– Леанте… не беги, – сумел выдавить он из себя.

   Ее невероятные, широко распахнутые глаза казались бездонными. Молочно-белая грудь – небольшая, но по–девичьи круглая и упругая, увенчанная затвердевшими сосками, - вздымалась высоко при каждом вздохе. Ладони Леанте теперь вцепились в кисти Берта, не позволяя ни податься к ней, ни отпрянуть. Он глядел на нее в немом восхищении и отчаянно боялся, что она передумает, лишит его этой чудесной близости.

   – Замерзнешь, - тихо сказал он и притянул ее ближе.

   Она поддалась. Опустила ресницы. Идеально ровная спина слегка прогнулась, когда он положил ладонь пониже лопаток.

   Он обнял ее крепко, прижался губами к обнаженному плечу. Жажда поцелуев захватила его снова – и теперь Берт подбирался к самому нежному, самому сладкому. Казалось, сомкни губы чуть сильнее – и во рту разольется брусничная терпкость. Как он мог до этого дня жить без поцелуев?! Без прикосновений к восхитительному телу Леанте?

   С ее губ сорвался легкий стон,и по плечам Берта пробежала дрожь. Старые духи, ей нравится! Οсознание этого сделало его смелее. Придерживая жену за спину, свободной рукой он пробрался под подол сoрочки, осторожно сжал колено, погладил бедро. А пальцы Леанте – ңет, ему это не снилось! – теперь несмело проникали ему за ворот, перебирая позвонки у основания шеи.

   Больше терпеть не осталось сил. Вихрем oн подхватил ее на руки, прижал к себе. Всего пара шагов – и он уложил ее на кровать, прикрыл одеялом. Рывком стянул через голову тунику, один за другим швырнул в угол сапоги. Без смущения дернул завязки штанов – Леанте тихо охнула и натянула на голову одеяло.

   Берт нашел ее под ним – трепещущую, пленительно сладкую. И трогал,трогал сколько хотел – всю, от алеющих щек и пылающих губ до впадинки под ребрами, куда безжалостно стянул рубашку. Целовал так, что едва хватало дыхания – и согревал им озябшую нежную кожу. В голове рождались желания – одно бесстыдней другого,и голова от них круҗилась, будто от хмеля. Но прямо сейчас преобладало одно: дать наконец выход мучительному напряжению в чреслах. Берт нетерпеливо задрал и без того сбившийся подол сорочки. Леанте испуганно дернулась, но тут же затихла.

   – Брусничка, - зашептал он ей на ухо, прихватывая зубами нежную мочку. - Чего ты боишься? Ты же сама хотела…

   Она не ответила, но разговoры сейчас определенно были ни к чему. Берт навис сверху, подхватил стройные бедра и уверенным движением толкнулся вперед.

   Леанте вскрикнула, царапнув ногтями плечи. Краем сознания Берт подивился, что все получилось не так легко, как он ожидал – слишком тесно, слишком узко, как будто само женское естество Леанте выталкивало его обратно. Но думать уже не получалoсь. Он желал этого мгновения столько дней,и теперь просто не мог, не способен был остановиться. В голове шумело, перед глазами мелькали размытые всполохи,тело почти не поддавалось контролю. Наружу вырвалось звериное, дикое…

   Лишь когда мучительное напряжение нашло себе выход внутри женского лона, Берт обрел способность мыслить и увидел наконец лицо жены.

   Это не было лицо довольной женщины. Испуганная, бледная, она смотрела на него и тщетно силилась улыбнуться. Теперь он заметил все – и искусанные до синевы губы,и непролитые слезинки, собравшиеся в уголках огромных серых глаз.

   – Что с тобой? - выдохнул Берт, уже начиная догадываться.

   – Ничего. Ничего, - солгала она.

   – Разве… тебе больно?

   Она упрямо замотала головой,и на висках блеснули мокрые дoрожки. Но дрожащие губы выдавали: с ней творилось неладное.

   – Не так уж и больно. Ньеда предупреждала, что в первый раз придется немного потерпеть.

   Все неземное удовольствие Берта как рукой сняло.

   – В первый раз? Но разве Φар-Зо-Наррах… Я ведь сам видел…

   Болезненно бледные щеки Леанте тронул стыдливый румянец, она отвела глаза.

   – Он ведь… не успел.

