Тихон встал, оперся о кромку корзины, посмотрел с несвойственной ему озлобленностью на Храбра.

- Это из-за тебя он погиб! Мы могли уйти, все вместе. И все были бы живы. Но ты разменял нашу дружбу на свою месть.

- Геометр, предавший меня, смеет попрекать в недостаточной преданности? – зло спросил Храбр, встав в полный рост, но не перестав при этом потирать сильно ушибленную голову.

- Не смей! – будучи на голову ниже Храбра, Тихон был готов броситься в драку прямо в хлипкой корзине воздушного шара. – Нет никакого Геометра, нет и Аристократа – всё это ушло вместе с Богданом! И погиб он по твоей вине! Да, я предал тебя, но не тогда, когда отказался помогать узурпатору и убийце. Я предал тебя, когда встал на сторону Радигоста, а не Богдана. Он и Некраса пошли за тобой, чтобы спасти твою жизнь и оба погибли. Если бы не ты, не твоё предательство нашей дружбы ради человека, которого ты толком и не помнишь, но которого казнили за дело, за преступление, в котором он был виновен, они бы были живы. Богдан отказался лететь без тебя, потому что из нас троих он был единственным, кто верил в эту дружбу по-настоящему и ценил её выше собственной жизни. И за это я никогда не прощу тебя! Слышишь – никогда!

- Вот как, - Храбр сжал кулаки, затрясся всем телом. – Зачем же тогда взял на свой воздушный шар? Если бы сказал мне это на земле, я бы остался и принял смерть, как подобает мужчине!

- Потому что не прощу не значит не люблю! Я никогда не прощу свою мать за то, что она позволила алым прижигать мне руку, но я не перестану её любить. И ты, и Богдан – вы оба мне братья, я никогда не прощу тебя, но никогда не забуду всего того добра, которым обязан тебе, никогда не забуду те узы товарищества, которые связывали нас троих, никогда не забуду того урока, который своим отчаянным мужеством преподал нам лучший из нас! – глаза Тихона заблестели от слёз. – Я никогда тебя не прощу – из-за тебя погиб Богдан - но если ради спасения твоей жизни мне придётся пожертвовать собственной, я так и поступлю! И себя я тоже никогда не прощу! И за то, как поступил с тобой, и за то, как позволил чувству вины и горечи охватить себя и забыть о нашей дружбе – самом прекрасном, что со мной когда-либо случалось!

Храбр не отводил взгляд от Тихона, его всего трясло, он сделал шаг назад, губы задрожали, кулаки разжались. А в следующее мгновение этот высокий крепкий мужчина упал на дно корзины, съежился в комочек, обхватил голову руками и разрыдался. Кто-то подполз к нему, поцеловал в затылок, обнял. То была Велемира, которая тоже беззвучно плакала. Слезы потекли и по щекам Тихона, он быстро отвернулся и стал смотреть вдаль – соседняя гора приближалась, искринки света обретали контуры. Там точно кто-то жил.