«Агент либо завербован по причине его явной симпатиям к идеям, либо находился в отчаянном состоянии», — предположила Ева.

«Первый вариант — полная чушь. Так что тут должны быть замешаны не только деньги, а что-то еще. Семья, угрозы, репутация», — объяснила Кэт и задумалась.

Тут она мысленно выходила на развилку десятка дорог. Не было в Роте ни одного человека, которого нельзя было бы на чем-то подловить. «Шестой корпус» — не институт благородных девиц, а солидная военная корпорация. Кроули мог сколько угодно иронизировать над титулом «лучшей бронированной пехоты на материке», но это было так. В плане войны они — лучшие из наемников, доступных на рынке. Обычные, скучные люди в такую специальность не идут. Эта работа для тех, кто повидал в жизни всякое дерьмо и смог сохранить думающую голову хотя бы с подобием здравого рассудка.

Они — профессиональные убийцы, которые выживали в любых, даже самых диких условиях. Они изворачивались, обманывали и обыгрывали почти всех, с кем приходилось сталкиваться. Каждый офицер здесь — закаленный ветеран с кучей таких историй, от которых кровь застынет в жилах. А значит найти предателя будет ой как не просто, если вообще возможно.

Девятый день после разгрома

Старый осмотрел рапорт внучки еще раз. Шесть листов бумаги были плотно заполнены текстом и изложением всего, через что ей прошлось пройти за те пять дней, после того как он ошибся. Максим прикрыл глаза и уперся подбородком в руки, сложенные домиком. Голова полнилась мыслями.

Кроули мертв.

Хотелось бы радоваться, но не получалось. Виной всему было то, что не он убил эту сволочь, а малышка Кэтти. Любимая и единственная внучка. Как же полковник не хотел для нее такой судьбы, но своими же собственными действиями повел ее по дороге мстителя. И вот через пятнадцать лет она смогла сделать то, что не смог он сам — отомстить. На десятилетнюю годовщину бойни в Соленгене и Браствике Старый отправил в качестве напоминания для Кроули мину в подарочной упаковке. Тогда погиб его старший сын, а жена отправилась до конца жизни на больничную койку, но вот сам ублюдок остался жив. Ну, а сейчас Кэтти его застрелила.

Вот только последствий у смерти Людоеда будет еще много. Они уже начинают происходить, если быть до конца с самим собой честным. Каждое неверное решение Максима Йеста — новый мазок в картине текущих событий. Действие вызывает противодействие, события тянутся одно за другим, и вот уже города завалены трупами.

Раз парзанцы не разбиты, а в срочном порядке эвакуировались, то агента выводить из актива они не станут. Он не тешил себя иллюзиями. Да, о Кэтти эти шавки на содержании третьего управления сломали зубы, но это не победа. Вернее, победа не в войне, а в одном маленьком региональном конфликте. Полная победа будет, когда система «Купол» выключится, и сразу за этим все оставшиеся в мире ядерные ракеты полетят в направлении Сингейского Союза. Но это будет еще неизвестно когда, а сейчас назревает куда более серьезная проблема.

Союз как-то смог взломать «Купол».

Старый сам видел вытащенный из реки вертолет, он был практически новым, как будто только выкатился из цеха. А значит что скоро у Союза появится отличный козырь для ведения куда более крупной войны. С такими технологиями и с их армейским резервом можно походя выиграть мировую войну, перекроить карту на новый лад.

Так что впереди будут смерти, смерти и ничего кроме смертей.

Старый так глубоко задумался, что даже не заметил, как за столом появилась внучка. Она просто в какой-то момент возникла в комнате на стуле и все. Без форменной одежды она выглядела непривычно, но красиво. Синяки под глазами и кровоподтеки начали постепенно рассасываться, раны и ссадины зажили практически полностью, да и цвет лица изменился на чуть более нормальный.

— Не ждал тебя сегодня, — проговорил дед и улыбнулся.

— Да, — Кэтти улыбнулась в ответ, — Марта дала мне час свободного времени.

— Как ты умудрилась ее уболтать?

— Ты учил меня, что нужно уметь договариваться, забыл?