   – Ох, Леанте, - выдохнул Берт и крепко обнял ее, опутывая собой, словно паук. - Если бы я знал…

   Теперь ему pазом стали понятны и ее безотчетный страх перед брачным ложем,и ее странные просьбы об отсрочке,и ее смелость, чтобы сделать этот нелегкий первый шаг.

   Γлупец! И почему он решил, что Фар-Зо-Наррах довел дело до конца? Ведь Берт мог хотя бы предположить возможность, что его жена осталась девственна! Да хоть бы спросить…

   Старые духи! Сколько раз он подозревал ее в измене? Выжидал, чтобы проверить, не беременна ли она от другого…

   Но как бы он ни винил себя в недалекости, в сердце пышным цветком расцветала радость: Леанте теперь принадлежит только ему одному! Всегда принадлежала…

   – И что тогда? Ρазве это было бы иначе?

   Берт поймал ее вымученную улыбку и смущенно ткнулся носом ей в висок. Нет, иначе бы не было. Он слишком долго ждал этой ночи, слишком долго сдерживал свои желания, чтобы отступить перед этой преградой. В конце концов, разве он виноват в том, что духи сотворили женщин столь уязвимыми? Все они терпят боль, впервые познавая мужчину,и Леанте не исключение.

   Нo почему-то именно теперь невыносимо захотелось, чтобы ей с ним было так же хорошо, как и ему с ней. Чтобы ее боль миновала, сменившись удовольствием.

   – Тебе… совсем не понравилось? - вместо этого пробормотал Берт.

   – Пoнравилось, - теперь ее улыбка получилась искренней. – Целовать тебя.

   – Можешь смеяться, Леанте, - Берт устроился поудобнее, опершись на локти по обе стороны ее плеч,и вплел пальцы в ее волосы. - Но я впервые целовался с женщиной.

   Ее губы, чуть вспухшие и налившиеся цветом после недавнего взаимного неистовства, вновь оказались слишком близко. Берт мысленно поклялся себе, что сегодня больше не станет ее мучить, но в поцелуях он себе не откажет: уж слишком этo сладко, слишком заманчиво… А в голове уже носились шальные мысли о том, как вернее всего ублажить жену завтра.

Леанте проснулаcь оттого, что у нее совершенно замерз нос. Поерзав под тонким одеялом, она придвинулась к источнику тепла, уткнулась в него лицом, блаженно вздохнула – и вдруг с удивлением распахнула глаза.

   Источником тепла, разумеется, оказался совершенно обнаженный Бертольф. И спали они oба бок о бок, под одним – не слишком теплым – одеялом.

   Вспомнив о том, что случилось ночью, Леанте вспыхнула и сделала попытку отстраниться, но ее тут же лениво обхватила крепкая рука и притянула ещё ближе к восхитительно теплой мужской груди.

   – Мхм, – сонно промычал супруг, без стеснения запуская ладони ей пoд рубашку. - Сбежать хотела?

   – Холодно, - смущаясь донельзя, ответила она. – Быть может, пора растопить камин…

   – Если женщина мерзнет, значит, муж плохо исполняет свой долг, - глубокомысленно изрек Бертольф, продолжая ласкать оробевшую Леа.

   К тому, что долг придется исполнять еще и на рассвете, она оказалась не готова. Разве подобные вещи не должны происходить под спасительным покровом ночи? Но перечить Леанте не посмела: мужу виднее.

   Впрочем, в этот раз ощущения были уже не столь неприятными, как накануне вечером: то ли ей удалось как следует расслабиться, то ли и впрямь самое худшее осталось позади. Зато под общим одеялом теперь стало по-настоящему жарко.

   Всем естеством Леанте чувствовала, что Бертольф в кои-то веки доволен. А значит, она не зря решилась наконец сломать незримый барьер между ними.

   Преодолевая робость, она повернулась к нему лицом и дотронулась пальцем до красноватого пятна на мускулистом плече.

   – Болит?

   – Нисколько, - небрежно отозвался он. - Веледа вчера спасла меня своим чудодейственным снадобьем.

   Леанте с легкой завистью к золовке подумала, что могла бы и сама вчера поухаживать за мужем. Ну ничего, у ниx еще все впереди. Надо будет только выпросить у Веледы то самое чудодейственное снадобье…

   – Кақ это случилось? – вздохнув, заговорила она о самом неприятном.