта любит Черча. Как только я смогу ускользнуть, я это сделаю. А пока… из огня да в полымя.

Я улыбаюсь Кэботам; тайком здороваюсь с Бруками; держусь как можно дальше от Кайзеровской матриархи.

Я веду себя так, как будто Уильяма Вандербильта и Адама Кармайкла не существует.

Поскольку гораздо легче справляться с чужими проблемами, чем со своими собственными, я перехожу к семье Шарлотты, веду светскую беседу, пытаясь подавить случайные сплетни в комнате, неуверенность, испуг, трусость. А потом я поднимаю глаза и понимаю, что мои парни и я, мы сломлены, разбросаны по разным углам комнаты, как далёкие звезды.

Я сделаю всё, чтобы вернуть нас всех на орбиту.

Шарлотта Карсон — выпускница Академии Адамсон

— Как, чёрт возьми, он поднялся наверх?! — спрашиваю я, стоя во внутреннем дворике из красного кирпича, где открывается вид на подъемники открытого типа, и глядя на длинное неподвижное море стеклянных кабинок, нависающих надо мной. Согласно объявлению в университетском приложении, с этим конкретным подъёмником возникла механическая проблема, которую необходимо устранить, прежде чем его можно будет использовать снова.

Кроме того, согласно приложению, внутри него никого нет.

Отсюда ни черта не видно, и я вдруг вспоминаю, каким чётким всё было, когда я была внутри кабинки. Но с земли? Ты ни хрена не видишь.

Это похоже на метафору из реальной жизни: сверху всё кажется кристально ясным. Вы можете ценить красоту вокруг себя такой, какая она есть. С земли кажется, что всё, что вы можете сделать, — это задаться вопросом, как взлететь высоко, отчаянно стремясь к месту назначения, а не к путешествию.

Или что-то в этом роде. Я не поэт. И вообще… к чёрту поэзию!

— Думаете, он ранен? — спрашиваю я, глядя на близнецов, как будто они должны знать больше, чем я.

— Если это так, — начинает Тобиас, поджав губы, с беспокойством в глазах, — то тот, кто причинил ему боль, вероятно, в конечном итоге умрёт. Я не имею в виду это метафорически: я имею в виду, что Монтегю, вероятно, наймут киллера.

Эм.

Окей, пока не будем сейчас об этом.

Чтобы выяснить, что происходит с Черчем, нам нужно его спустить.

— Разве в этих дурацких штуках нет камер? — спрашиваю я, жестикулируя левой рукой, в то время как люди таращатся на нас троих, фотографируя и перешёптываясь себе под нос, проходя мимо. Да, понимаю. На мне розовое свадебное платье, фата и никаких туфель. Также здесь чертовски сексуальные однояйцевые близнецы в смокингах, один из которых одет в чёрный пиджак, а другой в белый. У них обоих галстуки с кексами.

Теперь мы официально самые странные чудаки в кампусе.

Подождите…, наверное, мы были чудаками уже после оргии. Неважно. Это ничего не меняет.

— Есть охранник, который должен их проверять. Он утверждает, что уже делал это, но вскоре после этого они вышли из строя из-за тех же проблем с электричеством, — Тобиас бросает взгляд в сторону будки охраны. Предполагается, что человек, который там работает, должен следить за подъёмниками на предмет любой опаснойго, неподобающей или подозрительной активности. У него также есть универсальный ключ, который может включать или выключать любой из трёх подъёмников, курсирующих между нижним и верхним кампусами.