– Дело тут не в теле, а в алиби, – заявил Горчаков, словно специально для Кати. – В новостях было об очередном нападении на девушку в янтарном ожерелье. Так вот, Олег в это время находился в клубе, и я могу это подтвердить. Так что подозрения отпадают.

Видимо, как одежды стриптизерш.

«Рада за вас». Катя чуть не сказала это вслух. Все-таки не только ее беспокоит эта третья жертва. Уже прогресс.

– Не исключено, что кто-то пытается подставить Олега, – предположила Валерия. – Пока он был в СИЗО, нападения прекратились, а теперь вот опять.

– Или это действительно маньяк, одержимый страстью к янтарю и девушкам. Он не выходил на охоту, пока была возможность повесить свои подвиги на другого. А теперь у него руки развязаны, – выдала версию Марта.

– А может быть, на стриптизе смотришь куда угодно, только не на своего соседа по столику? И не контролируешь постоянно – здесь он или отлучился на часок? – это Катя добавила свою ложку дегтя.

Когда тебя приглашают в ресторан и грубо срывают розовые очки, мир уже не кажется белым и пушистым. Эти типы столько ее дурачили, что она поверит им, лишь когда весь персонал стриптиз-клуба пройдет через детектор лжи.

– Катенька, вы все еще считаете меня злодеем? – притворно удивился Черкасский. – А Лешку – распутником, который не в состоянии оторвать глаз от полуголых дамочек?

– Видимо, Катенька вас немножко знает, – не без ехидства бросила Валерия. – А вот что нам пока неизвестно, так это оплатила ли Светик пошлину за иск Толмачева?

– Почему я? – возмутилась Светик. – Не люблю слово «пошлина». Пошлятиной отдает.

– Вам не надо самой идти в банк. Вызовите курьера, – посоветовала Валерия. – Давайте уже работать, а не болтать.

– Ну как ты, Чижик? – Надя остановила Катю у лифта.

– Ты уже здесь? – удивилась Катя.

– Могу приходить пораньше, пока в школе каникулы. Да и за тебя беспокоюсь. Сама же отправила тебя в пасть к этим акулам. Они хотя бы не скалят на тебя свои зубы с бриллиантовыми пломбами?

– Да нет. Они опять прикидываются форелью. Черкасский, похоже, не собирается меня душить. Светик не тычет в глаза тем фактом, что меня соблазнил ее бойфренд с целью шантажа. А сам бойфренд пытается сделать вид, что ему даже немного стыдно за свое поведение. Так что они – вполне воспитанные акулы.

– Если не заплывать с ними в открытое море.

– Я не собираюсь заплывать с ними и в закрытое. Если хочешь, Надь, в выходные поедем на речку с тобой и Павликом.

Спокойная, уверенная, деловая. А любовь – это глупость, причем опасная. Она делает человека уязвимым. Не нужна Кате любовь. Ей нужно покопаться в делах давно минувших дней. У нее сегодня утром появилось интересное задание.

– Мне вас госпожа Стурова порекомендовала. Надеюсь, вы мне поможете. Только просьба у меня не совсем Обычная. – Седовласый мужчина с беспокойством оглядывал Катю, не зная, с чего начать. – Дело в том, что я открываю ресторанный бизнес. Юридическое сопровождение у вашей фирмы заказал. Но тут вот какое дело. Я хочу сделать акцент на нашу фамилию – Бабаевы. Помню, мне бабушка рассказывала, что наш предок когда-то владел трактиром. Это то, что мне нужно. Преемственность поколений, столетние традиции русской кухни и все такое. Мне нужен материал для рекламных статей про Якова Бабаева. Он жил в начале XIX века и даже был депутатом городской думы. Вот такой у меня предок. Сможете отыскать сведения про него? Чем подробнее, тем лучше.

– Да, конечно, – ответила Катя. – К вечеру все будет готово.

Конечно, за такой короткий срок невозможно узнать все о трактирщике. Но вот депутат, вернее, гласный городской думы – это другая история. Потому что сведения о них заносились в формулярные списки, которые как раз и хранились в Катином архиве.

Пришлось ей заглянуть в родные стены. Платон Молотов встретил свою бывшую сотрудницу недовольной миной и ворчанием.