— Помню. И о чем ты пришла договариваться со мной?

Внучка взглянула грустно и положила на стол небольшой сложенный втрое лист белой бумаги.

— Держи, — произнесла она и пододвинула документ чуть дальше.

— Что это? — спокойно спросил полковник и нацепил очки для чтения.

— Рапорт об увольнении с действительной службы, — спокойно произнесла Кэт. Внутренни она была готова ко всему, к скандалу, к холодному согласию. Но вместо этого дед просто посмотрел ей в глаза и спросил:

— Уверена?

— Уверена.

— Я тоже так думал, когда уходил. Три раза возвращался.

— Ты не говорил.

— Конечно не говорил. Еще я буду отчитываться всяким капитанам, — Старый хмыкнул и на мгновение напомнил Киске выражением лица отца.

— Не знаю, дед. Я все точно решила. Слишком много народа из-за меня умерло, и я так не могу. Пока точно.

Полковник замолчал. Он смотрел на девушку и не мог понять, что чувствует, то ли радость, то ли сожаление. Кэт точно будет жива, но вместе с этим у него теперь не будет опытного боевого офицера. Возникало противоречие между Йестм солдатом и Йестом семьянином.

Любящий дед в нем победил, Максим вытащил ручку и быстро подмахнул рапорт.

— Чем будешь заниматься?

— Не знаю. Может быть открою свое ЧВК. Я давно об этом думала, только повода не было. Буду охранять каких-нибудь толстосумов, может кинозвезд. Ну или отхвачу пару контрактов на конвоирование судов. Говорят, что в Треугольнике не спокойно

— В треугольнике всегда неспокойно. Горячие люди, много дешевых наркотиков и религиозные распри. Ты далеко пойдешь с такими планами.

— Да это так — фантазии. У меня даже сержанта нет. Я хотела Кнопку сманить, а она...

Повисло тяжелое молчание.

— Гевина забирай, — подсказал дед.

— С чего вдруг?

— Парнишке крепко досталось. Тонкостей я не знаю, но Ведьма ему половину требухи поменяла. Инвалидность, так что нормативы по физо для разведки он теперь точно не потянет.

Кэт погрустнела еще сильнее. Парнишка ей, что греха таить, понравился. Жаль его.

— Хорошо, — кивнула теперь уже бывший капитан, — думаю, что он будет не против такого варианта.

— Определенно.

Маркуса разбудили звуки капель, бьющие по карнизу. Вообще, он никогда не страдал от чуткости сна и мог заснуть при любом шуме. Но вот сейчас стук капель по железу напоминал барабанный бой, и спать дальше было невозможно. Капитан попытался открыть глаза, но тут же столкнулся с первой трудностью — правый глаз был заклеен и не размыкался. В левом же словно был насыпан песок. На руке обнаружилась тугая повязка после капельницы. Он осторожно приподнялся на локтях и осмотрелся. В неярком свете с улицы обстановка казалась серой и безжизненной, словно в шоуруме мебельного магазина. Все здесь было обычным и типовым: квадратная тумбочка из спрессованных опилок, такой же стол и маленький складной стул. В дальнем углу торчала, почти у самого входа в палату стояла небольшая ширма из ткани и металла. Единственным предметом, выбивающимся из общего стиля, была широкая кровать с высокими складными бортиками.

«Ты в больнице», — услужливо подсказала память.

Плохо слушающимися пальцами капитан нащупал на прикроватной тумбе выключатель и включил свет. Небольшой торшер вспыхнул мягким желтым светом, и палата стала поприветливее. Маркус сел и прислушался к собственным неясным ощущениям. Тело было невероятно легким, словно за несколько дней из него пропали добрые десять кило веса, но вот в голове была настоящая каша. Да еще и эта чертова повязка на глазу мешала что-либо нормально рассмотреть. Босые ноги коснулись холодного пола, искать тапочки не хотелось, так что Маркус протопал за ширму босой. Там оказалось то, что он и искал — раковина и зеркало с подсветкой.

Щелчок и вот уже в зеркале видна его несчастная рожа.