Закончив рассматривать шагавших рядом паломников, Ринат погрузился в свои мысли. Предстояло придумать, каким образом ему остаться наедине с императором. Первые пришедшие на ум идеи — пробраться в помещение для исповедания и спрятаться там, «взять языка» из местных и аккуратно его расспросить — сразу же отметал. Нужно было что-то другое, более простое, стопроцентно гарантирующее результат. Слишком многое сейчас было поставлено на кон. Можно сказать, он шел ва-банк.
В непростых раздумьях он отделился от основной группы паломников и свернул куда-то в бок от деревянной громадины монастыря. Здесь вроде было поменьше суеты, толкотни. Никто не валился на колени, ни голосил молитвы. Самое место, чтобы спокойно подумать.
— И что делать? Когда прибудет император, тут будет не протолкнуть от охраны, свиты и другого люда. Попробуешь сунуться к Николаю, могут прирезать или пристрелить, — размышлял Ринат, свернул на узкую, но хоженую тропку. Наиль так же молча топал сапогами за ним. — Нужен кто-то местный, кто проведет на место и прикроет от ненужных вопросов. Может пробовать себя за какого-нибудь необычного персонажа выдать? Скажем путешественника из далекой Америки или солнечного Перу? Зубы заговаривать я умею, пыль в глаза бросить тоже не проблема.
С досады, что ничего толкового в голову не приходило, парень со всей силы пнул ногой подмерзший каменный ком. Тот с шумом улетел в стену елей и во что-то ударился. Еще Ринату послушался какой-то непонятный звук: то ли бормотание, то ли кряхтение.
Он остановился и раздвинул еловые лапы. В нескольких шагах от него стояла странная фигура. Это был старец в драной шапке, потрепанном полушубке, в обычных портах. Из под полы полушубка выглядывал кусок какой-то железяки, вериги, видимо. Сгорбленный, скособоченный, он копал яму в промерзлой земле то ли мотыгой, то ли кайлом. Тяжело шло, походу. Ударит — остановится, дух переведет. Затем снова ударит.
Ринат смотрел на старца и понять не мог, что за яму тот копает. К чему яма в стороне от монастыря, возле елей? Непонятно!
— Батя, помочь? — решил он подойти. Заняться все равно чем-то нужно было. — Ты посиди пока, покури. Я с товарищем пока за тебя поработаю, — Наиль, что шел позади, уже поднимал с земли еще одно кайло. Молодец. Без слов понимал, что ему нужно было делать. Золото, а не товарищ. — Давай, кайло, говорю.
Старец медленно повернулся к нему. Молча оглядел его с ног и до головы. Взглядом задержался на лице. Долго всматривался, словно изучал каждую его черту.
— Спаси тя Бог, — глубоким грудным голосом проговорил он. На лице, изрезанном глубокими морщинами, появилась добрая светлая улыбка. Кивнул Ринату, словно старому знакомому, которого уже давно знаешь. — Копаю вот канавку[1], где Царица Небесная прошла, когда себе в удел обитель взяла. Здесь, здесь ее ноженьки ходили. Да, ты ведь знаешь сие…
Ринат, хватая протянутое ему кайло, вдруг замер. Вспомнил, наконец. Кайло само собой вырвалось из рук и упал на землю.
— Канавка… — забормотал Ринат, вспоминая одну из своих давних поездок в монастырь. Любопытствовал тогда, прохаживаясь по территории огромного и многолюдного комплекса. Видел вериги Серафима Саровского, его кайло, ветхое простое одеяние. Слышал рассказ гида о чудесах, случившихся при строительстве монастыря: про юную девушку-монахиню, что с легкостью ворочала многокилограмовые камни; про святого старца, что тысячу дней молился и пять лет не выходил из своей кельи; про диких зверей, что из ели из рук старца. Поразила тогда его и канавка, длинная траншея, по которой ежедневно ходили тысячи и тысячи паломников. Считалось, что именно здесь ежедневно проходила сама Богородица. — Получается, ты, Серафим Саровский[2]…
— Да, радость моя[3], — кивнул старец, ласково, по-отечески, смотря на Рината. — Старец Серафиме меня здесь кличат. И ты со своим товарищем можешь меня так звать.
— Только он немой… — попытался было вставить слово Ринат, но был остановлен поднятой рукой старца.
