– Однозначно. А знаете что, а пусть корабль плывет уже после начала Мировой войны, а его утопит немецкая подводная лодка. И это будет не круизный лайнер, а госпитальное судно. Вот будет пропагандистский эффект. А?!
– Кино о войне, я думаю, мы обсудим отдельно, уверен, у товарища майора имеются мысли и на данную тему.
– Имеются.
– Итак, перспективы сотрудничества с вами я увидел, теперь я хочу знать, что вы хотите взамен за свои сюжеты. Точнее, сколько вы хотите, Виктор?
Военные впервые за всю встречу переглянулись, а затем майор залпом допил остатки бурбона и отодвинул от себя стакан.
– Да, Лоуренс, остался лишь маленький штришок, без которого мой рассказ так и останется незаконченным.
Вкрадчивый голос майора заставил Лоуренса Штейнгардта вздрогнуть, он наконец понял, кого ему напоминает этот русский.
Однажды на скачках его познакомили с пожилым джентльменом, Грегором Гуго де Мортимером, почетным членом Каледонского охотничьего клуба. Посторонних в ложе не было, и мистер Мортимер с гордостью рассказывал молодому американскому юристу о своих охотничьих приключениях. По его словам выходило, что умному и хладнокровному человеку охота на бенгальских тигров и африканских львов очень быстро приедается и не приносит ожидаемого удовольствия. К счастью, к тому времени, как мистер Мортимер окончательно разочаровался в охоте на крупного зверя и спасался от хандры кокаином, ему пришла в голову гениальная идея поехать в Африку, где Британия увязла в Трансваале, не сумев ничего противопоставить революционной тактике буров.
Даже когда британцы, располагавшие подавляющим численным превосходством, под предводительством фельдмаршала Робертса совершили победоносный марш на Блумфонтейн и Преторию, нанеся поражение основным силам армии противника, буры продолжили партизанскую войну. Именно в этот момент Грегор де Мортимер появился в Йоханнесбурге и с молчаливого одобрения британского командования начал свою первую охоту на «двуногого зверя». Начало ХХ века было крайне богато на военные конфликты, и впоследствии Охотник Грегор объездил практически весь свет в поисках острых ощущений и новых трофеев. Филиппины, Сомали, Ангола, Мадагаскар, Балканы, Бразилия, Китай и, конечно же, Россия, которую мистер Мортимер посетил вместе с английским экспедиционным корпусом в декабре 1918 года. Из России пожилой джентльмен привез в качестве трофеев ненависть к морозам и осколок артиллерийского снаряда в левом плече. А также зарекся охотиться на неправильных русских, заставивших менее чем за год убраться объединенные силы цивилизованного мира со своей территории.
В момент знакомства мистер Мортимер находился в Штатах проездом из Мексики снова в Китай. Когда молодой и любопытный Лоуренс спросил «охотника», сколько на его счету трофеев, пожилой джентльмен мягко улыбнулся.
«Вы же не думаете, молодой человек, – сказал он, – что мне интересны слабые особи. Нет, только самые сильные самцы и вожаки стаи. Лидеры повстанцев и самые успешные командиры, понимаете? Итого чуть больше двухсот голов, половина из которых грязные буры. Эх, молодость, – сказал пожилой джентльмен в безупречно сидящем смокинге и затянулся сигарой Te Amo».
Майор Самойлов, сидящий перед послом, не походил на сэра Грегора ни внешностью, ни одеждой, но тем не менее что-то неуловимо общее в мягкой грации движений, во взгляде, смотрящем немного сквозь тебя, выдавало в них людей одной породы.
Хотя по ощущениям господина Штейнгардта, Виктор был еще относительно молодой «охотник», но бесспорно относился к когорте людей, выполняющих особые задачи государства. Интуиция просто кричала Лоуренсу, что сейчас он, посол Соединенных Штатов Америки, услышит наконец то, ради чего Советы и затеяли весь этот разговор.
Неосознанно оба мужчины подались навстречу друг другу, нависая над столом.
– Я вас слушаю, Виктор.
– Наша Джульетта прожила долгую счастливую жизнь, наполненную самыми разными событиями. Вышла замуж, родила детей, воспитала внуков. – Монотонный чуть хрипловатый голос майора резко диссонировал с пасторалью того, что он говорил, заставляя Штейнгардта напрячься еще сильнее.
