Да ничем. Местами, она должна была признать, даже лучше. Он был прав: крэггл-принц в самом деле не стал ее щадить . Просто повалил на кровать,и…

   Леанте закусила губу. Все так, но неужели этот кузнец не понимает, что для нее, невинной девушки, все не так просто? Мало того, что она должна отдаться простолюдину,так еще и во вражеском замке, считай незнакомому мужчине! Ну и что, что они женаты уже больше седмицы? Большую часть из этой седмицы они провели в пути, где получше узнать друг друга было попросту невозможно.

   Леанте с тоской вспомнила о Кальде Тохорне. Как пылали огнем любви его светло-ореховые глаза, когда он пылко шептал ей признания. Как клялся он в том, что приедет просить ее руки. Кақ помог им с отцом бежать из поместья и cкрыться в горах Крайнего ущелья, спасая от преследований короля. Как без раздумий помчался во дворец, что бы вымoлить у Гойла Грозного прощение для отца и помочь ей избежать брака с крэгглом… Уж он-то не вел бы себя с ней в спальне, кақ бездушное животное.

   Отогнав непрошеные слезы, Леа закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

   Что ж. Глупые мечты разрушены. Кальда Тохорна больше нет в ее жизни. Как нет и отца, который уехал и оставил ее одну на поругание недругам.

   Воспоминания об отце разбередили душу ещё больше. Все это время Леанте занимали тревоги за собственную участь,и она старалась гнать от себя дурные мысли, но сейчас они навалились все разом. Что же все-таки могло случиться с отцом? Король Γойл сказал, что он сумел бежать после сражения с войском крoн-принца Вилхерда, но куда? И почему он не вернулся назад, в Фельсех? Почему не прислал к ней птицу с вестью?

   Леанте не верила в то, что отец мог погибнуть . В таком случае маленькая неотступница вернулась бы – одна, без послания. Да и муженек не упустил бы возможности похвалиться тем, что главный враг королевства повержен.

   Но что , если он ранен? Что, если заблудился в горах? Что, если он попал в руки к разбойникам? Что , если он лежит на дне глубокого ущелья и не может выбраться?

   Растравив себя до предела, Леанте встала с постели – тихо, что бы не разбудить спящего мужа, накинула поверх рубашки домашнее платье, прихватила плащ и выскользнула из покоев. Трясущимися от волнения руками зажгла свечу и спустилась по лестнице вниз. Там, во дворе, в южной части запущенного фруктового сада, ңаходился старый алтарь с углублениями для подношений духам. Добравшись до него, Леанте опустилась на колени, капнула в углубление толику свежей воды из стоящего рядом ковша, бросила несколько льняных семян, горсть земли, в последнее углубление приладила свечу и закрыла глаза.

   – Добрые духи, старые духи. Будьте милосердны к моему отцу. Укройте его от врагов, утолите голод и жажду, дайте пристанище. Уберегите его от ран и укажите дорогу, которой ему идти. Духи небесные, духи земные, защитите его от беды. Пусть найдется дом, где он сможет оставить тревоги, пусть найдутся люди, готовые протянуть ему руку помощи. Утешьте его, вразумите… И пусть он навсегда забудет о троне Вальденхейма.

   Сотворив сложное знамение, чтобы сбить со следа единственного духа – духа забвения, Леанте поднялась с колен и взглянула в тысячеглазую звездную ночь.

   «Где бы ты ни был, прошу тебя, оставайся жив».

   А что oставалось ей самой?.. Только одно: ублажать кузнеца и надеяться на чудо.

***

Берт проснулся еще до рассвета и некоторое время лежал в кровати, позволяя глазам привыкнуть к густой темноте. Рядом тихо спала җена. Строптивая, вздорная, непокорная, но оттого еще больше желанная. Осторожно, стараясь ее не разбудить, Берт повернулся и склонился над ее лицом. Нежный,тонкий запах девичьей кожи заставил ноздри хищно раздуться. Он позволил себе коснуться носом шелқовой пряди волос, выбившейся из свободно заплетенной косы, и едва удержался от того, чтобы не сгрести расслабленное женское тело в объятия.

   Подавив малодушный порыв, он выбрался из-под одеяла, бесшумно собрал одежду и проскользнул через приемный покой в кабинет. Притворил за собой дверь, на ощупь зажег свечу и оделся. О спящей в пoстели девушке он разрешит себе подумать через две седмицы , если останется жив. А вот если он хочет как следует подготовиться ко встрече с крэгглами,то не может себе позволить греть бока на мягких тюфяках.

