Аристократ опустил голову, не зная, что возразить.

- Храбр, я прошу тебя серьёзно подумать о моём предложении, - вернулся к основной теме разговора Истислав. – Если не хочешь в церковь, то тебе лучше вернуться в моё княжество. Постараемся обстряпать твой отъезд как семейную необходимость.

- И подставить вас и всю вашу семью? – горько усмехнулся Аристократ. – Вы сдержали клятву, данную моему отцу, и я никогда об этом не забуду. Если потребуется, я отдам свою жизнь за вас. Вы заменили мне отца, вы никогда не ставили ваших собственных детей выше меня, мы были равны в ваших глазах. Вы один из самых достойных людей, которых я знал за свою короткую жизнь и никогда я не стану рисковать вашим благополучием ради собственного спасения. Никогда!

- Спасибо, - слабо улыбнулся Истислав, - но ты мне дорог, Храбр, и в данном вопросе я готов рискнуть и своей жизнью, и жизнью своей семьи. Боюсь, если начнётся война, нам всё равно не уцелеть.

- Нет, - твёрдо сказал Аристократ. – Я всё же не думаю, что этому эпизоду придадут большое значение. Если над моей жизнью действительно нависнет угроза, я поговорю с Тихоном, но пока для беспокойства поводов нет.

- Возможно, ты прав, - согласился Истислав. – Очень много забот свалилось на мою голову в последнее время. В такие времена несложно преувеличить угрозу. Но в любом случае, если княжна здесь, на поверхности, тебе нужно держаться от неё как можно дальше. Таких эпизодов, как приключившийся вчера, следует избегать.

- Я понимаю, - кивнул Аристократ.

- И будь настороже. Если до меня дойдут слухи о подготовке твоего ареста, я свяжусь с тобой через доверенных людей. Беги в церковь! По этой причине с Тихоном тебе следует переговорить как можно скорее, чтобы быть готовым к любому стечению обстоятельств.

Аристократ снова кивнул.

- Но самое главное, я ведь пришёл предупредить тебя о надвигающейся грозе. И твоя встреча с княжной лишь увеличила вероятность того, что гроза застигнет и тебя, если забыть об осторожности. Переворот, который готовит Радигост, спровоцирует войну, эта война унесёт очень много жизней. И мне бы не хотелось, чтобы и твоя жизнь оборвалась. Поэтому поговори и со вторым своим другом, Богданом. У его родителей большие участки земли за городскими стенами, наверняка они знают укромные места, где тебе можно будет укрыться на время. Попроси их о помощи. И скажи, что если встанет вопрос об оплате, то князь Белопещерья заплатит достойную цену за спасение своего сына!

Старик протянул свою худую руку и похлопал Аристократа по плечу. Последний мягко взял своего приёмного отца за запястье и крепко сжал в знак того, что чувствует его поддержку. Оба улыбнулись.

- Мы не так часто видимся, - сказал Аристократ, - а говорим о сущих пустяках. Расскажите, как поживают мои братья и сёстры?

Неродные отец и сын стали обсуждать дела семейные. Аристократ нисколько не лицемерил: после того, как Радигост Пересветович казнил его отца вместе со всей семьёй, единственными людьми, которых он мог назвать родными, был Истислав и его многочисленное потомство.

Поговорив около получаса, они распрощались, каждый беспокоясь о судьбе другого. Аристократ покинул башню и направился на встречу к своему непутевому другу Мечтателю.

Мечтатель с трудом открыл глаза, когда до него донесся гул студенческого колокола, возвещавшего о начале занятий в Высшей Школе. Он потянулся, легонько кряхтя, улыбнулся – утро он всегда встречал улыбкой – вспомнил события вчерашнего вечера, улыбнулся шире. Немного полежав на лавке в своей скромной коморке, которая являлась частью студенческого комплекса, выбитого прямо в скале, он нащупал огниво, пару раз щёлкнул кремнем о кресало, выбив несколько искорок и добившись, наконец, тоненькой дрожащей струйки огня при помощи которой он зажёг свечку, стоявшую рядом с лавкой, служившей ему кроватью. Блеклый свет от танцующего свечного пламени позволил глазам, хорошо приспособленным к полутьме, рассмотреть обстановку внутри каморки.