– На ее глазах прошла целая эпоха, но в глубине своего сердца она всегда помнила Его, свою первую любовь, своего первого мужчину и мужа. На склоне лет она поселится на его исторической родине и станет заниматься благотворительностью. Тихий городок где-то под Иеру-салимом или, может быть, она предпочтет побережье Тель-Авива, неважно, главное, она везде чувствует себя защищенной, находясь на территории суверенного Израиля. – Голос майора наливался металлом, а сам он впился глазами в посла, возможно, намереваясь взглядом прожечь в американце дыру.
«Это шутка?! Или оскорбление?! Хотя с таким лицом скорее убивают, чем шутят. Но этого не может быть! Большевики и сионисты – непримиримые враги… Или будущая война Советов с Германией все меняет?»
– По-моему, это слишком фантастичный сценарий даже для комикса, господа.
– Мы… – майор выделил слово интонацией, – считаем, что сценарий весьма реалистичный и отвечающий историческому моменту.
– Кто-то с вашей стороны может гарантировать, что с таким финалом история не прогорит?
– Налейте и мне, товарищ Штейнгардт, – неожиданно попросил армейский комиссар внезапно охрипшим голосом.
Благодарно кивнув, Запорожец принял бокал, наполненный чуть более чем наполовину, выдохнул и одним глотком осушил его. Крякнул и занюхал рукавом, как будто это был настоянный на буряке деревенский самогон.
– Ох, хорошо пошло. Товарищ господин посол, сценарий комикса одобрен самим товарищем Сталиным.
Штейнгардт сглотнул и тоже потянулся к бутылке.
– Кто-то еще знает?
– Нет. Это новый взгляд. Вы же знаете, Лоуренс, что в бизнесе неумение хранить секреты всегда приводит к банкротству. Думаю, и у нас, и у вас найдется множество людей, которых не обрадует наш успех.
– Да, я это понимаю. Что вы хотите?
– Мы хотим сохранить то, что завоевали в борьбе, вы – получить то, что давно оплатили многовековой историей гонений. Помогите нам, и мы поможем вам. Лично вас, Лоуренс, я прошу ознакомить со сценарием своего родственника господина Унтермайера. И если наш комикс заинтересует определенные круги американских издателей, организовать встречу для более детальных консультаций.
«Это что же выходит, дядюшка Джо меняет курс? Так испугался предстоящей войны с немцами, что готов платить не только золотом? С другой стороны, если все получится, то можно и на скромный памятник на площади Цахала рассчитывать. Но как ловко они это провернули с точки зрения конспирации. Подсунули мне комикс, потом «художник» этот целый спектакль разыграл, сейчас вот тоже сидим, коммерцию обсуждаем. Все будущие контакты можно объяснить общим бизнесом, никто не подкопается».
– Я поговорю, с кем вы просите, господа.
– Зачем так официально, Лоренс. Или мы уже не деловые партнеры?
– Это вы мне скажите, Виктор. Ведь теперь, я так понимаю, вы хотите дружить с господином Унтермайером?
– С ним будут говорить люди с большими звездами, а я всего лишь майор, скромный художественный руководитель артели «Пчела». Или вы забыли?
– С вами, товарищи, и собственное имя забудешь. Тогда что предложит мне ваша «Пчела»?
– Вам пятьдесят процентов плюс одна акция. Производство в США, но нужен офис в Швейцарии или Швеции. С нас идеи, с вас – их реализация.
– Могу предложить вам тридцать, но только из уважения к вам, Виктор, – выдвинул свою цену мистер Штейнгардт, готовясь торговаться.
– Согласен. Но тогда наши люди должны иметь возможность контролировать все денежные потоки. Я получу тридцать центов с каждого заработанного нами доллара, с экранизаций, с передачи прав третьим лицам, с игрушек, со скрытой рекламы.
– С какой рекламы?
– Если, скажем, «Кока-Кола» хочет, чтобы положительные герои наших комиксов пили именно ее напиток, то пусть платит, и никаких проблем.
– О, какое азиатское коварство! Но идея мне нравится, я согласен.