– Где вас носит? У нас тут столько запросов. Администрация президента требует поднять документы. А мне какую-то вчерашнюю студентку прислали, она даже не знает, где что лежит.

Видимо, студентка типа Кати. Если бы она была типа Милы, от нее бы никаких знаний и не требовалось.

Но Катя вдруг подумала, что лучше такой начальник. Он хотя бы не скрывает, как к ней относится. А если и использует в своих целях, то не маскирует это, а просто приказывает: подготовьте статью, найдите сборник, переделайте ссылки.

Новенькая оказалась кудрявой, толстой и бестолковой.

– И почему я должна за такие деньги работать? – все время вздыхала она.

– Наверное, потому что вы пришли работать сюда, а не в «Газпром» или какую-нибудь другую стабильно развивающуюся компанию, – отвечала Нина Федоровна. – Катенька, как ты похорошела! Влюбилась, что ли? Или в реалити-шоу поучаствовала? «Снимите это немедленно»?

– И то, и другое, – улыбнулась Катя, но в подробности вдаваться не стала.

– Ваш предок действительно владел трактиром, – в тот же день Катя докладывала ресторатору о проделанной работе. – Правда, не думаю, что он – персонаж для рекламы. Так как 4 февраля 1813 года он был обвинен «в недозволенной продаже одного ведра французской водки из своего погреба». Из-за войны с Францией в России действовали ограничения на торговлю ее товарами. По Манифесту от 30 августа 1814 года по случаю разгрома Наполеона Бабаев был прощен. Но вскоре последовали новые конфликты с законом. Сначала это было рукоприкладство: драка с посетителем. Потом Яков Бабаев купил партию водки у заводчика Глазова, но не оплатил пошлины за провоз крепких напитков на тысячу рублей. Так что у Бабаева была подпорченная репутация, и его трактир вскоре прогорел.

– Черт! – Похоже, мужчина расстроился. – И что же мне теперь делать с рестораном?

– Открывать. Но строить рекламную кампанию на прошлом вашего рода я бы не советовала. Не стоит подчеркивать вековые традиции дебошей и акцизных нарушений.

– Но, с другой стороны, любой пиар хорош, даже черный. Он даже больше запоминается, – повеселел начинающий ресторатор. – Какой же трактир без левой водки и хорошей драки? Возможно, что незаконопослушный предок все-таки мне пригодится. Благодарю за оперативность.

Передав взволнованному потомку ксерокопию формулярного списка на горе-трактирщика, Катя отправилась в больницу к Миле. Давно надо было ее навестить. Жаль, что нельзя купить соки и фрукты, сложить все это на тумбочку, придвинуть стул к кровати и расспросить пациентку о том, что говорят врачи. И о том, что случилось тем вечером.

А Черкасский держится очень уверенно. Всем своим видом он словно говорит: я не имею никакого отношения к новому нападению, если мне понадобится кого-нибудь придушить, я сделаю это не в темном, пахнущем кошками подъезде, а в элитном клубе, пахнущем марихуаной, со специально обученными девушками.

Неужели на самом деле в столице орудует маньяк? Он задушил ту, первую жертву, потом взял тайм-аут, а теперь опять активизировался. Ведь Черкасский не признался в первом нападении. Он не отрицает только эпизода с Милой. Но, по его мнению, в нем не было ничего маниакального. Эротическая фантазия по чистой случайности закончилась трагически.

Впрочем, зачем скрывать? У этой случайности есть имя и фамилия. Катя Чижова! Это она ворвалась в подсобку в самый неподходящий момент. Участники «исторической реконструкции» так растерялись, что Мила грохнулась на пол, ударившись головой о батарею. Именно черепно-мозговая травма погрузила ее в кому, а вовсе не попытка удушения. Так что, если называть вещи своими именами, на грани жизни и смерти Мила оказалась из-за Кати.

У ворот больницы Катя заметила знакомого. Ей навстречу шел Петр – тот самый поклонник Светика, которым она вертела перед носом Горчакова, как красной тряпкой перед быком. Впрочем, не исключено, что это был всего лишь отвлекающий маневр. Светик специально развернулась к Пете, чтобы освободить проезд для Кати. Но теперь стоянка возле Алексея опять для всех, кроме его невесты, запрещена.