— Подумать только, целое состояние, — бормотал англичанин. — Если я не ошибаюсь, вот этот камушек может стоить, как хорошее поместье в предместье Лондона, — его взгляд «вцепился» в ограненный алмаз, сверкавший в центре золотого медальона. — Рядом тоже камни неплохие. Странно, что они висят на улице…

Вдруг откуда-то сбоку от него раздался каркающий скрипучий смех. Оказалось, смеялся проходивший мимо старик, одетый по-городскому в немного потрепанный сюртук, штаны и цилиндр.

— Уж извините, господа, что вмешиваюсь в ваш разговор. Просто не смог сдержаться. Вы, как я понимаю, приезжие, — он подошел ближе и стал подслеповато щуриться в их сторону. — Понимаете, никто из местных даже касаться не будет тел, а уж тем более содержимого их карманов. Ведь можно сразу же оказаться в числе вон тех господ, — старик кивнул в сторону одного из отряд строительных рабочих, которые приводили в порядок фасад одного из обветшавших особняков. — Сейчас очень строго с этим. По старому уже не получится. Вот такие дела, господа. А теперь вынужден откланяться. Ждут дела.

Присмиревшие гости отправились вдоль по проспекту, глазея по сторонам. С каждым шагом их взгляду открывалось все больше и больше странных и удивительных вещей, первой из которых оказался магазин самообслуживания. Любой желающий мог зайти в большое помещение магазина, залитое ярким электрическим светом, и набрать в особую тележку все, что ему нужно. После должен подойти к хорошенькой мадемуазель в накрахмаленном передничке и кокетливо сдвинутой на бок шапочке и оплатить свои товары. Совершенно по дикому выглядели и сами товары, на каждом из которых красовалась небольшая табличка с его ценой. Очень удобно, кстати.

Зайдя в магазин, оба гостя надолго задержались там. Они бродили между рядами и с открытыми ртами рассматривали разложенные здесь товары. Некоторые вызывали даже не интерес, а восхищение. Даже выдержанный мистер Бонд купил несколько вещичек — многофункциональный дорожный ножичек с десятком разных приспособлений внутри (ложкой, вилкой, пилочкой, ножницами, отверткой, шилом, штопором и т. д.), небольшой металлический цилиндр с бензином, оказавшийся специальным зажигательным устройством. Чаадаева заинтересовал прилавок с небольшими книжицами, у которых были чрезвычайно яркие обложки. Едва взяв некоторые из них, он тут же надолго «залип» с ними. Брал то «Занимательное повествование о приобретении без особого затруднения богатырской силы у себя дома», то «Искреннее повествование о похождениях ловеласа Дон Жуана», то «Учение о совершенной женской красоте мадам Жюли», то «Обучение искусству жить счастливо и богато господина Караваева». Буковки в книжках были крупные, красовалось много ярких рисунков, которые хотелось снова и снова рассматривать. Многие из книжек были довольно потертыми, видимо пользовались интересом у посетителей магазина.

— Право слово, господи Чаадаев, я удивлен всем этим. Почему вы мне ничего такого не рассказывали? — с явной претензией в голосе спросил англичанин своего товарища. — Мы же исправно вам платим за ваши небольшие услуги. Как вы могли такое просмотреть? Неужели сложно было чиркнуть нам несколько слов и происходящем?

Чадааев лишь разевал рот в ответ. А что ему было ответить? Нечего! Ни о чем таком он и слыхивать не слышал. Про Кавказское наместничество и происходящих там событиях в столице совсем ничего не говорили и не писали в газетах. Казалось, юга и юго-востока России не было.

— Так, я же ничего такого не знал… — растерянно пробормотал он, не выпуская из рук книжицы с необычным названием «Откровение матушки Евгении о том, как призвать на свою сторону удачу». — Ей Богу не знал. Я бы обязательно все написал, Питер.

-//-//-

Пытаясь переломить косность местных и запустить экономику, Ринат разрешил «все» или почти «все». Можно было открывать любые производства, заниматься любой общественной деятельностью, издавать любые газеты, передвигаться в любом направлении, обучаться в любых учебных заведениях, заводить свои учебные заведения, владеть почти любым оружием и т. д. Снял часть сословных ограничений в судах и государственном производстве.