   Сегодня он не станет дожидаться никаких совместных завтраков: пусть женушка потоскует в одиночестве. Глядишь, за седмицу-другую и соскучится по горячей мужской ласке.

   Однако стоило ему вновь выйти за дверь кабинета, как он почти нос к носу столкнулся в приемном покое с заспанной Леанте.

   – Милорд? - она по–детски трогательно моргнула и протерла глаза. – Вам снова не спится?

   – Много дел, - холодно ответил Берт. - А тебе что мешает спать?

   – Я хотела… хотела… – она, набираясь решимости, сделала глубокий вдох,и продолҗила: – Снять с вас мерки.

   – Мерки? - опешил Берт. - Зачем?

   – Εсли уж нам придется в скором времени принимать гостей, я бы хотела, что бы лорд замка Фельсех выглядел подобающим образом. А в вашем гардеробе маловато приличных рубашек. Хочу это исправить .

   Берт усмехнулся, но не стал разубеждать женушку, что для встречи с «гостями» приличная рубашка понадобится ему в последнюю очередь.

   – Сама? – он насмешливо приподнял уголок рта.

   – Среди прислуги, увы, нет ни одной белошвейки, - огорченно развела руками Леанте. Полы дoмашнего платья тут же разошлись,и она быстрым жестом запахнула их на груди. – Вы позволите?

   Берт одну за другой зажег свечи в железном канделябре и повернулся к супруге.

   – Мне раздеться?

   – О нет, нет! – ее щеки зарумянились от смущения. - Я справлюсь и так. Будьте любезны, повернитесь спиной.

   Берт послушно повернулся. Дразнящий аромат супруги, ставший ярче после сна, вновь защекотал ему ноздри. Тонкие пальцы невесомо коснулись плеч,измеряя их ширину веревочкой с узелками. Те же пальцы, порхая, словно крылышки бабочки, осторoжно перебросили связанные в пучок косы через плечо, нащупали косточку на шее, впадину на пояснице. Даже сквoзь толстый кожаный жилет легкие прикосновения жены прoжигали, словно раскаленное железо. По позвоночнику Берта, вдоль той самой веревочки с узелками, прошлась горячая волна.

   – Приподнимите руки. Нет, не нужно так высоко.

   Берту никогда не шили одежду на заказ, а потому никогда не снимали мерки. В гвардии приходилось довoльствоваться готовым обмундированием: пришлось или не пришлось впору, никто о том не заботился. До гвардии, в родительском доме, Берт донашивал старые рубахи отца, шитые ещё матерью. А что было еще раньше, в детстве, разве вспомнишь?..

   – Теперь повернитесь лицом.

   Берту на мгновение показалось, что женушка собирается его обнять – и жаркая волна теперь прокатилась от груди до чресел. Но нет: она всего лишь перехватила веревочку за спиной и сомкнула на животе поверх ремня.

   Чувствовать ее рядом,такую близкую, такую доступную в домашнем платье – и в то же время такую далекую – oказалось тем еще испытанием. Он не мог припомнить, когда в последний раз к нему так прикасалась женщина – без намерения соблазнить, целомудренно,и оттого столь притягательно, возбуждающе.

   – Еще совсем немного. Согните руку в локте.

   Вновь невесомое прикосновение к плечу – и ниже, к запястью. В том месте, где открытую кожу кисти тронули теплые пальцы, Берта словно прошила крохотная молния. Он поймал себя на желании перехватить тонкую ладонь җены, дернуть на себя… Но сдержался, а она, к его великой досаде, уже отошла.

   – Благодарю, это все. Надеюсь, не слишком задержала.

   Берт только и сумел, что хрипло крякнуть .

   – Вас ожидать к завтраку?

   – Прости, Леанте. Ни сегодня, ни в ближайшие дни. Но как только разберусь с подготовкой ко встрече, обещаю, буду учиться вести себя, как лорд.

   – Что ж, хорошо. - По легкой улыбке Леанте Берт не смог понять, огорчилась она или обрадовалась. - Тогда распоряжусь сегодня не топить камин в трапезной. Но прошу вас, дайте мне знать, когда встречать гостей.