«Свалить бы вниз кусок скалы на этих уродов», — мелькнуло в голове у Кэт, вот только сделать эта идея была совершенно нереальна. Чтобы легонько встряхнуть такую глыбу понадобится целый вагон взрывчатки или два, да три-четыре сотни часов на обуревание всего склона. Так что придется обойтись собственными малыми, но очень гордыми силами. Кнопка быстро оценила диспозицию, после чего приказала занять господствующую возвышенность, что слева от дороги, на ней закрепиться и ждать подхода врага.

Часы тянулись издевательски медленно. Ко всему прочему, сразу после обеда хорошая погода на день явно закончилась. практически полный штиль сменился сильным и холодным ветром. Он на удивление быстро нагнал тяжелые грозовые тучи, так что небо разом окрасилось в серый свинец. Они зависли так низко, что могло показаться, будто можно схватить их руками. Наконец, в районе пяти часов первые капли дождя забарабанили по земле.

«Вот только этого не хватало сейчас».

Передовой отряд, который все ждали, появился уже в сумерках. И Киске он не понравился. Первым их заметил рядовой Марко. Он тихо постучал пальцем по микрофону и коротко произнес:

— Движение на семь часов.

— Принято, — ответила Кнопка и они вместе со всем оставшимся взводом уставились в указанном направлении.

«Что за черт? Они должны были идти к переправе, а не от нее»...

Оптика у «Красотки» была лучшей, так что Кэт переключила визор на приближение и быстро отметила всю группу противника. Бортовой вычислитель быстро насчитал сотню человек, перенес их расположение на тактическую карту и раскрасил в цвета неприятеля. Они вытянулись по дороге длинным ромбом, так чтобы обычные пехотинцы не перекрывали друг другу сектора стрельбы. Наплечные и подствольные фонари разрезали темноту.

Всем хватило и пары секунд, чтобы понять: это было отлично экипированное подразделение из четырех десятков средне бронированных солдат в автоброне и семидесяти солдат легкой пехоты, а не то, к чему все готовились. «Красотка» распознала всю легкую броню как защитный костюм типа «Паладин», а среднюю записала в модернизированные «Простор-М». Неизвестным оставался только командирский доспех.

Командир этого отряда ей не нравился.

Он был на голову выше любого из подчиненных и ростом был готов потягаться со Старым. На нем красовалась непонятная и явно очень дорогая автоброня, покрытая черным лаком. Она была настолько странная, что бортовой вычислитель «Красотки» не мог даже определить класс, к какому ее лучше отнести.

Базовое шасси было от тяжелой автоброни, но остальная конструкция была другой. И она была какой-то неправильной. Обычно, доспех повторяет анатомию человека, этот же напоминал больше запятую с рукаим и ногами, или вставшую на задние лапы черепаху. От массивной спины к рукам тянулись десятки мелких металлических шлангов. Броневые же пластины были словно вырезаны из толстого куска листового металла автогеном, а не раскроены на лазерной резке. На вскидку толщина металла была не меньше трех сантиметром. Великан не носил никакого заметного оружия, а явно использовал что-то помещенное в огромные руки.

Кэт с легким страхом смотрела на пиктограммы вокруг этого чудовища.

Тип брони: не распознано.

Класс: не распознано.

Подразделение: не распознано.

Место службы: нет данных.

Тип оружия: предположительно кинетическое.

Боезапас: нет данных.

Броня: нет данных.

Рекомендация: избегание.

Этот странный офицер пугал. Он просто пер вперед, даже не замедляя шага, словно не боялся никого и ничего. Не было ни напряжения в движениях, ни настороженности. Ублюдок словно прогуливался по набережной Сен-Мольён под ручку с красивой дамочкой.

«С чего ты, сученыш, такой уверенный»?

Он периодически останавливался, осматривался, сверяясь с картой, и давал короткие команды младшему офицеру, шедшему рядом. Сразу после от колонны отделялись мелкие группы по четыре разведчика, которые принимались рыскать по округе в поисках засад или соглядатаев.

Не-е-ет, это были кто угодно, но точно не толпа недавно разбитых мятежников.

