Он даже прикрыл глаза, смакуя капли.

Кэт в ужасе наблюдала за тем, как массивный доспех Людоеда ухватил Кнопку и медленно сдавил, а через секунду услышала визг ее сержанта. Она смотрела на разворачивающуюся экзекуцию, и у нее натурально отнялись ноги от ужаса. Она видела все. И теперь точно знала, какая именно сцена будет преследовать ее в кошмарах до конца дней.

Он прикрыл глаза, пробуя на вкус капли крови ее лучшей подруги. Лицо его в эту самую секунду преисполнено радостью, но еще мгновение и от нее нет и следа. Рука человека исчезает, а манипулятор механического гиганта вновь оживает. Он вновь хватается за голову Анны и сдавливает ту еще сильнее. Крик сменяется чем-то нечеловеческим. Кровь наполняет рот и вытекает наружу. Кровь течет по изувеченному подбородку, груди.

Кэт не кричит, не проклинает его, она воет. Тихо и жалобно. Так скулит умирающий зверь, а не молодая женщина двадцати восьми лет. Этот вой пронзает пространство вокруг на долгие мили, и кажется, будто даже звуки разрывов стали тихими и приглушенными.

«Он не человек... Он — само зло»! — ужасная мысль взрывается в голове, так что у Кэт внутри ничего не остается. Только первозданный ужас и бессилие. Бессилие от того, что она не может ничего сделать. Кроули сейчас словно энергетический вампир. Он будто поглощает весь тот ужас, который распространяется сейчас вокруг. «Не люблю молочный шоколад», — слышит Кэт и хочет отвернутся. Хочет, но у нее просто нет сил, так что она смотрит как монстр в виде человека убивает ее сержанта. Рука, та что до этого сжимала доспех Анны за талию, разжалась, так что теперь все тело и броня удерживается только за голову.

Он усмехается и бьет телом мертвого сержанта Анны Брюси о землю. Удар, звук сминаемого метала и скрежет заполняют внезапную тишину. Затем второй. Третий... Людоед бьет ей, словно сломанной куклой. Хотя, почему «как»? Она и есть кукла для него. Ручки не двигаются, ножки тоже, а всего-то ударил пару раз.

«Слабенькая какая».

Кроули смотрит вокруг жаждущим и голодным взглядом. Он ищет новую игрушку. Кого там он хотел поймать? Маленького и очень юркого капитана в новенькой «скорлупке». Ну, может он будет не таким слабеньким.

— Вали! — чей-то бесстрастный голос прорывался сквозь взрывы и стрельбу.

— Анна?

— Бегом.

Кэт дернулась и побежала. Прочь, пока он ее не заметил... Быстрее. Бежать. Ведь остановка — смерть.

Второй д ень после разгрома.

Всю неделю лил дождь. И, хотя вся рота уже порядком привыкла к отвратительному климату, сейчас дождь нагонял тоску и уныние. Вернее, сейчас он усиливал эту гнетущую смесь чувств, которая буквально душила всех в лагере. Двадцать семь часов назад неизвестный отряд разметал по округе десятый взвод.

Первый, второй и шестой взвода, стоявшие в нескольких километрах ниже по дороге и ждавшие колонну мятежников, ничего не смогли сказать. Колонна, которую они ждали, так и не подошла, а вместо нее с противоположной стороны послышались звуки яростного боя. Связи между взводами почему-то не было, чего быть не должно, так что первый и второй взвод выдвинулись на подмогу.

Мангуст подгонял всех, что было мочи. Гнал так, что едва сам мог держать темп. Они должны были поспеть на выручку своим. Обязаны. Мангуст гнал их, потому что знал, что виноват перед Киской. Он услышал ее, но не пожелал что-то сделать, а просто прикрылся приказом. Он ее подвел, как и ее отца, но все еще можно было исправить...

Вот только подмога не успела.

Когда она прибыла на место, там уже было самое настоящее побоище. На месте второй засады будто упал метеорит, или сам дьявол побывал. Кто еще может учинить подобный разгром в столь короткий срок? Дорога была переломана в нескольких местах, она была буквально вывернута наружу. Лесок вокруг медленно горел, с дождем у него был паритет сил, так что разрастался он не очень быстро.