Однако за преступление Закона обещал и карал с особой жестокостью. Ввел правило двух предупреждений, в соответствие с которым применял наказания за административные, то есть не уголовные, преступления. После первого предупреждения к виновному применялись послабления. С ним беседовали, вразумляли, советовали и предупреждали. Если же человек вновь совершал правонарушение, то его наказание удваивалось, а то и утраивалось. Иногда, вообще, переходило в разряд уголовных.

Своим распоряжением учредил уголовные тройки — особые всесловные суды, проводящие заседания по упрощенной процедуре. В число судей входили представители от церкви, дворянства и простого сословия.

Ходынское поле столицы своим многолюдством в этот солнечный день напоминало море, по которому гуляли лёгкие волны. Тысячи и тысячи людей стояли здесь. В праздничных одеждах, с цветами и иконами в руках, они во все глаза смотрели в сторону большого возвышения-трибуны, украшенного яркими тканями и цветами.

— Ринат… — император замялся. — Непривычно звать тебя так. Лучше по-старому… Имам Шамиль, князь Кавказский, сегодня большой день для всех нас. Только сначала позволь поблагодарить тебя за то, что было сделано в наместничестве.

Они больше недели назад приехали из Тифлиса, где Николай Павлович знакомился с произошедшими в наместничестве изменениями. Сказать, что он был удивлен, значит, ничего не сказать. Император во время всего путешествия по городкам наместничества выглядел настоящим сомнамбулой, зомби, который слова сказать не мог, а лишь ошарашенно поворачивал голову из стороны в сторону.

Он словно попал в другой мир после пересечения границы наместничества. Все началось с огромных указателей при въездах в города и селения, где перечислялись название поселения, местная администрация, местоположение ближайшего полицейского и медицинского участков. Возле первого такого указателя Николай Павлович почти час стоял и внимательно вчитывался в текс, который после просил обстоятельно ему объяснить. Мол, для чего такие расходы? Все же и так знают, что и где находится. Рината пришлось потом ему рассказать, что и как.

Едва не убило императора дорожное полотно, которое он увидел при въезде в наместничество. Здесь Николай Павлович, вообще, не пожалел свои белоснежные лосины, опустился на колено и стал трогать ладонями асфальт. Его лицо в этот момент было настолько охреневшим, что к императору тут же бросился его личный врач, барон Штоф, со всеми своими минзурками и порошками.

Его императорское величество ползал и ползал на коленях, щупал и колол асфальтовое покрытие дороги. Все никак не мог понять, что это такое за твердое покрытие. Пришлось, Ринату, скрывая улыбку, вновь все рассказать: и про мелкий щебень с гор, и про естественные битумные озера в Дагестане и Чечне, и про придуманные им грейдеры на конной тяге. Не забыл упомянуть и про систему общественных работ, развернутую на всей территории наместничества. Из тюрем гнали мелких мошенников, воров, казнокрадов, и всякую другую мелочь, которые отрабатывали все свои провинности на строительстве дорог, общественных бань и клозетов. Для пополнения таких производственных отрядов новыми работниками назначил награду за донос о преступлениях. Теперь люди плюнуть лишний раз на улицах боялись, не то что сделать что-то серьезное.

Правда крепко повздорили Ринат с императором, когда последний увидел первог повешенного на центральной улице Тифлиса — целого градоначальника. Тот так и висел, раскачиваясь из стороны в сторону, при полном параде — в мундире, орденах и украшениях..

Тогда Николай Николай Павлович сильно возмутился. Орал, кричал, топал сапогами брызгал слюной, даже тростью кинуть пытался. Мол, как так можно? Да, как он смеет поднимать руку на дворян?

Еле-еле, с большим трудом Ринату удалось все объяснить. Пришлось вытащить наружу все грязное белье которое власть имущие тщательно скрывали и поведать о многочисленных нарушениях закона со стороны чиновников градоуправления. Император круглыми от удивления глазами рассматривал небольшие даггеротипы — предги фотографий, на которых крупные чиновники были засняты в весьма пикантных позах. Затем перебирал финансовые отчёты специальных аудиторов, которые свидетельствовали о крупном воровстве в губернских учреждение. Выходило, что здесь вор сидел на воре и вором погонял остальных. Объем взяток и размер прямых хищений тут был таким, что впору каждого второго вещать на столбе.