Любой, у кого глаза на месте, а в бошке есть хоть чайная ложка мозгов увидит различие. То, как эти люди двигались, держали оружие, осматривали местность — во всем была видна выучка и отточенность. За полгода такие движения не наработаешь. Тут видна крепкая военная школа и куча опыта. Это явные профессионалы, которых быть тут просто не должно. А еще они ни черта не уставшие.

— Командир? — прошептала лежавшая рядом Анна. — Это кого к нам принесло?

— Я тоже не понимаю. Ждем.

— Чего? У меня их главный даже не распознается.

— У меня тоже.

— Так может это не наши гости?

— А ты думаешь тут каждый день пять десятков в «панцирях» по лесу бегают? Работаем по плану.

Кэт переключила радио на дальнюю связь и попробовала пробиться к Мангусту, но там было только полнейшее молчание и треск помех в эфире. Она проверила запасной, командный и общий каналы — на всех тишина, словно они угодили в огромную клетку Фарадея. Ну... тогда вариантов и правда нет. Киска переключила радио обратно внутревзводный режим и коротко приказала:

— Капитан всем: готовиться. Работать без команды.

«Выиграть бой с превосходящими силами трудно, но возможно, — повторял Миллер в академии на занятиях по тактике, — нужно просто нанести первый сильный удар. А затем продолжать бить, пока у врага не сломается строй. Как только они побежали — они умерли».

С той лекции прошла уже почти декада, а Кэт продолжала ее помнить. Не слово в слово, разумеется, она помнила, каким голосом Миллер тогда это говорил. Четко, коротко. Каждое слово он говорил так, словно одним ударом забивал гвоздь в стену. И Киска тогда поняла — он знает, о чем говорит. Он шел в первых рядах, он ломал строй, он врубался в чужие построения, словно артиллерийский снаряд и убивал всех.

Все тогда это поняли.

«Чтобы строй сломался, — продолжал он, — нужно выбить не меньше десяти процентов личного состава. После десяти они побегут».

Кэт смотрела на приближающуюся колонну, и тревога внутри нее все росла и росла. Нужно только дождаться момента, когда они приблизятся на дальность выстрела из гранатометов. Внезапно, старший офицер приказал сбавить ход, и это был дурной знак. До этого момента он отправлял патрули с определенной периодичностью, но сейчас же для этого было слишком рано. Кэт еще раз включила увеличение картинки и замерла.

Командир дал знак подчиненным оставаться на месте, после чего медленно побрел в направлении засады. Не доходя до нее сотню метров, он откинул забрало и театрально подставил лицо под капли дождя. Ветер бросал их прямо ему в лицо, но мужчина не испытывал и намека на дискомфорт. Вместо этого он улыбался, и от этого зрелища у Киски волосы на спине встали дыбом. В визор Кэт видела, что он улыбался одной только половиной лица, той, на которой оставалась щека. На месте правой половины лица было настоящее месиво из перекрученных лоскутов кожи, словно это был ком плохо вымешанного теста, а не живое человеческое лицо.

У Кэт перехватило дыхание. Сердце бешено забилось, словно во время затяжного падения. Она поняла, кто стоял перед ней. Полковник Джеймс Натаниел Кроули, также известный как Людоед, — командир отряда наемников «Парзанские огневики». Во всех новостях, где он фигурировал, его звали Палачом Соленгена и Браствика, обзывали ублюдком, напрочь лишенным всего человеческого. Его называли зверем,ублюдком, военным преступником, слугой сатаны, самим сатаной, тварью мерзавцем и негодяем. Он был всем перечисленным, но еще он был человеком. Человеком, который устраивал при первой же возможности настоящий ад на земле: он сжигал пленных заживо, расстреливал гражданских, пытал, насиловал, продавал в рабство. Не было ничего, чем он побрезговал бы заняться.

Полковник Кроули точно был человеком. Кто-то же оставил ему такую «красоту» вместо лица. Дьявола нельзя ранить, а значит, он точно был человеком; тем самым человеком, которого тринадцатилетняя Катерина Йест поклялась выследить, долго пытать, а затем убить.