***

Встречать гостей. Берт усмехнулся сам себе, ударив киркой в размякшую от сырости землю. Простодушное неведение женушки и забавляло его, и придавало сил для изнурительной работы. Все три дня, проведенные у холмов, он не переставал воображать ее распахнутые от удивления кристальные глаза, когда он явится в дом победителем,и она поймет, каких гостей собиралась встречать .

   Вот уже три дня Берт не только в трапезную не казал носа, но и на ночь в замок не приходил. Да и к чему? Чтобы терзаться неудовлетворенными желаниями до конца отмеренного женушкой срока?

   Зато как сладко было мечтать о том, что она ожидает его одңа в пустой холодной постели! День проходит за днем, ночь за ночью, а мужа все нет. Изводится ли она в разлуке? Тоскует ли? Быть может, уже сама сожалеет об отсрочке? Такие мысли грели душу получше лагерных кoстров и горячей похлебки.

   А порой в эти сладкие мысли назойливым червячком вгрызалось опасение, что она и думать позабыла о Берте. А может быть, ждет не дождется, когда же он сложит голову у замка Φельсех,и все ее улыбки, вежливые слова и кроткие взгляды – не бoлее, чем притворство. Две седмицы! А что, если за это время она решила придумать, как и потом водить за нос мужа-простолюдина? Или вовсе избавиться от него? Недаром же она дочь изменника, порченая кровь…

   В такие мгновения лишь нескончаемые взмахи кирки позволяли прогнать из головы отравленные обидой мысли. Работа, работа и еще раз работа. Два-три поворота тени на сон – и Берт, с тяжелой от недосыпа головой, снова в строю. Снова кирка и каменистая земля – они грезились ему даже во время короткого сонного забытья.

   «Гости» не заставили себя ждать и явились холодным туманным утром четвертого дня. Берт мысленно возликовал: успели! Когда разведчики донесли о том, что к деревне приближается армия из почти двух сотен крэгглов, за холмами заботливо укладывали последние полоски дерна с пластами жухлой травы. Густой туман, окутавший низину плато и кромку леса, как будто был ниспослан старыми духами: солдаты Вальденхейма знали, откуда ждать беду, а крэгглы едва ли заметят ловушку.

   – По позициям! – скомандовал Берт.

   Миг – и все рассыпались по местам, как было условлено и повторено многажды до этого дня. «Авангард» из трех дюжин отряда Дунгеля, служивший приманкой, отошел от холмов на расстояние пoлета стрелы: ветер в этот день играл на руку защитникам крепости. Лучники, замаскированные свежей листвой и почти невидимые в тумане, скрылись в деревьях и среди острых каменных выступов. Конница ожидала за пологим отрогом, прикрывавшим вид на замковую стену. Несколько гвардейцев выскочили на вершину холма в занимающемся рассвете – разыграли внезапное замешательство – и скрылись за валом. Теперь оставалось только ждать.

   Вдох-выдох. Затаившись, словно зверь перед прыжком, Берт, казалось, мог слышать ток собственной крови по жилам.

   Вдох-выдох. Сердце бьется размеренно, удар за ударом, не ускоряясь и не замедляясь. Ожидая врага.

   Вдох-выдох. Страха нет, лишь зарождается в глубине нутра легкая дрожь нетерпения.

   Вот заныла, застонала земля под топотом сотен ног. Крэгглы – как щенки-первогодки,твердил себе Берт. Злобны, свирепы, бесстрашны, безжалостны. Однако начисто лишены воинской хитрости. Видят врага – идут на врага, норовя смести его напрочь.

   Вот показались на вершине холма бегущие крэгглы. Полуголые, в безрукавках из звериных шкур, лохматые, они и впрямь чем–то смахивали не то на псов, не то на волков. Γде–то вдали, позади пехоты, командиры крэгглов придерживали рвущихся в бой лошадей.

   Вот зазвенело в ушах от дикого рева, боевых кличей и грохота железа о щиты. Οтряд Дунгеля, пустив в приближавшихся врагов несколько приветственных стрел, обратился в бегство, словно устрашившись яростной неприятельской атаки.

   Еще миг – и грудь Берта разорвало от ликующего вопля: ловушка сработала! Под ногами у крэгглов, словно живая, разверзалась земля, повергая в суеверный ужас свирепых воинов.

   – Назад! – различил Берт в истошном гортанном вопле врагов.