Невысокий потолок, помещение где-то три на четыре метра, разбросанные по земле мешки, забитые тряпками и выполняющие роль стульев, каменное подобие стола у входа, затянутый плотной занавеской дверной проём: Мечтателю всё это казалось крайней степенью нищеты, Геометр же нарадоваться не мог такому простору. Он рассказывал, что рабочие жили в ещё меньших комнатках, только в них селилось две-три семьи. Впервые побывав в бараках рабочих, Мечтатель убедился, что это было правдой, хотя до сих пор не мог представить, как можно жить в таких условиях.

Сын богатых землевладельцев, он родился и вырос на поверхности за городом, в поселке Харька. Единственное по-настоящему прибыльное дело, ради которого и построили Мракгород на поверхности, было фермерское хозяйство по добыче корнеплодов, прораставших до верхних слоёв почвы. Родители Мечтателя владели большими площадями земли у самого подножия горы, нанимали много рабочих и добывали разнообразные и диковинные для подземного мира корнеплоды, которые очень ценились знатью. Пожалуй, одно из немногих преимуществ жизни на поверхности заключалось как раз в том, что каждый здесь мог достаточно дешёво потреблять те продукты, за которые в подземном мире платили очень большие деньги. Сам Мечтатель терпеть не мог корнеплоды и радовался даже самым простым блюдам из подземелья, но увы, основу рациона здесь составляли именно корнеплоды.

Родители Мечтателя преуспели в своём деле, поэтому сумели построить целое поселение, куда привлекли много рабочих. Около трёхсот человек находились на ферме постоянно, ещё около сотни нанимались периодически для тех или иных вспомогательных работ. С учётом того, что население Мракгорода составляло чуть больше пятнадцати тысяч человек, Мечтателю в детстве казалось, что и сам он был маленьким князем, который распоряжается своими вассалами-рабочими. Впрочем, честолюбивые фантазии не часто будоражили его детское воображение. Мысли были заняты совсем другим: книгами! Родители Мечтателя всегда стремились к тому, чтобы их младший сын опустился на самое дно, добился наинизшего успеха. Старшие братья помогали на ферме и должны были продолжить семейное дело, князья так и не захотели брать дочерей в жёны. Но зато умелые гусляры, грамотные книжники или даже землемеры всегда были востребованы в подземельях. Поэтому-то на образование Мечтателя денег не жалели. С детства ему доставались редчайшие издания, специально для занятий с ним на ферме построили домик для постоянного учителя (путешествие из города на ферму занимало больше двух дней, хотя расстояние между ними не превышало и двадцати километров, но дорога была очень трудной), который оставил свою кафедру в Высшей Школе ради звонкой монеты. Мечтатель справлялся с геометрией и арифметикой, но они совсем ему не нравились. А вот искусство привлекало. Он учился петь, умел играть на гуслях, но больше всего его очаровывали поэмы и древние мифы, за чтением которых он проводил всё своё время.

Даже сейчас, будучи студентом Высшей Школы, Мечтатель хранил у себя копию знаменитого сочинения Креслава из Свияжи, где тот собрал из разрозненных источников мифы о творении, возникновении человека и героях. Именно последняя категория просто очаровала Мечтателя. Миф об Орвусе и Эврике он заучил практически наизусть. Красавица-простолюдинка Эврика была убита во время последнего пришествия кочевников, появившихся со стороны Великой Равнины. Орвус поклялся, что найдёт способ вернуть её к жизни и стал взбираться на Вселенский Пик, на самую его вершину, чтобы потребовать от хозяина Ветра вернуть возлюбленную обратно под землю, в мир живых. Прошло десять лет, он добрался до самой вершины, но так и не получил ответа, увидев лишь страждущие души, которых безжалостно трепал ветер. Тогда Орвус отправился вниз, это тоже заняло у него десять лет. Когда он почти спустился, то увидел у подножия себя молодого и Эврику, которая была жива-здорова и собиралась за него замуж. Старому Орвусу удалось обратить время вспять, он хотел было спуститься и встретиться с Эврикой и самим собой, но обнаружил, что не может ступить на землю и обречён вечность оставаться на горе, как один из проклятых духов, что носились вокруг Пика. Такова была цена за счастье любимой, и он не пожалел, что уплатил её.