— Я рассказал вам, ребята, лишь о некоторых тюленях. Всего их тридцать два вида, и о каждом можно вспомнить много интересного. Но, вижу, и так вас утомил. На сегодня хватит.

Пионеры зашевелились, зашумели.

— Мы не устали!

— Но уже поздно — пора отдыхать.

— Завтра — воскресенье. У нас подъем позднее. Расскажите еще о чем-нибудь.

— Уговорили, — сдался Белкин. — О чем вы хотели бы услышать?

— А китов вам приходилось видеть? — обрадовался веснушчатый мальчуган.

— Китов нет, а кита — довелось. Причем, при необычных обстоятельствах, — ответил Белкин. — Это случилось на Курилах. Огромный кашалот сам приплыл на китокомбинат. Вообще-то он редко подходит к берегу. Трудно сказать, что заставило его в тот день не только близко подплыть, но и войти в бухту. Может быть, обилие пищи. Кит проплыл под водой вблизи судов и всплыл на поверхность. Он лежал спокойно, испускал редкие серебристые фонтаны.

«Когда я встречаю на льдине пушистых беспомощных бельков, мне становится жалко их. Жалко настолько, что готов всех забрать с собой…»

Первыми его увидели матросы с нашей «Крылатки». Скоро от судна отчалила шлюпка, и трое смельчаков направились навстречу «гостю». Он услышал шум винта и нырнул. Было время отлива. И, представьте себе, несколько секунд спустя всей своей многотонной тушей выскочил на берег. Это был крупный кашалот — длиной более семнадцати метров. Выскочив на берег, он лишил себя возможности двигаться. Первый раз увидел я людей рядом с китом. Они стали совсем крохотными, а шлюпка — похожей на ореховую скорлупу. Волны подбрасывали ее, и она билась о бок кита, как о прибрежную скалу. Один из матросов с помощью гарпуна взобрался на кашалота и стал свободно прогуливаться по его спине. Как-то непривычно было видеть беспомощность морского исполина.

— Алексей Никифорович! Почему вы изучаете тюленей, а не китов? — с серьезным видом спросил мальчишка с темными вихрами.

Белкин улыбнулся.

— Ну, и вопрос! Прежде чем ответить на него, хотел бы спросить тебя. А что бы сам выбрал: китов или тюленей?

— И китов, и тюленей, — не моргнув глазом, ответил вихрастый.

— Ох, и жадный! — рассмеялся гость, а вместе с ним дружно засмеялись все. — Я тоже бы так сделал. Но наука требует остановиться на чем-то одном. Вот я и поразмыслил: китами промысловики занимаются с незапамятных времен, их биология неплохо изучена. А за тюленей ученые взялись сравнительно недавно.

— Интересно изучать тюленей? — глаза девочки светились любопытством.

— Они стали для меня очень близкими, — ответил Алексей. — Когда я встречаю на льдине пушистых беспомощных бельков, мне становится жалко их. Жалко настолько, что готов всех забрать с собой…

Белкин возвращался из Москвы в Иркутск. Он сидел в кресле «ИЛ-18», уткнувшись в последние издания Института морфологии животных и Всесоюзного научно-исследовательского института морского рыбного хозяйства и океанографии. Листал один том за другим, но что-то не читалось. В ушах до сих пор стоял шум коридоров МГУ, звенела тишина актового зала, мелькали лица знаменитых ученых-биологов и его сверстников.

Уже с первой экспедиции Алексей отдавал предпочтение морским котикам. Теперь они занимали его еще больше. Собирал, в основном, сведения, касающиеся линьки волос и смены зубов у щенков. Он прочитал горы книг, беседовал с промысловиками, проводил наблюдения на котиковых лежбищах. Осмотрел сто пятнадцать эмбрионов, из них тридцать пять подверг лабораторному анализу. А для того, чтобы изучить смену зубов, исследовал сорок три черепа разных по возрасту эмбрионов.

Вернувшись из второй экспедиции, Алексей подготовил статью «Эмбриональные линька и смена зубов у морских котиков как адаптивные признаки». Познакомившись с ней, Альфред Берзин, завлабораторией по изучению китообразных, пошутил:

— Если, Лешка, дальше так будешь заниматься наукой, нас всех выгонят из ТИНРО.

— Ничего, — успокоил Алексей. — Одному со всем не справиться…

Он не удержался от соблазна и показал работу профессору Томилину, превосходно разбирающемуся в морских животных.

— Вы, молодой человек, не представляете, что написали! — загораясь, говорил профессор. — Это тема не только для диплома — для кандидатской диссертации. Но для этого необходимо развить свою мысль, углубить ее, провести дополнительные исследования. Непременно прочтите при этом Соколова, Иванова и Уразова, а также наших зарубежных коллег — Аллена и Вебера…

А в октябре, когда Алексей находился в Иркутске и готовился к защите диплома, его вызвал Сидоров.

— Наслышан о ваших успехах. Очень приятно, — искренне сказал Александр Петрович. — Я пригласил вас вот по какому поводу. Приближается 250-летие со дня рождения Ломоносова. В Москве состоится конференция молодых биологов, посвященная этой дате. Предлагаем выступить. Это почетно, но и ответственно — конференция Всесоюзная.

…Позади месяц волнений. Словно во сне Алексей слышал свой голос. Это был не его голос, а чей-то чужой.

Будто откуда-то издалека доносились слова руководителя секции зоологии профессора Лебедева: «Вы, Белкин, сделали интереснейшее сообщение. Тезисы выступления опубликуем в «Вестнике МГУ».

…В аэропорту встречали Люся с Вовкой. Сойдя с трапа, он бросился обнимать их.

— Рассказывайте, как тут без меня?

— У нас все так же, Леша, — тихо, будто стесняясь, ответила жена. — А как твои дела? Как Москва?

— Знаешь, Люся, я ее почти не видел, — признался Алексей. — Был на Красной площади, в Сокольниках, в МГУ… И еще в Большом театре, смотрел «Корсара»… Больше, кажется, нигде… Любоваться Москвой было некогда — времени в обрез…

А вообще я бы не смог в ней работать — там все отвлекает. Вот где условия для настоящей работы — океан!..