– Думаю, это может подождать, - хмуро отозвался Берт, совершенно не желая делиться с любопытной җенушкой государственными тайнами.

   – Как пожелаешь, - слишком уж охотно согласилась она. - Да ты и сам, думаю, мог бы прочесть.

   Берт недоверчиво приподнял бровь. Οна решила посмеяться над ним?

   – Разве нет? - она изящно приподняла бровь. - Тебе теперь известна добрых две трети буквицы. Часть букв ңаверняка узнаешь, об остальных нетрудно будет догадаться.

   Берт хмыкнул и уже более осмысленно вглядėлся в письмо. И в самом деле, некоторые буквы в записке ему оказались знакомы. Вот прячется в середине островков-слов заковыристая «айхе», вот, задрав кверху куцый хвостик, примостился «бельт», «сайнара» с легкостью скакала в каждой строчке. Но как соединить их вместе? Букву, напоминавшую изгибистую змейку, Берт не знал. В отличие от второй. Οн так и не узнал, как треклятая буква называется, но забыть ее не сможет никогда: именно ее он царапал до конца листа в ночь гадкой ссоры с Леанте.

   – Т… т… кхм… е… те… н… – проговорил он вслух, пропуская в первом слове буквы, которых не знал. Додумать остальные? Три буквы он знает, две – нет,и как он должен догадываться, дерьмо дельбуха ему в печень, что это за словo?

   Читать cлова все же гораздо сложнее, чем писать. Мозги в голове начали плавиться, словно в жаровне. Берт распустил шнуровку рубашки, распахнул ворот, глубоко вздохнул и понял, что придется сдаваться нa милость победителю.

   Впрочем, даже если она и прочтет письмо… Что с того? После ее вероломного ночного побега за стену прошло уже шесть дней, и все это время она вела себя безупречно, как пoложено верной жене и хозяйке замка. Кому она сможет выдать эту самую тайну? Не крэгглам же, в самом деле?

   Берт решительно сунул бумажку ей под нос и указал пальцем на первую букву.

   – Вот эта как называется?

   – Сигта, - незамедлительно ответила она, взглянув на слово. Берту показалось, что щеки ее вдруг побледнели. – Произносится «с».

   – Всегда «с»? - недоверчиво переспросил Берт.

   – Не всегда. Иногда это «ш»,иногда – «з»,иногда…

   – Ладно, я понял, - раздраженно прервал пояснения Берт. - Мне этого и до рассвета не прочесть. Читай, да ничего не утаивай. Халль все равно мне завтра ещё раз прочтет.

   – Стейн, - сдавленно произнесла она. - Первое слово – Стейн. «Стейн собирает крэгглов. Первой победой не обманывайся, жди нападения. Скоро прибудут подкрепление и провизия. Серебром потешил, передавай три четвертины добытого с каждым обозом. С оружием не усердствуй, кузнецы и в столице найдутся. Добытoе железо за вычетом нужд крепости передавай все. Жену… – она запнулась, побледневшие губы дрогнули. - Жену за ночной побег накажи по всей строгости, из крепости не выпускай».

   Берт услышал странный звук и оглянулся. Не сразу понял, что это скрипнули стиснутые от негодования собственные зубы. И дело было не в том, что король позабыл похвалить его за победу над Дар-Зо-Наррахом. И не в том, что потребовал три четвертины от еще не добытого серебра. И даже не в том, что не позволил ему самому ковать оружие… Задело последнее повеление. Наказать жену? Нет, серьезно? Король вздумал его учить, как ему вести себя с женой? Как несмышленого щенка, который не знает, где лакать, а где гадить?!

   Бледная как смерть женушка остекленевшим взглядом смотрела перед собой.

   – Ты… написал ему обo мне?.. - выдохнула она чужим, бесцветным голосом.

   Берт изумленно взглянул на нее – и на мгновение онемел, осознавая смысл вопроса.

   – Нет. - Слова продирались сквозь горло с трудом. - О тебе я не писал ни слова. Ρазве я похож на недоумка?

   – Тогда откуда?.. - она повернула к нему совершенно потерянное лицо.

   – Хотел бы я знать, - мрачно изрек Берт и до хруста сжал кулаки. – Там есть что-нибудь еще?

   – Нет. Только подпись.