Мангуст приказал искать раненных и убитых.

Пропавшие нашлись быстро. Неизвестные силы сделали все, чтобы громко заявить о себе. Десяток изуродованных тел было свалено в дорожную канаву, облито чем-то горючим, а после подожжено. Пламя было таким жарким, что у пары человек расплавились металлические коронки в зубах. Единственным телом, найденным отдельно была сержант взвода.

Ее оставили как послание — никто в этом не сомневался. Девчонка была чемпионом академии по боксу в легком весе три года подряд, но это ее не спасло. Мертвое тело девушки вытащили из брони, раздели и прикололи как бабочку к ее же броне. Длинные толстые куски стальной арматуры пробили насквозь руки девушки и ее доспеха, так что она выглядела распятой на нем. В довершению ко всему, на ее животе и груди были вырезаны два слова: «Скоро увидимся».

Старый выпил шестую чашку кофе и уже даже не морщился, потому что привык. А это было плохо. Сколько он спал за последнюю неделю? Количество часов едва-едва стало двузначным.

Маловато.

До сегодняшнего дня он как-то держался, а вот внезапный бой

Мысли скачут с одной на другую, нет сил сосредоточится, и реакция замедленная, словно он под анестезией. Черно-коричневая бурда из чашки уже не помогает, так что в дело скоро пойдет что-то из стимуляторов. Заначки хватит на два дня — он себя знает, а значит после придется идти на поклон к Ведьме. Ну, а Вален сделает все, чтобы он почувствовал себя дерьмом.

Вален это умеет по-лучше многих.

Есть такой тип женщин, который не искоренит и огнемет, — суки по велению души. И даже они иногда считали, что Марта в своих заскоках перебарщивает.

Что же... придется терпеть или держаться на остатках здоровья. Вот только сколько его у него осталось? Клапан, который у него и до этого хорошо так постукивал, теперь же точно долго не протянет. Интересно, сколько у него осталось времени?

Год, два?

В каком никому не нужном захолустье его шарахнет инфаркт, на который он так долго и упорно напрашивается? Не хотелось бы. Всю свою жизнь он бегал от смерти, но вот только забыл, что от старости убежать не смог никто. Максим Йест, — полковник третьей роты механизированной пехоты «Шестого Корпуса», — сейчас впервые ощущал себя на свой возраст. Он больше не чувствовал себя командиром, сейчас он почувствовал себя тем, кем и являлся — старой, больной шестидесяти семилетней развалиной, слишком уставшей, чтобы отрицать этот факт.

Он мельком взглянул в окно. Снаружи уже было достаточно темно, чтобы он в отражении увидел себя. Вот только оттуда смотрел другой, пусть и знакомый человек.

Его личный аватар отчаяния и безнадеги.

Выглядел полковник Йест настолько же паршиво, насколько сейчас себя чувствовал: серая кожа стала еще бледнее и покрылась сеткой из мелких и крупных морщин, черные маслянистые круги под глазами. Выражение лица было тоже не лучше — потерянное, будто его отметелила при помощи табуреток и тумбочек толпа пьяных новобранцев. Довершала образ старика борода, которая отросла и превратилась в потрепанную обувную щетку, торчащую во все стороны.

Давно он настолько жалким себя не видел.

Дверь кабинета распахнулась. Дижо, на правах старого друга и родственника, вошел без стука. Он быстро осмотрел кабинет, едва заметно порадовался чему-то своему, а затем плюхнулся на стул напротив и молча предложил Старому сигарету. Начальник ремонтного отделения и до этого не отличался приветливостью и хорошими манерами, вот только сейчас Старому впервые было на это решительно плевать. Пусть хоть с петлями вышибет эту сраную дверь, если новости принесет с собой хорошие.

— Ты бросил, если я не ошибаюсь. — произнес Йест совершенно мертвым голосом.

— Ага.

— Я тоже. Тиа настояла, так что я шесть лет держался. А вот сейчас впервые хочется затянуться.

— Закуришь тут, — главный механик уже успел сунуть в рот сигарету, так что говорил он неразборчиво, держа зубы почти сомкнутыми. — Есть новости про Кэтти?