— Не грязни сию святую обитель кривдой. Лучше скажи, что тебя привело сюда? — старец, опершись на кривую клюку, ждал рассказа. — Не таись, путник. Не надо. Знаю, что не просто так ты оказался тут. Чувствую, Божью волю в этом…
Ринат задумался. Надо «скормить» старику что-нибудь удобоваримое. В первый раз что ли? Слепит такую полуправду, что пальчики оближешь. Набрал воздуху в грудь побольше, и… неожиданно для самого себя начал говорить правду.
Одно за другим, слова за слово, тема за темой. Все выложил.
-…Все грядет к катастрофе, отче. Разве сам не видишь? — горячился Ринат, вспоминая события своей молодости в том мире. Сердце обливалось кровью, когда перед глазами возникали картины бандитских разборок, разрушенных заводов, опустевших деревень и сел, нищих стариков и старух на улицах городов. — В селе галимая нищета. Люди рождаются, живут и умирают в дерьме. Детей от голода шатает. Мяса по полгода не видят. Что, вру?
Старик на какой-то момент отвел взгляд. Видно, тоже его проняло.
—… Ты даже не знаешь, что случится, — Ринат начал вытаскивать из дальних уголков своей памяти самые страшные свои воспоминания. — Ты встанешь утром с постели, а в дом вбегают соседи и начинают резать твоих родителей, — вспоминал страшные картины резни в одной из южных республики союза. — Ты визжишь от ужаса, пытаешься спрятаться под кровать. Но тебя находят и за ноги тащат оттуда… А рассказать тебе, как на нашу земли пришли германцы и начали травить наших людей газом, как выцеживали из детей кровь для своих солдат, как делали из их кожи сумочки, а из их косточек расчески и брелоки…
Каменная невозмутимость старца дала трещину.
-… Может хочешь услышать про содомитов и других извращенцев, что кругом расплодились. Нормальным мужиком стало быть не хорошо, не модно…
Часа два он еще рассказывал. Продолжил бы и дальше, но охрипло горло. Сипеть начал.
Когда отдышался, хлебнул теплого травяного отвара, начал просить.
— Я хочу все изменить. Хочу, чтобы нашу землю, наших людей минули грядущие беды… Помоги мне встретиться с императором. Мне нужен лишь шанс, — Ринат был уверен, что сможет убедить Николая I, и эта уверенность сквозила в каждом его слове. — Если поможешь, отче, за неделю тебе твою канавку отрою, — пообещал Ринат. Его с инженерной заточкой мозг уже даже мысленную модель роторного экскаватора построил. Получился, конечно, не шагающий карьерный монстр под тысячу тонн, а небольшой вполне себе пристойный бытовой экскаватор на мускульной силе одного — двух здоровых лбов. — Не сомневайся, отче, все сделаю в лучшем виде. Только кузницу в мое распоряжение предоставишь, кузнецов и железа по больше.
Старец молчал. Несколько раз вздохнул, видимо, что-то для себя решая. Наконец, заговорил.
— Не лжешь. Правду рассказал… — он задержал взгляд на шустро машущем кайлом Наиле. Тот все время их разговора с уханьем вгрызался в хорошо промерзлую землю. Железка в его руке даже звенела, когда вонзалась. Правда, даже его звериной силы удары помогали мало. Тяжело шло. Тут бы костер весь день жечь, чтобы земля оттаяла, а потом ломами хорошенько пройтись. Тогда дело бы пошло быстрее. Кайлом же можно было махать до морковкиного заговенья. — Хорошо, помогу тебе. Встретишься с государем. При мне все ему расскажешь, покажешь, что у тебя есть. Коли у него сомнения будут, на твою сторону встану.
Стоявший в напряжении Ринат тихо выдохнул. Похоже, он сорвал самый настоящий джек-пот. С такой фигурой в союзниках у императора ни шанса ни останется.
— Тогда даю тебе свое благословение на это. Иди к северным воротам. Там наша кузня. Я пока брату келарю поручение дам, — старец махнул рукой в сторону невысокой постройки, видневшейся в северной части монастыря. Сам же, не оглядываясь, направился в колокольню, возвышавшуюся в паре десятком ветров от них.
Ринат тоже не стал терять время, которого и так оставалось слишком мало. Свистнул Наиля. Вместе подхватили свои нехитрые пожитки и пошли в сторону кузницы. Следующие несколько дней им предстояло собрать из «говна и палок» первый в этом мире роторный экскаватор. В том, что это удастся сделать, парень нисколько не сомневался.