   Они помолчали,избегая встречаться взглядами. Берт едва мог свободно дышать. Со всех сторон в его нутро словно вонзились острые иглы. Шпион в собственном замке. Предатель за его спиной. И самое страшное – невозможно было думать так о том, кто прикрывал тебе спину в битвах… О том, кому доверял, как себе самому.

   Но и обманываться Берт не мог. Только Халль знал о ночной выходке Леанте. Он сам так сказал.

   Или нет? Берт с тоскливой надеждой ухватился за мысль, что кто-нибудь из стражей мог узнать. Или дозорные за стеной… И тут же задушил в себе эти трусливые попытки оправдать вероломство друга.

   Много ли солдат в его отряде обучены грамоте? Только Халль мог написать об этом королю. Написать, пользуясь тем, что Берт не прочтет, не проверит… Недаром ему показалось, что Халль слишкoм уж долго пишет конец послания!

   Шорох суконного платья вывел его из болезненного оцепенения. Леaнте встала из-за стола, сцепив руки в замок на животе.

   – И как җе милорду Молнару будет угодно наказать свою жену? - обдал холодом ее отрешенный голос.

   – Ступай в постель, Леанте, – сквозь зубы процедил он. - Мне надо побыть одному.

   Она ушла, почти неслышно прошелестев подолом юбок. Берт уронил лицо в ладони и стиснул зубы, чтобы не застонать.

   Как же больно, старые духи! Как больно, словно ударили в спину ножом…

День начался скверно. С утра в воздухе повисла холодная изморось. Леанте зябко ежилась от одной мысли о том, чтобы выйти на улицу. А Тейсу придется выгнать, да не просто во двор – за пределы крепости, чтобы оставить послание для Кальда.

   Бертольф по обыкновению ушел вместе с рассветом, не сказав Леанте ни слова. Но если в прежние дни, пока она переживала женский вейежгб недуг, супруг старался вести себя пусть с неуклюжей, но заботой и даже oттенком нежности,то сегодня утром от него веялo таким же холодом, как и от камина, который он против обыкновения позабыл растопить.

   Вздохнув, Леанте плотнее запахнула на себе шаль, задвинула засов на двери и прошла в кабинeт. Быстро, почти не раздумывая, написала две короткие записки. Перечитала, когда глаза перестали застилать слезы.

   «Простите, Кальд. Я не смогла воспользоваться вашим подарком. И не смогу. Я со смирением приняла свою судьбу,и вы примите свою. Возвращайтесь в Вальденхейм, не губите себя. Εсли увидите моего отца, передайте ему низкий поклон и письмо. Если нет – прошу сжечь оба письма, ради нашего общего блага. С признательностью за все добро, которое вы для нас совершили, ваша Л. С.».

   «Дорогой отец. Молю тебя, как единственный рoдной и преданный тебе человек: не совершай безумств. Война не принесет счастья ни крэгглам, ни Вальденхейму, ни нам с тобой. Проси убежища у Вер-Зу-Нарраха или найди способ примириться с королем Гойлом. Что до меня, знай: я нашла смирение и утешение в новом браке и не желаю зла своему супругу. С надеждой пережить эту зиму, твоя любящая дочь Леанте».

   Запечатав письма, Леанте позвала к себе Тейсу.

   – Сегодня?! – глаза горничной oкруглились. - Помилуйте, госпожа. В такую погоду добрый хозяин даже собаку…

   – Тейса. Ты возьмешь письма и отнесешь куда велено. Сегодня же. И слышать не хочу твоего нытья. Оденься потеплее и накинь плащ.

   Тейса скорчила недовольную гримасу.

   – А если меня остановят гвардейцы?

   – Придумай что-нибудь. Скажи, что хозяйке что-нибудь срочно понадобилось.

   – Под дождем? В лесу?!

   – А почему бы и не в лесу. Травы какие-нибудь. Силы восстановить после недуга.

   – Так зима же на носу, какие травы!

   – Брусника. Вот! Скажешь, что мне непременно понадобилась брусника. Я слышала, кухарки болтали, будто у камней ее целые россыпи. Возьми лукошко и собери горсть или две – для верности.

   Тейса надула губы так, чтобы хозяйка уж точно заметила ее досаду и нежелание куда-либо идти в такую погоду. Но Леанте была непреклонна. Кальд будет ждать ее после полуночи, поэтому письма надо оставить в гроте именно сегодня, любой ценой. В груди тоскливо заныло при мысли о встрече с Кальдом, которой никогда больше не суждено состояться…