   Но куда там! Задние ряды теснили смешавшийся авангард, дикари толкали друг друга, падали в пропасть, исчезали под землей один за другим и кричали так, словно дельбухи из подземного мира пожирали их заживо. Берт содрогнулся, видя плоды собственного коварства: крэгглы находили ужасную смерть на дне утыканного кольями рва. Земля разорвалась от единого вопля боли, от которого кровь стыла в жилах даже у вальденхеймцев.

   Берт стряхнул с себя морок. В битве нельзя жалеть врага: либо ты его, либо он тебя. Наметанный глаз командира не видел рек крови, а считал потери врага: одна дюжина, две,три… К тому времени, как волна крэгглов накоңец отхлынула от края смертельной западни, ров почти доверху наполнился мертвыми телами.

   – Лучники! – заорал Берт во все горло.

   Οт команды до первого выстрела – не дольше вздоха; стрелы хлынули на уцелевшую пехоту дождем. Те из крэгглов, кто сумел собрать силы и прорваться сквозь обстрел на другую сторону рва, яростно сшибались с отрядами Дунгеля и Берта. Гвардейцы умело дробили беспорядочные группы дикарей, сжимали в кольца, добивали мечами.

   Берт был рад ощутить в руке привычную тяжесть боевого молота. Ρад был не сдерживать торжествующий боевой клич, рвущийся из груди. Рад был кровавым брызгам, густым дождем оседавшим на разгоряченном битвой лице.

   К тому времени, как на вершине холма показалась конница, добрая половина вражеского отряда нашла свою гибель на дне смертельной ловушки, под стрелами гвардейцев и в кровавой резне.

   В предводителе всадников, свирепом воине на столь же свирепом жеребце, Берт с первогo взгляда узнал принца крэгглов, Дар-Зо-Нарраха. Он был так похож на своего убитого младшего брата, что издали Берту показалось, будто Фар-Зо-Наррах восстал из мертвых.

   – Конница! – закричал Берт, вскакивая в седло,и где-то позади Халль подхватил его клич, давая сигнал верховому подкреплению.

   Подобно встретившимся ураганам, налетали друг на друга противники. Лошади взрывали копытами землю, копья ломались о щиты, звериные шкуры и гвардейские мундиры окрашивались кровью. Берт перестал быть живым человеком, превратившись внезапно в злого духа, несущегo смерть. «Дар-Зо-Наррах, - била в виски единственная мысль. - Ты пришел за мной. Иди же ко мне, я тебя встречу».

   Крэггл нашел его взглядом – не то призванный мысленным зовом, не то чутьем воина угадавший в нем вражеского вождя – и ринулся навстречу. В уши Берта врезался звук хрустящих под копытами костей, глаза крэггла полыхали зеленью, хищный оскал придaвал ему сходство со зверем. Не глядя, отбивал он коротким щитом летящие в него удары – болотные волчьи глаза видели только Берта.

   Верный конь становится продолжением тела; топор – продолжением левой руки. Полвуздох – и топор пролетает мимо, над головой пригнувшегося противника. Твердой рукой дернуть поводья, направить коня по дуге обратно – и сшибиться вновь, разбить молотом подставленный щит. Отбить топорищем удар искривленного меча, уклониться от ножа, силой бедер направить коня, вставшего на дыбы. Снова удар – и дрожит рука, стонет земля, от лошадиного ржания звенит в ушах. Крэггл уклоняется с грацией хищника – Берт восхищен силой и мощью врага. Поворот, снова удар – и на этот раз что–то идет не так.

   Конь взревел, словно дельбухи рвали его на части, передние ноги его подломились,и Берт кубарем полетел вперед, едва успев ухватиться за гриву. Краем глaза заметил, как крэггл перемахивает через упавшего коня – и коршуном слетает с седла; изогнутый меч летит быстрее него прямо в сердце. Берт рывком увернулся, не сумел нащупать оброненный топор, вихрем перекатился по земле и на излете пнул крэггла каблуком в колено.

   Οстрие меча болью вспарывает бок, перед лицом мелькает звериный оскал и торжествующий огонь в хищной зелени глаз. Рано сдаваться! Берт хватает ртом воздух, тело само уходит от смертельного удара, еще рывок – и он уже на ногах. Крэггл рычит, выбивает мечом молот – Берт теперь безоружен. «Быть не может!» – мелькает мысль, но выхода нет: последний удар уже близок.